— В следующий раз, — она обернулась к фагиру, — не кричи под руку.
Шенн улыбнулся и кивнул.
Маррод пронзил карабкавшегося наверх гротха и, схватившись за веревку, скользнул вниз. Колеса эмонгира вращались совсем рядом. Схватив пробегавшего мимо кочевника, эльд одним движением швырнул его под колесо и усмехнулся, услышав вопль и хруст костей. Внизу не было своих, и Маррод рубил всех, кто оказывался на расстоянии удара. Его появление было неожиданным для осаждавших, и гротхи не сразу поняли, кто убивает их одного за другим. Но кочевники уже отступали. Прозвучал звук рога, и оставшиеся в живых отступили в темноту.
Небо светлело. Приближался рассвет.
— Мы выдержали, — промолвил Хаггар, утирая катящийся пот. — Они отступили. Все–таки в ближнем бою они слабы, у них нет железных доспехов, если бы не их звери, армия Орэна легко разделалась бы с ними.
— Врага нельзя считать ничтожным и беспомощным, — сказал Шенн. — Мы не знаем, сколько их еще осталось. Мы вообще ничего о них не знаем…
— Достаточно того, что они пришли на нашу землю убивать, — ответил Улнар. — Большего знать не нужно, чтобы не давать им пощады.
— Отлично сказано, Улнар, — десятник потрогал разрубленный наплеч и покачал головой: еще немного — и задело бы кость. — На эту землю приходили многие. И морроны, и другие народы, но арны отстояли ее. Это наша земля, и я лучше умру здесь, на этой траве, чем увижу, как гротхи топчут ее своими погаными ногами!
— Сколько нас осталось, Хаггар? — спросил Шенн.
— Не знаю, надо посмотреть. Немного.
— Вот, — раздай это тем, кто выжил, — Шенн протянул десятнику кошелек. — Они заслужили. И объясни им, что мне нужна их преданность, чтобы ни случилось. Если кто–то не готов, пусть уходит сейчас.
— Они останутся, — проговорил Хаггар. — Я сам отбирал этих парней.
Десятник ушел, а Улнар подошел к фагиру:
— Ты чем–то обеспокоен? Почему ты говорил о преданности? Ты кому–то не доверяешь?
Шенн посмотрел на воина и улыбнулся:
— Да.
— Кому?
— Нашему одану, — ответил фагир.
Эмонгир медленно полз вперед. Земли под Ринерессом были большей частью равнинны, и препятствий движению не возникало. С крыши крепости воины осматривали окрестности: повсюду было запустение, вытоптанные наездниками поля и сады, брошенные селения и — ни одного путника или повозки навстречу.
— Ринересс! — крикнул дозорный. — Я вижу город!
Все столпились на крыше. Белые башни Ринересса вырастали на глазах. Великий, овеянный славой, многолюдный ринересс, «жемчужина Арнира», явился из–за деревьев, и даже те, кто бывали в нем не раз, не могли сдержать восторженного вздоха. Ринересс!
Но восторг сменился тревогой. Все пространство перед городом усеивали знакомые воинам палатки гротхов, а под стенами стояли их осадные машины. Город был осажден, но еще не взят. Солнце сияло на стальных шлемах защитников. Они стояли на стенах, готовые к бою. «Ну, вот и все, — подумал Улнар. — Великий Игнир, помоги нам победить, и если хочешь, возьми мою жизнь».
Со стен увидели приближавшийся эмонгир, и люди с изумлением показывали на крепость пальцами.
Вдруг воздух наполнило гудение, и огромный камень покатился по земле рядом с эмонгиром.
— Мастер, в нас стреляют! — крикнул Хаггар.
— Они думают, что здесь гротхи, а эмонгир — что–то вроде осадной башни! — сказал Улнар. Воин с тревогой поглядел на стены, где воины спешно заряжали метательную машину.
— Такой камень разнесет нас на куски! — крикнул Хаггар. Десятник замахал руками. — Эге–гей! Мы свои! Свои мы!
— Боюсь, они не слышат тебя, — сказал Маррод.
— Что же нам делать? — растерянно спросил кто–то.
— Напасть на гротхов, — сказал Шенн. — И как можно скорей. Тогда они увидят, что мы на их стороне. Маррод, крути.
Все воины бросились помогать Шенну. «Гнев Игнира» развернулся к лагерю гротхов. Захватчики уже поняли, что к чему, и поле покрыли скачущие к крепости всадники.
Впервые Улнар так близко увидел, как рождается огонь богов. Две пластины стагнира, вращаясь, соприкоснулись, тут же разойдясь в стороны, а между ними, играя всполохами искр, возник огромный синий шар. Затем станина качнулась и поехала, резким толчком отправив шар навстречу врагам и, дернув за канаты, воины тотчас оттащили ее обратно.
Все невольно повернули головы, провожая взглядом небесный огонь. Шар синей молнией пронзил воздух и там, где он упал, земля оплавилась и почернела, а скачущие наездники превратились в прах. Улнар увидел, как гротхи разворачивают в их сторону осадные машины.
— Шенн, смотри! — крикнул воин.
Машин было три. Насколько мог определить мастер, это были машины, метающие камни, огромные камни, могущие сокрушить ворота или стены. Если такой камень попадет в эмонгир, нам конец, подумал Шенн. Эмонгир деревянный, он выдержит попадание стрелы, но не огромного камня. «Гнев Игнира» хорошо бил по площадям, но прицельный выстрел это совсем иное, на такое фагир не рассчитывал.
— Мы раздавим их! — крикнул Улнар. — Далмира, пусть ристы бегут быстрей!
Далмира, уже освоившая управление катящейся крепости, дернула рычаг в крайнее положение, и ристы ускорили ход, направляясь на вражеские машины.
— Где это?
— Здесь, мой одан!
Правитель Ринересса и Арнира Орэн взбежал на вершину башни. Гретворн уже был там и, вытянув шею, вглядывался вдаль.
— Смотрите, мой одан.
Орэн увидел эмонгир, невесть как оказавшийся у самого города. Ортаны никогда не приходили сюда, всегда сгружали товар на границе, подумал одан, быть, может, там эти неведомые враги? Но почему эмонгир катится не к городу, а на лагерь врага? Орэн невольно ахнул: на крыше катящейся крепости возник сияющий шар и, вспыхнув как второе солнце, стремительно метнулся к лагерю неприятеля — и черное безжизненное пятно стало там, где были палатки и люди…
— Сначала мы думали, что в эмонгире враги, — сказал кто–то из офицеров, — и стали стрелять, но потом…
— Что же это? — не веря глазам, проговорил одан. — Откуда? Кто там, на этом эмонгире? Ортаны? Но эти торговцы не станут воевать за нас…
— Глядите, они крушат их! — воскликнул Гретворн, и все на башне, затаив дыхание, увидели, как эмонгир на полном ходу ударил вражескую катапульту, и та медленно завалилась набок. — Кто же это? Кто помогает нам?
Орэн резко повернулся. Смекалистый слуга тотчас протянул одану длинный черный цилиндр. Орэн поднес к глазам изобретенную фагирами зрительную трубу. Эмонгир приблизился. Одан увидел воинов на его крыше, крутящих рычаги на странной машине, возле которой стоял человек в истрепанной одежде фагира.
— Шенн? — выдохнул Орэн. — Мальчишка все–таки вернулся!
