Договорить не смогла. На душе было мерзко.
Люсинда поцокала языком, тряхнула седыми прядями, постучала ногтями по подлокотнику креста и задумчиво произнесла:
— У Грехен, насколько я знаю, отец был главой ордена Света, но она черная.
Я с надеждой посмотрела на Люсинду. Ведьма повела плечом и задумчиво продолжила:
— Может, она чего знает?
Мы с Дохраем переглянулись — хранитель кивнул, взгляд на Гардэма — тигра тоже был согласен. Информация лишней не бывает, это все черные знают преотлично, ко всему прочему всегда остается запасной вариант.
— Вещи мои соберите, — попросила я. — Если Грехен ничего не знает, тогда сбежим.
Хотя бросать лавку не хотелось категорически.
Гардэм молча подошел ко мне, ткнулся носом в плечо.
— Со мной хочешь? — догадалась я. — Не стоит, у Грехен хранитель нервный, тебя белого рядом не вынесет.
— Я с тобой пойду. — Люсинда встала. — Хоть проведаю, а то Грехен совсем старая стала, неизвестно, сколько еще продержится на этом свете.
Я кивнула и метнулась на кухню — не хотелось идти с пустыми руками, Грехен булочки любит свежие, а у меня как раз с утра на кухне святой отец побывал, так что сейчас имелись и булочки, и пирожки, и даже оладьи с медом.
Набросав сдобы в корзинку, я подумала, что мы с Люсиндой скоро вернемся, поэтому заварила чай, накрыла чайничек вышитым полотенцем, две чашки приготовила и, подхватив корзинку, направилась к двери. Уже на пороге вспомнила, что должен был прийти господин Инвер за снотворным зельем — после событий с семейством Амански многих жителей кошмары мучили, поэтому вернувшись, торопливо написала записку «Скоро буду» и прицепила ее к двери.
Странное дело — когда крепила записку, что-то кольнуло… Какое-то предчувствие, несоответствие, что-то… Но один взгляд на лежащие на ступенях букеты роз — и, скрипнув зубами от бешенства, я поспешила к Люсинде, которая уже садилась в двуколку нанятого извозчика.
* * *
Мы проехали до конца города, слезли у заброшенной церкви, потому что напрямую через заросший парк было быстрее, чем проезжать еще два квартала, и, заплатив извозчику, им был мой старый знакомый господин Бран, я спрыгнула на траву первая.
Люсинда, кряхтя, сошла следом, она после попытки убийства вообще слабенькая стала, и тут извозчик вдруг сказал:
— А знаете, госпожа ведьма, не дает мне покоя один момент.
— Какой момент, господин Бран? — придерживая и корзинку, и дверцу, чтобы Люсинде было удобнее спускаться, спросила я.
— Да помните, вы все про госпожу Мадину расспрашивали? — Он почесал висок рукояткой кнута.
Я кивнула.
— Ну так не ездила она в богатую часть города, — протянул извозчик.
Не совсем поняла, о чем он, поэтому продолжила стоять и вопросительно смотреть.
— И это, — господин Бран поправил шапку, — госпожа Люсинда тоже никогда туда извозчиков не нанимала, только вы. Понимаете, госпожа Аэтелль, вы вежливая и сдержанная, от того богатеи вас и нанимали, а так все к лекарям…
Закрыв дверцу двуколки, я поудобнее перехватила корзинку и напомнила:
— Мадину там убили, в особняке Амански.
— Это-то я знаю, — отмахнулся извозчик. — Все знают, только вот сколько мы с мужиками дело это ни обсуждаем, все никак понять не можем, каким образом маг ведьм ловил. Вы, черные, вы же осторожные завсегда. Эксперименты-то ваши это одно, а так, по жизни…
Странно все это. Очень странно. Ладно, Мадина, может, и попала в особняк Амански незаметно, но вот Люсинда…
— Жаль, ничего не помню, — расстроенно проговорила ведьма.
— А может, и к лучшему. — Я ободряюще потрепала ее по рукаву.
— Как ты вообще уговорила своего демона мне помочь? — Несмотря на сгущающийся сумрак, я отчетливо разглядела блеснувшие в глазах Люсинды слезы.
А мы, черные ведьмы, сантиментов не терпим.
— До свидания, господин Бран, — торопливо попрощалась я с извозчиком и, зашагав по тропинке, весело ответила Люсинде: — Святые блины тому причиной.
— Блины? — Люсинда бросилась меня догонять. — В каком смысле?
Историю по блины, приготовленные священником, я рассказывала, пока мы, пригибаясь, шли по уже заросшей тропинке, по которой, похоже, никто давно вообще не ходил. Впрочем, а кому тут еще ходить, кроме нас, черных ведьм? Когда жители Бриджуотера узнали, что лет сто назад тут было кладбище, парк перестали посещать совершенно, оттого он и заброшенный. А лично я об этой тропинке узнала, когда в городок только приехала — Грехен показала, как к ней пройти коротким путем. Жители же искренне верили, что мы, черные ведьмы, ходим сюда, чтобы проводить обряды на старом кладбище, и мы никого не разубеждали.
Пройдя через парк, свернули к разрушенной часовне, прошли ее насквозь и вышли к неприметной калитке в старом полуразвалившемся заборе. Калитка открылась без скрипа, выпуская нас за город. Еще несколько минут, и впереди, среди лесной чащи, показался огонек в окошке — почти пришли.
По дороге к домику Грехен росла трава-мурава, мягкая как ковер, по которой пройдешь, и она тут же поднимается, словно и не ступала здесь нога человека. Всегда завидовала этому — у меня такую не посадишь, во-первых, вымощенная булыжником площадь, во-вторых, места нет, сразу ступени и порог.
К домику подошли беззвучно, Люсинда поднялась первая, но едва вскинула руку, чтобы в дверь постучать, как та распахнулась, открывая нам освещенный свечой силуэт Грехен:
— Телль, Люси, девочки, рада вас видеть, — произнесла старая ведьма.
Через несколько минут мы уже сидели на кухоньке. Я разложила булочки, Люсинда сходила в подвал и принесла варенье из лесных ягод и трав, Грехен сделала всем чай. Травяной, вкусный, хоть и слегка горчил.
Мы помолчали о Мадине, а потом Грехен повернулась ко мне и тихо спросила:
— Телль, девочка, что у тебя случилось?
Я хотела было ответить, но стоило вспомнить про белого мага и сказанное им, как горло словно спазмом сжало. Сглотнув, огляделась по сторонам, пытаясь успокоиться, заметила в углу кухни на полу корзинку, накрытую белым полотенчиком, на котором был вышит кот… Мадина вышивать любила, и чаще всего своего любимого черного кота Гардэма… Почему-то пожалела, что таки не взяла хранителя с собой.
И тут что-то кольнуло меня опять.
Что-то странное, непонятное.
Что-то такое… несоответствие. Мы ведь с Люсиндой вместе пришли, и выглядела она не менее подавленно, чем я, то есть на месте Грехен я бы вообще к ней сначала обратилась.
Повернувшись к седой сгорбленной старой ведьме, я напряженно спросила:
— Грехен, а почему ты решила, что у меня что-то случилось?
