Я закусил губу, чувствуя, как глубоко внутри рождается знакомый животный ужас. Когда-то я уже лез по этим ветхим перекладинам вниз, сжимая в потной от волнения руке верный клинок. Тогда казалось, что тьма поглотит меня навечно, и мне больше не суждено почувствовать на своей коже тепло солнечных лучей. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я повторю этот подвиг, вернувшись сюда по доброй воле.
Было видно, что Рикки на какой-то неуловимый миг тоже заколебался. Однако затем все же решительно поставил ногу на первую ступеньку и начал тяжелый спуск, прежде поправив перевязь, чтобы меч не мешался при этом.
За ним последовали Лантий и Борг. Я замер над черной дырой в полу, на дне которой неярко перемигивались зеленые болотные огни. Надо ли мне это? Быть может, остаться здесь? А насмешки… Переживу как-нибудь.
«Тьфу! — раздраженно сплюнул внутренний голос. — Довелось же с отчаянным трусом связаться. Но кто бы мог подумать, что в гильдии наемных убийц такие личности встречаются!»
— На себя погляди, — хмуро огрызнулся я, нехотя делая крохотный шажочек к лестнице. — Бог, а какого-то смертного боишься!
«Я не боюсь Рикки! — уязвленно отозвался внутренний голос. — Просто он получил силу, которая, как я думал, предназначалась моему верному слуге. А теперь использует ее же против меня. Некрасиво как-то».
Я привычно пропустил мимо ушей недовольное ворчание бога-отступника. Подумаешь, силу он не тому отдал. Кто ж в этом виноват, кроме него самого? Как говорится, нечего на вурдалака пенять, коли на кладбище в полнолуние по доброй воле пошел.
За всеми этими рассуждениями я не заметил, как благополучно достиг дна подпола. С трудом расцепил руки, намертво приросшие к лестнице, и обернулся, готовый в любой момент выхватить меч. Ну пусть только попробует какая-нибудь гадость на меня напасть! Но расслабился, увидев рядом лишь приятелей по несчастью.
— Я думал, ты не сумеешь. — Рикки протянул мне подобие факела, только дающего не яркое веселое пламя, а тусклый ровный свет. — Рад, что ошибался.
— И где эти заклинатели? — с напускной бравадой воскликнул я, сам в это время напряженно прислушиваясь — не захлопнется ли люк, отрезая последний путь к спасению.
— Не захлопнется, — улыбнулся Рикки. — Я намеренно заблокировал его. Так, на всякий случай.
Борг тоскливо посмотрел вверх, где виднелся светлый прямоугольник. По глазам великана было понятно, что ему тоже весьма не нравится в этом месте. Из нас четверых только Рикки и Лантий сохраняли какую-то видимость спокойствия. Но мне было даже страшно представить, чего стоило Магистру его показное равнодушие.
— Что-то к нам не торопятся хозяева, — хриплым от волнения голосом проговорил он. — Это уже становится невежливо.
— Мы здесь.
Голос раздался прямо у меня над ухом. Я едва не заорал в полный голос от неожиданности. Липкие щупальца страха до боли сжали мое несчастное сердце дурным предчувствием.
— Мы наблюдаем.
Теперь невидимый собеседник переместился к Лантию. Даже тусклый зеленый свет не помешал заметить, как резко тот побледнел. Побледнел, но остался стоять, с вызовом заложив большие пальцы за пояс, словно готовясь принять смертельный бой в одиночку.
— Мы оцениваем.
Борг лишь криво усмехнулся, когда голос прозвучал около него. Он единственный из нас был безоружен, но с такой неторопливостью и тщательностью закатал рукава, демонстрируя пудовые кулачища, что стало понятно — его противнику отсутствие меча у великана вряд ли поможет.
— Мы ждем.
— Впечатляюще, — негромко отметил Рикки. — Но, быть может, покажетесь? Неудобно беседовать, обращаясь в пустоту.
Темнота вокруг меня зашевелилась, зашептала, совещаясь. Я стоял смирно, чувствуя, как от ужаса у меня начинают шевелиться волосы на голове. Боги, зачем я полез сюда? Тоже мне, нашелся храбрец! Одного проклятия мало показалось.
— Хорошо, — наконец прошелестело в ответ. Призрачный огонь странных факелов вспыхнул ярче, но вот только жара я не ощутил — лишь пальцы окоченели от ледяных всполохов зеленого пламени. И из полумрака выступил заклинатель, по обыкновению скрывающийся в плаще. Он был один, без своих товарищей.
— Я предполагал, что встречу всех. — Рикки удивленно вскинул брови. — Где остальные?
— Неважно. — Заклинатель словно не шел, а плыл над полом. Он остановился совсем рядом от Рикки, но тот даже не поморщился от столь близкого соседства. — Говоря со мной — ты говоришь со всеми. Остальные наблюдают. Что тебя привело к нам, демон?
— Меня зовут Рикки! — Впервые на бесстрастном лице храмовника промелькнуло какое-то подобие эмоций. — Рикки, и никак иначе!
— Извини. — В голосе заклинателя послышалась усмешка. — Мы не любим обращаться к людям по имени. Оно все равно ничего не означает. Лучше сразу обозначить суть. Но… Но для тебя мы, так и быть, сделаем исключение.
— Спасибо. — Рикки вновь нацепил на себя маску безразличия. — Догадываетесь, зачем мы сюда пришли?
— Твои мысли для меня скрыты за слишком серьезной преградой, — прямо ответил заклинатель. — От остальных я чувствую лишь страх. И… Стремление уничтожить одного из нас. А лучше — всех сразу.
— И ты знаешь, чем вызвано такое желание, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянул Рикки.
— Предполагаю. — Заклинатель теперь переместился чуть правее, где стоял Лантий. — Он носит на коже поцелуй одного из нас. Или, точнее, одной из нас. Когда-то давно она отметила его знаком своей любви. И вот-вот он познает высшее наслаждение, которое мы только можем даровать смертным.
— Наслаждение? — Лантий аж зарычал от гнева. — Разве это можно назвать наслаждением? Долгие годы я страдал от неизвестности. Умирал в кошмарах, преследуемый палачом. А сегодня он должен войти в мой дом, чтобы растерзать меня. Это ты называешь наслаждением?!
— Когда ты просыпался после своих кровавых и наполненных болью кошмаров, разве не испытывал небывалое счастье, что все это оказалось лишь сном? — прошипел заклинатель. — Разве ты не стал острее чувствовать вкус жизни, наслаждаться каждой прожитой секундой, ценить каждый день, понимая, что он может оказаться последним? Да, тебя ждет долгая и очень мучительная смерть. Но поверь, когда все будет завершено и ты остановишься на грани между миром мертвых и живых, то ощутишь блаженство. Не будет больше боли. Не будет страданий и страха. Лишь вечный покой. Да, вот это мы и называем наслаждением.
Лантий оторопел от подобного объяснения. Да что там говорить, я сам не знал, что сказать в ответ на такие слова. Как объяснить, что наслаждение — это просто жить. Жить, а не встречать каждый день со страхом — не принесет ли он смерть.
