— Может, больше такого не скажу, что сейчас, спьяну, — начал Волкан совершенно трезвым голосом. — Ты рад, что отца нашел? Доброе дело. Отец твой — воин великий, у нас таких богатырями звали. Богатырь — не тот, кто в плечах веревка, а кто духом силен, понимаешь? Пальнатоки духом крепок, я за него умирать пойду, коли так случится… но про нас он мало что ведает.
— Про нас?
— Горыны, — рассмеялся Волкан и снова погладил когти. — Да, деды наши еще били в Волхове. Ты хоть слышал про Волхов, про Днепр? Длинные они были, Горыны, зеленые, в воде рыбу кушали, редко когда корову глупую уволокут, а на людишек, вроде как, и не кидались вовсе. Но побили всех, вот когти остались. Почему — то думали, будто они огнем дышат, селища поджигают, а у них шкурка такая была, чешуя блесткая, да…
— Волкан, зачем ты остался здесь? — осмелел Даг. — Ты же мог сбежать.
— Куда бежать, если род под корень вывели? — мотанул гривой хевдинг. — Я ж говорю, точно проклял кто. Токи никого не оставил. Видать, тулы нашептали ему, что волчьих людей в рабах держать — себе дороже. Либо волю дай, либо убей. Токи тогда молодой был, буйный. Если бы твоя матка будущая не вступилась, нас бы всех на елках развесили.
— И ты никогда не хотел отомстить Токи?
Волкан показал Неждану большой палец, оба рассмеялись.
— Только раз мне хотелось уйти… когда он позволил Дубравке умереть.
Дагу стало нехорошо, хотя имени этого он никогда не слышал.
— Мою мать звали Дубравкой?
— Все обязаны соблюдать законы Йомса, — ответил за Волкана Неждан. — Женщина не может оставаться в крепости. У Пальнатоки была другая жена, знатного рода, но она давно умерла от болезни. Он любил Дубравку, все это видели. Но старый пес все испортил…
— Он говорит про прежнего Говорителя законов, — продолжил Волкан. — Тот сам был могучий маг, и тулы в башне боялись его. Говоритель закона сказал, что тебя надо прикончить сразу после рождения, а лучше — еще до рождения. Вот так. Токи не боялся Говорителя, но такое важное дело он не мог таить от Совета дружин. На Совете никто не посмел перечить ярлу. Токи отправил Дубравку сюда, в Волин, потому что сам придумал запрет для женщин. Он ушел в поход и забыл про нее. А Говоритель сделал так, чтобы в Волине ее держали не как любимую наложницу, а как собаку… Он хотел, чтобы вы оба погибли при родах, но ты выжил, а мать умерла. Получилось, что тул предсказал правду — ты убил свою родительницу. Но Торстейн предсказал не только это…
— Что же еще? — напрягся Даг. Кровь стучала у него в висках.
Викинги переглянулись.
— Он должен знать, — уверенно заявил Неждан.
— Что я должен знать, что? — всполошился Северянин.
— Тулы нагадали, что ты принесешь такую войну, которой не было доселе. Война будет тянуться долго, потекут реки крови, и Йомс падет.
Северянин сидел, как пришибленный.
— Тебя привязали к щиту и кинули в море, — грустно произнес Волкан. — Но ты вернулся. Многих уже нет, кто помнил Торстейна и его предсказания. Это хорошо, иначе на тебя охотились бы не только посланцы тула. Тебя убили бы свои.
Дага озарило.
— Так ты повел нас на испытания к Перуну, чтобы я?..
— Да. Я надеялся, что ты… либо погибнешь в драке с русами, либо тебя позовут волхвы, — честно признался Волкан. — Но ты снова здесь. И я пью за твое здоровье!
Ошеломленный Даг поднял свою кружку.
— Чему ты удивляешься? — перегнулся через стол Неждан. — Волкан — воин, а не подосланный убийца. Если тебе суждено принести всем нам беду, значит, так угодно богам.
Не успел он закончить фразу, как из — за ковра вынырнул один из лютых.
— Хевдинг, тут вестник из Йомса, у него знак ярла.
— Общий сбор! — побледнел Волкан.
— Вот и повеселились с красотками. — Неждан ухнул в себя недопитое пиво и кинулся следом за командиром.
Северянина охватило мрачное предчувствие.
Едва за викингами захлопнулись тяжелые ворота, как заиграли в горн. Вокруг творилась невообразимая суета, но никто из товарищей толком не понимал, что происходит. Стало известно, что посланы гонцы за всеми дружинами, находящимися в ближних виках. Призваны мастера для срочной достройки кораблей. К выходу в гавань на дежурство направлены сразу три драккара. Отменены все отпуска и отлучки. Всем приказано готовить оружие.
Северянин не успел добраться до своего сундучка, его уже поджидал гонец от самого Пальнатоки.
Ярл сам затворил дверь и проследил, чтобы под окнами никого не было.
— Мне уже доложили о твоем славном подвиге. Ты показал себя настоящим членом братства. Ты — мой сын, и я не отказываюсь от тебя. Но завтра на Совете дружин об этом я говорить не буду. Не хочу споров с Говорителем законов. Не время для споров.
Даг молча ждал. Он приготовился к худшему, хотя не понимал, в чем провинился. Если его хотят изгнать из Йомсбурга за то, что он слишком похож на волка, он примет это без слез и криков. Он сделает все, что прикажет отец.
Но Даг не угадал.
— Пришли известия… — Пальнатоки пожевал ус. — Завтра утром я сообщу всем, но ты должен знать. Разные известия. Умер старый Оттон, теперь императором германцев стал его сын. В Норвегии убит Харальд Серая Шкура, теперь там правит Хакон из Треннелага, по прозвищу Могучий. Он должник Харальда Синезубого и теперь его ленник… но не это главное. Старый Говоритель законов не обманул — ты принес нам войну. Молодой Оттон идет на Данию.
Токи криво усмехнулся. Даг раскрыл рот.
— Сын мой, ты сказал мне правду, но не всю правду. Оказывается, в Хедебю убили всех германских послов, сожгли их дома и торговые пристани. Синезубый посылал в Кведлинбург послов с просьбой о мире, но ничего не вышло. Оттон словно ждал этого. Синезубый призовет к себе всех союзников, чтобы оборонять Даневирке… Но я позвал тебя для другого. Тот епископ, которого ты спасал на Рюгене… он говорил тебе, что надеется на кафедру в Шлезвиге?
— Поппо? Он говорил, что его направил в Хедебю папа для… — Даг нахмурился, вспоминая высокопарную речь священника, — кажется, да. Он собирался что — то строить в Шлезвиге.
— Как ты думаешь, он еще помнит тебя? Он благодарен тебе, или забыл твое добро?
— Не забыл, — уверенно кивнул Даг, вспоминая обед в Доме германского посла, — он меня звал с собой, лишь бы я принял их Христа.
— Это хорошо. При случае…
Токи помолчал, играя желваками. Даг никак не мог взять в толк, что смущает великого предводителя Йомса. Война — дело привычное и самое достойное занятие для доблестных и храбрых. Бояться смерти — глупо, все равно все встретятся за пиршественным столом в Небесной Усадьбе. Наверняка, в будущем сражении Даг сумеет проявить себя героем и заслужит место поближе к трону отца!
