По железным крышам раздался звук ссыпающегося гороха. Дождь. Щелчок — я невольно вздрогнула. Над головой раскрылся зонтик.
— Вы вновь в неподходящем виде. Где же ваш дождевик, смею я спросить? Так вы промокнете до нитки. И что у вас с рубашкой, она вся в грязи? — задал Вальтер ряд привычных вопросов и наездов, поправляя свои сползающие на кончик носа очки.
Я была в ступоре. Вальтер — человек, которого вне Отдела никто почти никогда не видел. Человек, с дотошной кропотливостью занимающийся всей бумажной работой. Настоящая мигрень всех сотрудников, не исключая госпожу Розу. Высокомерный, пунктуальный, щепетильный. И этот человек…
— Господин секретарь, вы умеете драться? — ошарашенно спросила я. Вальтер удивленно приподнял бровь.
— Безусловно, умею. В юношеские годы я занимался фехтованием. Не буду хвастаться, скажу лишь, что в данной деятельности я достиг больших высот. Гренадер номер семьдесят семь, неужели вы считаете, будто сотрудник Западного отдела гренадеров может являться человеком, не умеющим постоять за себя? Это было бы просто нелепо.
— Тогда какого… в смысле, я хочу сказать, зачем нужна я, если вы сами способны себя защитить?
— Указы начальства не оспариваются. Тем более применять силу в моем нынешнем положении секретаря просто не этично.
— Вот как, — только и смогла выдохнуть я.
Ландыш, обнюхав постанывающего мужчину, задрал ногу и невозмутимо сделал свое дело. На данном пес не остановился, принявшись закапывать следы нашего бесчинства. Маргаритки и комки земли летели в разные стороны. Закопать тело можно назвать хорошей идеей, но когда оно еще живое — едва ли. Я оттащила собаку.
— С вашего позволения, хочу кое о чем спросить.
— М-м-м?
— Зачем вы ходили в местное бюро ритуальных услуг?
— А я туда ходила? — неподдельно удивилась я, наученная недавним опытом.
— Хозяин гостиницы утверждал, что вы интересовались его местом расположения, или я ошибаюсь?
— Может, это он ошибается? Но нет, вы правы. — Озадаченность на лице секретаря возрастала с каждым моим словом. — Господин секретарь, я вам потом все разъясню, но сейчас нам нужно немедленно нанести визит господину Тюдору!
Вальтер достал свои карманные часы.
— Слишком позднее время для визитов. К тому же контора уже закрылась.
— Ничего, я вижу, у них в окошке горит свет.
— Гренадер номер семьдесят семь, столь поздний и незапланированный визит будет крайне неуместен.
— Еще как уместен! Вы сами убедитесь. Никаких возражений, все после!
Секретарю ничего не оставалось делать, как проследовать за мной.
Ради спокойствия Вальтера я решила сразу не выбивать дверь, а для начала постучаться. Послышалось шебуршание.
— И все-таки я считаю это бескультурной затеей, — не унимался мужчина, терпеливо продолжая стоять надо мной с зонтом.
— Вначале все так считают, а потом стоит сотни раз повести себя бескультурно, как привыкаешь.
— Сколько раз?! — в ужасе переспросил Вальтер. Своим откровением я доведу его до нервного срыва. Секретаря спасла открывающаяся дверь.
— Извиняюсь, но мы закрыты. Приходите завтра, — смущенно сообщил молодой человек, который утром занимался сортировкой бумаг.
— До завтра, боюсь, не дотерпит. Народ должен знать правду!
— Правду? — удивился и одновременно испугался парень.
— Господин Тюдор у себя в кабинете? — не отвечая на вопрос, поинтересовалась я.
— Да, но он просил его не беспокоить. Я очень извиняюсь, но вам правда нельзя. — Парень попытался закрыть дверь, но я быстро просунула ногу.
— Нам все можно, — непоколебимо заявила я, оттесняя его в сторону.
Дверь в кабинет адвоката оказалась запертой. Я выразительно постучала, и с верхних полок попадали книги.
— Господин Тюдор, открывайте! Вам не уйти от закона! Признавайтесь, зачем вы спрятали документы? Куда дели труп господина Соверена? И что за девушка лежит в его гробу?
— Какой труп? Что за девушка? — оживился Вальтер.
— Вот и я хочу знать, что за… Немедленно открывайте, иначе лишитесь двери, а может, и еще некоторых предметов интерьера. — Мои угрозы остались без внимания. — Ах, так! Ну и пожалуйста! — Я занесла было ногу, но секретарь меня остановил.
— Гренадер номер семьдесят семь, что вы собираетесь сделать?
— Эм, разве не видно? — удивилась я. — Применяю свою угрозу на практике.
— Ни в коем случае! Вы не имеете права повреждать чужую собственность.
— Но…
— Никаких возражений! Это приказ, гренадер номер семьдесят семь. У вас есть ключ? — обратился Вальтер к помощнику.
— Да, есть. Но я не имею права…
— Имеете. Сейчас же откройте дверь, если не желаете приобрести новые проблемы, — непреклонно произнес секретарь.
Парень сглотнул и дрожащими руками принялся открывать дверь. Через мгновенье мы вчетвером, считая собаку, вошли в кабинет адвоката. И я поняла, почему мои угрозы и гневные тирады никак не подействовали на господина Тюдора. Теперь его ничто не могло беспокоить.
Помощник адвоката, бледнея, осел на пол. В комнате до сих пор чувствовался запах пороха. Револьвер валялся на полу. В неестественно закинутой голове алела небольшая дырочка с запекшейся кровью. Господин Тюдор выбрал самый простой путь уйти от ответов. На столе лежало недавно законченное письмо. Чернила влажно блестели на свету. Незакрытая ручка покоилась рядом. Вальтер подошел к столу и зачем-то закрутил колпачок, затем взял письмо. Его строки были обращены к нам.
Представителям Западного отделения гренадеров, приехавшим в Босвелл по вопросам передачи прав на владение фабрикой.
Да будет вам известно, соблюдение чужой тайны — самый большой крест, который может нести человек. Откровения, коими я с вами хочу поделиться, были для меня тягостными раздумьями.
17 июля этого года.
Поздно вечером в дверь моей конторы постучал господин Эбон Соверен. С этим человеком я был знаком всю свою сознательную жизнь, и услуга, оказанная мне им когда-то, не знает границ. Он был самым достойным и влиятельным человеком нашего города. Но власть никогда не омрачала его сердце, а разум его всегда был тверд и ясен. В тот судьбоносный день шел дождь, один из тех дождей, которые так часто проходят у нас в городе. Лицо моего старого друга, сияющее в ударах молний, отражало глубокую боль и страдание. С глазами, полными пугающей пустоты, он сообщил, что его дочь Оливия скончалась из-за болезни. Эта новость поразила меня до глубины души. Ни я, ни кто другой в городе не знали, что у господина Соверена была дочь. Я был знаком с его юной помощницей по имени Оливия, но я и не подозревал об их родстве! Как оказалось, сам Эбон узнал о том, что она его дочь, только месяц назад. Я не хочу сообщать вам, откуда у господина Соверена появилась внебрачная дочь, пусть это останется только на его совести, но так или иначе девушка скончалась от лейкемии. Для моего друга данное событие стало большой потерей. Он был сильно привязан к девушке, и, только недавно обретя единственную дочь, он почти сразу же ее потерял.
