Герфегест поцеловал Харману в великомудрые уста.
2
Герфегест шел по грязным портовым улочкам по направлению ко дворцу. Дешевые шлюхи одобрительно злословили ему вслед. Мальчишки – прижитые сыновья не то пиратов, не то честных контрабандистов, – выбегая из самых сомнительных и зловонных дверей, норовили продать ему пончики с творогом, замусоленные лубки эротического содержания и фальшивое магическое старье. Какие-то несусветные «песчаные часы Усопших», которые показывают время на том свете, «мази императрицы Сеннин», радикально устраняющие геморрой, «кольца верности», которые следует надевать на срамной уд любимому, чтобы тот не ходил на сторону. К приобретению предлагался даже цветной портрет Харманы Гамелин, где Хармана была похожа на чучело акулы, умершей от переедания…
Поеденные лишаями шавки с зубами волкодавов хотели полакомиться его ляжками, но он не предоставлял им такой возможности. Заливистый лай, два-три хлестких удара плашмя, вовремя отпущенный пинок – и свора рассыпалась, скуля и подвывая от стыда, от боли, от преклонения перед великолепным человеком-чужаком.
Герфегесту было известно, как именно в свое время пробовал отыскать престолонаследника Стагевд. Ухватистые придворные живописцы, любившие умерщвлять акварелью все, что движется, а в равной степени и покоится, с радостью набросились на задание Хозяина – во время войны заказов у них было негусто. Вскоре весь город был обвешан весьма недурственными портретами Торвента.
Столько-то денег сообщившему о данной персоне… Столько-то ступеней четвертования укрывателю данной персоны… Самому престолонаследнику, кстати сказать, альбиносу, предлагалось незамедлительно вернуться во дворец, где его ждут всеобщий почет, любовь страстных наложниц и опустевший императорский трон.
Сотни воинов Стагевда прочесывали квартал за кварталом, носатые псы Лорчей путались в ложных следах, каких-то несчастных блондинов гоняли по сточным канавам банды алчных горожан. Поймали даже одного альбиноса шестидесяти лет… Все тщетно.
От расследования Стагевда Герфегесту досталась лишь одна полезная вещь – обтрепанный портрет Торвента и его описание. Пятнадцатилетний подросток, альбинос, мелкие черты лица, сложения тщедушного, росту пять с тремя четвертями локтей. Неожиданное и нежеланное, красноглазое дитя могучего Лана Красного Панциря. Впрочем, если бы только дитя, милостивые гиазиры…
Чтоб найти искомое, подчас надо отказаться от поиска. Идущий Путем Ветра должен слиться с миром, должен войти в него исподволь, как на Игрищах Альбатросов одна за другой вплетаются флейты в хор белокурых мальчиков.
Герфегест медленно менял обличье. Он преображался, начинал радоваться самым простым вещам. Он становился бродягой!
Рожденный в Наг-Туоле улыбнулся очередной продажной молодухе и потрепал за ухом мелкого кобелька, клацающего зубами посреди роя докучливых мух. Он обернулся и поманил пальцем настырного пацана, который давно уже плелся за ним, заученным речитативом нахваливая «самую свежую дым-глину из Калладира».
Пацан подошел к нему, осмотрительно остановившись в трех шагах.
– Самая свежая, говоришь? – спросил Герфегест.
Юный торговец настороженно кивнул.
– Покажи, – потребовал Герфегест.
Пацан раскрыл торбу, висящую у него на груди, и извлек оттуда маленький серый шарик.
– Сколько просишь?
В ответ пацан показал ему растопыренную пятерню.
– Тумаков или затрещин? – уточнил Герфегест, ухмыляясь.
Но, заметив, что его малолетний собеседник готов в любое мгновение дать деру, поспешно достал пять монет с гордым профилем покойного Лана Красного Панциря.
Сделка состоялась.
– Слушай, – понизив голос, сказал Герфегест, – я попробую твой товар. Если он хорош, мы сможем договориться с твоим отцом, или братом, или кто там вообще заправляет у вас товаром. Если мне взбредет в голову иметь с вами дело, я буду здесь завтра в это же время. И запомни: меня зовут Ларт, сын Милианга. Ты понял?
Мальчишка угрюмо кивнул.
Герфегест смачно сплюнул под ноги и обстоятельно поправил кожаную юбку, чтоб сидела как следует. Он постепенно забывал, кто он и зачем он здесь.
Рожденный в Наг-Туоле начинал жить и размышлять как искомый престолонаследник. Кажется, ему не следует попадаться на глаза людям Гамелинов. Кажется, он во что бы то ни стало должен убежать из столицы. Да, точно – бежать из столицы.
3
Герфегест выбрал самую занюханную лавку в квартале оружейников и вошел внутрь.
Немолодой торговец вылез из пыльных глубин лавки, подозрительно оглядывая с ног до головы странного покупателя в женских сандалиях.
– Мне нужны самые богатые ножны для господина Меча, – прогнусил Герфегест.
Торговец презрительно скривился.
– А деньги-то у тебя есть?
– Денег мне не надо, – пожал плечами Герфегест. – Мне нужны ножны.
– Ножны – это хорошо, – прошипел торговец, наливаясь желчью. – А что ты мне дашь за них?
– Товар покажи, а то ведь я могу уйти.
Торговец нехотя вывалил перед ним на прилавок два десятка разномастных ножен: плохих и очень плохих.
– Да, ножны у тебя все как на подбор, – кивнул Герфегест, окинув их взглядом полного недоумка.
С этими словами он извлек свой тугой кошель; лицо торговца сразу же облагородилось алчностью.
– Сколько тебе дать за эти? – Герфегест ткнул пальцем в ободранное нечто, сработанное из двух потемневших от воды дощечек, наспех залакированных черным лаком. Явно с утопленника.
– Двадцать монет, – нагло заявил торговец.
Баснословно. Но Герфегест промолчал. Он проверил, как входит и выходит меч, и, несмотря на то что тот держался в ножнах препогано, свободно болтаясь из стороны в сторону, быстро согласился:
– Хорошо.
Выказав себя со всех сторон полным растяпой, Герфегест повернулся, чтобы уйти.
– Постой, господин, у меня есть для тебя кое-что хорошее, – пропел за его спиной масляный голос торговца.
Ага, кажется, клюнул все-таки. Герфегест обернулся, недоуменно вскидывая брови. На прилавке, среди дряхлого барахла, появилась бронзовая чарка и бутыль сельха.
– Я вижу, ты солидный покупатель. Ты из тех, кто не пройдет мимо своего счастья. Ты – парень, который сладит с любой девкой. – Все это хитрюга сообщил Герфегесту, раскупоривая бутыль и наливая ему полную чарку. – Когда в городе начался… началось… ну, в общем, ты понимаешь, заваруха, один благородный был убит в нашем в квартале и от него остались отменные вещи. Они припрятаны у меня в доме. Ты пока побудь здесь, попей сельху, а я мигом сбегаю за ними и вернусь. Такому человеку, как ты, мне будет не жалко отдать их за бесценок.
