После беседы Ярослав, Нелей и Фесал возвратились к своим людям, с нетерпением ожидающих известий. Палатка командира оказалась уже установлена и Ярослав пригласил всех к себе, чтобы поделиться неожиданным известием и обсудить планы. Присутствовали все командиры и некоторые из авторитетных воинов, пользующихся уважением товарищей. А так же Борис и Анатолий, как товарищи Ярослава и единственные из землян, взятые в поход.
Известие о падении Рахина и желание Ярослава немедленно отбить город присутствующие приняли неоднозначно. Высказывались разные мнения, но против воли командира никто не упорствовал. В заключение дискуссии он подвёл итог:
— Вижу, Наватаро, все мои командиры и воины сознают ответственность, возложенную Махесте Тимономом, по безусловному удержанию города Рахин в наших руках и недопущению захвата врагом. Несмотря на формальный отказ в помощи со стороны союзников, не вижу серьёзных препятствий в деле возвращения города. Значительные силы пехоты расширяют наши возможности по штурму города, если нелюдь его не покинула. В чём я лично сомневаюсь.
Наватаро высказали опасения неожиданного подхода к Рахину сил Семнана, но затем мы и колесничие, чтобы опередить врага и удерживать город до подхода нашей армии. Посему предполагаемый завтра–послезавтра отдых отменяется. Утром сворачиваем лагерь и как можно быстрее, без ночёвок и задержек следуем к Рахину. Командирам подразделений сразу после собрания принять от союзников недостающие: корм, продовольствие и воду в расчёте на семь дней. Всему отряду быть готовым с рассветом выступать…
Рагнарок — великий вождь племени Ур, стоял на стене захваченного города инургов, глядя на удаляющееся лёгкое облако пыли. Сотни ног воинов–каргов, спешащих на север, взбивали столбы пыли на каменистой земле Медного пути. Воины спешили принести добычу в семьи, оставленные в дальних лесах севера. Захваченный город дал помимо радости победы огромное богатство немыслимое бедным лесным жителям — Вуоксам. Яркие ткани, стальное оружие, серебряные и золотые украшения, лошади, рабы — добыча просто поражала воображение вуоксов, привыкших к скромному достатку охотников. Жестокие потери, понесённые в ходе штурма, не омрачили радость победы. Выжившие получили много более того, на что могли рассчитывать, когда под нервный вой семей покидали деревни, уходя в неизвестность. Сейчас, довольные и радостные спешили возвратиться к своим очагам. Каждый нёс немалый тюк поклажи, что кому досталось. Уже там, в далёких, родных лесах, захваченное добро будет поделено по справедливости, каждый получит причитающееся в зависимости от вложенных усилий. Конечно, не будут обойдены вниманием и семьи погибших. Вожди и старейшины строго следят, чтобы доля вдов была не менее других. Сироты не остались без кормильцев, а вуоксы–мелоны получили новых мужей и продолжили род. Затем будут устроены праздники, с богатыми пирами и обильными приношениями богам. Помощь высших сил будет сполна вознаграждена. Для этого карги гонят целые толпы захваченных пленных и табуны лошадей. Боги останутся довольны.
Среди эйфории победы и чувства обретённого богатства, редко находится место печали, но Рагнарок оставался внешне спокоен, глядя на удаляющуюся колонну воинов–вуоксов и пленных людей. Тяжкие чувства сомнений грызли душу великого вождя. С одной стороны успех окрылял. Рагнарок бросил мимолётный взгляд на вождей By и Шу. Карранг и Шашур, как малые дети, упивались величием, собственноручно резали горло жертвам, обильно окропляя белизну алтарей человеческой кровью. Но молодой Дхоу оставался глух к этим символам победы. Другие тревоги печалили разум. И совет принять не от кого. Великого Дхоу народа Зу — Рахара нет, под стенами города инургов. Нет и его каргов. Ссылаясь на старую болезнь и тяжёлые потери понесённые народом Зу на севере, Рахар не явился на зов нуроги и не пустил в набег своих каргов. С одной стороны отказ поддержать братьев тяжкий грех и нарушение устоявшихся правил. Если нуроги решило объявить войну тем или иным врагам, будь то инурги, резайт эрбиль или войо, каждое племя обязано выставить тот или иной контингент, если даже чисто символический, но совсем никого — это уже вызов. По этой причине племя не только упадёт в глазах всего лесного народа, но может даже пострадать чисто физически. Но Рахар решился и проигнорировал набег, чему сейчас многие даже рады. Им больше досталось.
Только Рагнарок не так наивен и причина беспокойства кроется в стоящих у него за спиной инургах… А поделать ничего нельзя, уж больно ловко взял его в оборот — Зардак — собственный шаман…угрожая вуоксам дурными предсказаниями.
* * *
Коэн Чала стоял с кислой миной и выпяченной нижней губой, тупо глядя в одну точку на спине упрямого вождя Ур. Коэн знал, что победит в этой затянувшейся борьбе амбиций и авторитетов. Рано или поздно, лучше рано, Рагнарок сдастся. Оставит своих воинов в Рахине ещё на десяток дней, как это сделали Карранг и Шашур. И действительно, что ему терять? Победа одержана, добыча благополучно следует Медным путём, какие–то один, два дня задержки ничего не решают. Вот и вожди племён Шу и By беспечны, восторженно режут глотку очередной хрипло вопящей жертве.
Коэна брезгливо передёрнуло, он даже переступил с ноги на ногу. Не то, чтобы видел кровь в первый раз, просто старался не делать этого лично, поручая кому–то другому.
В отличие от подозрительного вождя, Коэну настоятельно требовалось задержать нелюдь в городе, до подхода основных сил Семнана, а затем могут убираться на все четыре стороны. Хотя Семнанцы не оставят оргию нелюдей без отмщения, но это уже не дело Коэна. Его задача — вырвалг, спешащий сюда из Арраса и даже не риск возвращение Рахина ринальцам волнует сейчас бывшего наблюдателя, а страх… Страх перед этим демоном — вырвалгом, холодит спину. И то верно, он Коэн здесь в Рахине не по своей воле и предпочёл бы находиться где-то в другом месте, предоставив рисковать задницей кому–нибудь другому, но как видно из зависти участь сию предоставили именно ему…
Пару недель назад Коэн явился в Семнан пред светлые очи приора братства Кадеш Херон, Великого майстера Паус Вехт. При мысли о котором Коэн в душе грязно выругался и ритуально сплюнул как на нечисть. Внешне же оставался совершенно спокоен, лишь едва слышно процедил сквозь зубы на языке чистых: «Трефа…» и усмехнулся. Ханжа Вехт… заслуживал такого эпитета, ведь имя Паус означает — сеятель клеветы, что ярко отражало характер руководителя Коэна.
Действительно, Коэн явился в Семнан в самом радужном настроении с мыслью об окончании многолетнего заточения в дремучих лесах среди убогих дикарей. И хотя понимал бессмысленность обещаний, но где–то в глубине души теплилась искорка надежды на несбыточное чудо — Гохан Шияр сдержит слово и призовёт его. Тем велико разочарование Коэна, когда Паус Вехт в присутствии многих братьев обвинил его во всех смертных грехах и в том числе в появлении вырвалга…
