— Истинная причина, почему я рассказала тебе об этом так мало, в людях, которые могут поверить, что ты из малого народа. И если они решат, что ты им мешаешь, с тобой темной ночью может произойти несчастный случай. Надо отдать этим людям должное: они этого не хотят. Не хотим ни мы, ни малый народ, ни ты. И будет лучше, если ты не станешь болтать.
— Так зачем ты мне все это рассказываешь?
Я посмотрела на него, потом на Остина, который стоял за ним. У Джейкоба мурашки пошли по коже, но он не обращал на это внимания.
— Потому что однажды, когда я была еще ребенком, кое-кто близкий мне совершил самоубийство, — сказала я. — И я подумала, что тебе важно знать: твой брат не был эгоистом, он тебя не бросил. — Я посмотрела на реку. — И, если тебе это поможет, Тим не ушел от расплаты.
Его реакция подтвердила: тот, кто когда-то нравился Джесси, небезнадежен.
— Тебе помогает осознание, что он мертв? — спросил он.
Ответ был ясен по моему лицу.
— Иногда. Почти всегда. А иногда совсем не помогает.
— Думаю… думаю, я тебе верю. Остину было ради чего жить — а у тебя нет причин лгать мне. — Он чихнул, потом вытер мокрый нос о плечо, стараясь не показать, что плачет. — Это помогает. Спасибо.
Я покачала головой.
— Не за что. Это только одна из причин, по которым я пришла. Ты должен знать, почему нельзя обижать Джесси. Бен! Выгляни ненадолго.
Я бросила палку, и Бен побежал за ней. Я была права. Он наслаждался. Пугать хулиганствующих подростков — как раз в его стиле.
Мы мягко обошлись с Джейкобом. Бен сыграл великолепно. Он был достаточно страшен, чтобы Джейкоб понял: у Джесси есть основания опасаться, что ее отец убьет всякого, кто ее обидит, но в то же время достаточно мягок, чтобы Джейкоб в конце концов попросил разрешения дотронуться до него.
Бен, как и Хани, прекрасен — и достаточно тщеславен, чтобы наслаждаться вниманием. А Джейкоб, решила я, вполне исправим — ему стало стыдно, что он обидел Джесси. Больше он так не сделает.
Я узнала имя его приятеля… и имя подружки приятеля, которая все это придумала. Мы навестили и их. Бен был по-настоящему страшным пугалом — конечно, вервольфы вообще страшны. Не знаю, захочется ли мне когда-нибудь познакомиться с этими двумя, но к Джесси они больше приставать не будут.
Иногда я нисколечки не хорошая. И Бен тоже.
В воскресенье я отправилась в церковь и старалась делать вид, что все смотрят на Уоррена и Кайла, которые пошли со мной. Но пастор Хулио остановил меня у выхода.
— С тобой все в порядке? — спрйсил он.
Он мне нравится, поэтому я не зарычала, не укусила его и вообще не сделала ничего из того, что хотелось сделать.
— Если еще кто-нибудь спросит меня об этом, я упаду на пол и у меня изо рта пойдет пена, — ответила я.
Он улыбнулся.
— Позвони, если что-нибудь понадобится. Я знаю пару хороших консультантов.
— Спасибо, обязательно.
Только в машине Кайл рассмеялся.
— Пена изо рта?
— Ты должен помнить, — сказала я. — Несколько месяцев назад мы смотрели «Изгоняющего дьявола»[56].
— Я тоже знаю одного-двух неплохих консультантов, — сказал он. Ему хватило ума продолжить, не дав мне ответить: — Так что мы делаем сегодня?
— Что сегодня делаешь ты, не знаю, — ответила я. — А я попробую заставить своего «кролика» снова бегать.
В сарае, который служит мне гаражом, было на двадцать градусов холоднее, чем снаружи, на пропеченном солнцем воздухе. Я с минуту постояла в темноте, справляясь с паникой, вызванной запахами масла и смазки. Это был первый приступ паники за день, ровно в три раза меньше, чем накануне.
Уоррен ничего не сказал — ни когда у меня перехватило дыхание, ни когда дыхание восстановилось. Это одна из причин, почему я его люблю.
Как только пот на моей рубашке начал высыхать, я включила свет.
— Я не слишком оптимистично рассматриваю шансы «кролика», — сказала я Уоррену. — Когда мы с Гэбриэлем пригнали его домой, я кое-что проверила. Похоже, Файдел превратил бензин в морскую воду, и она стоит в баке с четверга.
— Это плохо.
Уоррен знает о машинах примерно столько же, сколько я о коровах. То есть ничего не знает. Кайл чуть лучше, но, будь у него выбор, он проголосовал бы за дом с кондиционером и дешевое шоколадное печенье.
Я открыла капот и посмотрела на старый двигатель.
— Вероятно, дешевле отыскать на свалке другой, а этот разобрать на запчасти.
Проблема в том, что я должна слишком многим — кредиторов гораздо больше, чем денег. Я должна Адаму за ущерб, нанесенный его дому и машине. Он ничего не сказал, но я должна заплатить. А я со среды не работала.
Завтра понедельник.
— Хочешь попробовать позже?
Уоррен пристально посмотрел мне в лицо.
— Нет, все в порядке.
— У тебя вкус страха.
Это не был голос Уоррена.
Я так резко выдернула голову из-под капота, что едва не сломала шею.
— Ты слышал? — спросила я. В своем доме я никогда не сталкивалась с призраками, но все когда-нибудь бывает в первый раз.
Но он не успел ответить: я поняла по его лицу. Он тоже слышал.
— Чуешь что-нибудь необычное? — спросила я.
Чей-то смех, но Уоррен не обращал на него внимания.
Нет.
Посмотрим. Мы в ярко освещенном здании, но ни я, ни Уоррен ничего не видим и не чуем. Можно сделать два предположения, но поскольку снаружи яркий день, остается только одно.
— Малый народ, — сказала я.
Должно быть, Уоррен пришел к тому же выводу, потому что подобрал стоявший у двери строительный лом. Лом длиной пять футов и весом восемнадцать фунтов. Но Уоррен взял его одной рукой, как я беру нож.
А я схватила дорожный посох, который лежал у моих ног там, где мгновением раньше ничего не было. Это не холодное железо, но один раз он уже спас мне жизнь. Мы ждали, насторожившись… но ничего не происходило.
— Позвони в дом Адама, — сказал Уоррен.
— Не могу: телефон не работает.
Уоррен откинул голову и завыл.
— Не помогает, — прошептал незваный гость. Я наклонила голову. Голос другой, более низкий и с сильным шотландским акцентом. Файдел; но я не могла определить, где он. — Никто не услышит тебя, волк. Она моя добыча, и ты тоже.
Глядя на меня, Уоррен покачал головой. Он тоже не мог понять, откуда исходит голос.
Я услышала щелчок и краем глаза увидела искру, прежде чем свет погас.
— Проклятие, — сказала я. — Мне не по карману штатный электрик.
В гараже у меня нет окон, но еще день, и через широкие двери проникает достаточно света. Я по-прежнему хорошо вижу, но сейчас в гараже слишком много теней, где может спрятаться Файдел.
