Поднялся я глубокой ночью, чтобы до наступления жары съездить за город, к языческим святилищам. Храмовый комплекс, посвященный доарсеитскому пантеону Юга, находился в превосходном состоянии, издалека даже мог сойти за действующий. К сохранению памятников старины рескидди прилагали огромные усилия; первые исторические общества появились так давно, что сами стали памятниками. Но время неумолимо брало свою дань. Возраст святилищ перевалил за семитысячелетний рубеж; арсеитство, безмерно древняя религия, коренилось в культах еще более древних.
В архаической башенной архитектуре даже взгляд дилетанта мог угадать те смыслы и закономерности, которые позже, отшлифованные до ясности совершенства, засверкают в арсеитских церквах. Шагая по каменным плитам проулков, я издалека распознавал здания, виданные на книжных иллюстрациях. Здесь воздвигался алтарь Ордузет, богини грозы, госпожи семидесяти тысяч молний, там – Уллейрат, военачальницы небес, и перед каждым походом по этим улицам текли кровавые ручьи, а в воздухе повисал сладковатый дымок – в храмах закалывали и сжигали рабов... Здание, лишенное башни и похожее на огромную плаху, – святилище Фиррат, богини морового поветрия и смерти. Обладатель богато разукрашенного храма Ванусен, бог веселья, в мифах представал скорее богом коварства. Проблеском света в этой череде свирепых образов был Огусен, добрый бог плодородия; перед его храмом, как тысячи лет назад, зеленел маленький цветник, за которым ухаживали ученые, жившие прямо в городке.
Сложившийся пантеон и гигантский храмовый комплекс знаменовали сложившуюся государственность Рескидды; им предшествовали культы отдельных племен, потонувшие в песках руины и еще тысячелетия истории. Голова кружилась, стоило заглянуть в эту бездну времени. Лаанга в качестве памятника старины, пожалуй, мог с ней сравниться и превзойти ее, но он был не вполне человеком, и история его тоже не была человеческой. Историю Рескидды строили люди. Обычные люди. Рескидди. Такие, какими задумала людей Арсет.
Сейчас Рескидда отсчитывала «столетие тишины». Чистокровные рескидди на время утратили обычную агрессивность. За время своего существования величайший на земле город многое успел понять о законах собственного бытия. Власть южан могла распространиться от края до края мира, спустя несколько веков – умалиться едва ли не до кольца древних стен, а через пару столетий Рескидда снова владычествовала. Цариц ее мало волновал сегодняшний политический вес. Они больше заботились о сохранении традиций, оберегали уснувшие на время силы Древнего Юга, зная, что через два или три поколения умонастроения сменятся и потребуется новая Имана Рескидделат.
Монумент Иманы я тоже осмотрел – из паровика на обратном пути. Его я уже видел прежде, когда приезжал в Рескидду ребенком, он входит в обязательную программу каждого зеваки-путешественника. По мне, так «новый жестокий стиль», в котором работал ваятель, уродует Древний город не меньше бесконечных закусочных. Говорят, что именно так Имана – точней, Эманэа, она была родом из Ософа, – выглядела в действительности: низенькая, толстая, некрасивая деревенская баба с глазами навыкате. История ее жизни представлялась куда романтичней ее внешности. Не выдержав издевательств, пятнадцатилетняя рабыня бежала от своего отца и хозяина; полумертвую, ее нашли в пустыне бандиты, и остаться бы девушке в той пустыне растерзанным трупом, не окажись налетчики родом из Рескидды. Эманэа дали вдоволь воды и взяли с собой. Как-то на привале главарь банды играл с приятелем во «взятие крепости», сложнейшую тактическую игру, которая впоследствии выродилась в пресловутую «палочку». Эманэа смотрела. Она, по-видимому, была от рождения не совсем вменяема или же повредилась умом от жестокого обращения в родном доме, но она совершенно не понимала, как должно вести себя с людьми. Она стала вслух подсказывать бандиту ходы. Другой на его месте попросту убил бы ее; рескидди же, поняв, что девчонка – отличный игрок, продал Иману какому-то вельможе, любителю развлечений ума, а тот чуть позже подарил ее царевне Энгит. Своенравная Энгит потащила Иману с собой в поход, и из похода рабыня вернулась приближенной советницей... Примерно так это описывалось в путеводителях; настоящая история, как всегда, была намного занятней. Любопытно, однако, что ни происхождение, ни безумие, ни отталкивающая наружность не помешали Имане стать одной из любимых героинь Рескидды и символом ее славы. Такой всенародной любовью у нас в Уарре пользуется генерал Эрдрейари. В легендах Древнего Юга Иману превосходит только Ликрит Железноликая.
Согласно одной из легенд, настоящей матерью Железноликой была Ордузет, верховная богиня языческого пантеона.
...Говорят, во время «столетия тишины» истинный характер рескидди проявляется в полукровках. Я склонен был в это верить. Принцесса Лириния Аллендорская и уаррская Тень Юга были достаточными тому доказательствами.
Вернувшись из поездки, я до позднего утра обсуждал с Эррет новый закон о цензуре, а потом она отбыла по каким-то таинственным делам, прихватив с собой Данву; кажется, возвратиться красавицы намеревались не раньше ночи.
– Мы идем по лезвию бритвы, – сказал я Эррет, дочитав проект закона. – Опасно дозволять газетчикам болтать что вздумается, коли уж отношения с Западом становятся все сложней, но само по себе принятие этого закона может послужить поводом для инсинуаций.
– Неплохо бы намекнуть Аллендору, что с нашей стороны это жест доброй воли, – сказала Эррет.
– И им стоит выступить со встречной инициативой, – согласился я. – Но как?
Эррет подумала немного.
– Одного из террористов, прикормленных моим муженьком, звали Сандо Улари. – Она усмехнулась. – Да, почти тезка... Его благополучно повесили. Но у него осталось целое гнездо сестер и братьев. Его младший брат Вилендо, правовед-недоучка, испугался преследования, бежал в Ройст и пишет там теперь политические пасквили. У него острое перо, его охотно печатают. Полагаю, если мы обратимся к правительству Лиринии с изящной жалобой, нам не откажут.
– Не откажут. Это мелкое дело. Но прецедент появится. Мне по душе эта идея, Эррет.
– Экстрадиция господина Улари-младшего – акт государственного флирта, – определила Эррет и хихикнула.
Она уехала, а я остался в тишине и покое с документами, которые тени передали из Тысячебашенного с помощью аппарата дальней связи.
Это новое изобретение трудно было переоценить: если прежде за миг преодолеть огромные расстояния могла только Пятая магия, то теперь по крайней мере слова из страны в страну несла последовательность сигналов, основанная на несложной Третьей. Аппараты распространялись едва ли не стремительней собственных сигналов, и для передачи секретных сведений уже приходилось использовать шифр.
