Я подошел к Ари и тронул ее за плечо. Она что-то промычала, и я прошептал ей на ухо:
— Ари, я кое-что забыл у тебя дома.
— Так иди забери.
— А ты что, не пойдешь? Веселье уже закончилось.
— Серьезно, твой голос звучит как скрежет ногтей по классной доске. Иди куда хочешь.
— Ты могла бы пойти…
— Я говорю, иди отсюда! — заорала она. — Оставь меня одну. Я не хочу тебя видеть, Уин.
— Можешь уже заткнуться? — сказал Маркос и закашлялся так, что его чуть снова не вывернуло.
Я оставил Ари и вернулся обратно к Эхо.
— Я не могу бросить их в таком состоянии.
— Я могу побыть с ними. Сходи за деньгами и возвращайся. — Она улыбнулась и стремительно меня обняла.
Я протянул ей фонарик, а потом подошел к Ари, чтобы поцеловать ее в щеку. Но, прежде чем мне это удалось, она бросила горсть песка мне прямо в глаза.
— Убирайся отсюда! — крикнула она, накрыла голову руками и завыла.
Больше пытаться я не стал. Мне было обидно, что я не заслужил даже простого «пока», хотя внутри, конечно, понимал, что причина в побочных эффектах.
Я направился к грузовику. Дорога в темноте казалась гораздо длиннее, словно с каждым шагом парковка отодвигалась все дальше и дальше, однако в конце концов я все-таки нашел свой грузовик и поехал домой.
Дорога домой. Важная часть. Ни одного свидетеля, я один. Дорога, по которой я уже ездил сотни раз. Ночь выдалась дождливой, но на дороге никого не было. Ни одной машины. Ни животных, ничего.
Была ли это минута слабости? Возможно ли, что я посмотрел на дерево и вывернул руль? Планировал ли я это где-то в глубинах сознания, когда Ари и Маркос парили надо мной, а Эхо была так близко?
Это был лишь один из вариантов конца. Случайный выбор вселенной: нечто маленькое и абсолютно незначительное полностью меня уничтожило. Цепь неизбежных событий привела к столкновению с деревом. Никакого человеческого фактора или причины совершать что-то подобное.
А может, все дело было в гекаме. Возможно, к грузовику меня привело нечто невидимое, неизмеримое и неподвижное. И это нечто толкнуло мою руку. Возможно, именно оно заставило меня вывернуть руль влево, съехать с дороги и врезаться в дерево.
Но все это лишь теории. На самом деле только я один знал, что произошло.
В тот момент, когда авария уже казалось неизбежной, у меня было достаточно времени, чтобы посмотреть на дерево, оценить траекторию движения, вспомнить маму, Кару, Ари и Маркоса, таких совершенных и любимых, и преисполниться надежды, что, перейдя черту, я попаду в другое пространство. Туда, где я стану беззаботным, невесомым и веселым. А потом грузовик врезался в дерево.
В том, что касается депрессии, одна из самых странных штук состоит в том, как она влияет на память. Будучи в депрессии, я не мог вспомнить ни единого счастливого момента в жизни. То, что нормальными людьми воспринималось как счастье, мне казалось фальшивым и пустым. Хорошее прошлое превращалось в легенду, а хорошее настоящее, ну, это словосочетание было для меня чем-то вроде оксюморона.
Но едва я врезался в дерево, все это перестало иметь значение — фильтр грусти, установленный на моей памяти, исчез, и я вспомнил моменты подлинного счастья.
Как мы с Маркосом резались в бейсбол, точно дети.
Как я ухаживал за Карой, когда она вернулась домой из больницы.
Ари, хохочущую над моими словами.
Торты на день рождения. Большие победы. Глупые шутки. Сюрпризы.
Валяния в спальном мешке на заднем дворе. Не важно, в чьем доме — небо над всеми одно. Огромное и холодное, мерцающее яркими звездами, далекое и прекрасное.
На секунду я вспомнил все и полюбил это всем сердцем.
А потом я умер.
Я взяла пакет из рук Эхо.
Это не было заклинание, которое помогло бы мне все забыть, или заклинание, исправляющее то, что натворил Кэл, и все же это было кое-что. Заклинание, которое позволяло мне выбраться из города.
— Если это сработает, — сказала я Эхо, зажав пакет пальцами, — поехали в Нью-Йорк вместе со мной. Можешь рассчитывать на диванчик в наших дешевеньких апартаментах.
Эхо потрогала лицо в том месте, где я ее ударила.
— Зачем тебе делать это для меня?
— Потому что… в противном случае ты как будто даешь мне это заклинание из жалости. А мне не нужна благотворительность.
Конечно, это была не единственная причина — на самом деле, она могла умереть, если бы я ей не помогла. И кроме того, я была дважды в долгу перед Эхо, поскольку украла деньги Уина, не говоря уже о том, что она просто мне нравилась. Она хранила секрет Кэла, шантажировала меня, но в то же время старалась помочь, хотя у нее и не было для этого никаких причин. Плюс она заботилась об Уине так же, как и я, а значит, у нее был хороший вкус.
Эхо посмотрела на меня долгим взглядом. На секунду мы забыли и о разгуливающем по магазину Кэле, и о запертой в клетке Диане, и о лежащем на полу Маркосе. Она неуверенно улыбнулась, словно боясь, что я могу передумать.
— Оно сработает. Все будет красиво.
Я открыла на пакете застежку, и в этот момент случилось сразу несколько вещей.
Кей толкнула Эхо на груду ведер и опрокинула меня на землю, вырвав пакет у меня из рук.
В тот же миг на то место, где я только что стояла, с треском рухнула полка. Груда хлорвиниловых трубок рассыпалась по полу.
Когда трубки остановились, я столкнула с себя Кей. Эхо что-то проворчала и села.
— Что за черт?
Кей так яростно доказывала свою правоту, что ее слова сливались в один сплошной гул. И хотя она говорила вовсе не шепотом, мне пришлось придвинуться поближе и вслушиваться изо всех сил, чтобы понять каждое слово.
— Я все поняла. Там было заклинание. Я имею в виду заклинание, влияющее на Эхо. Крюк! — Кей всплеснула руками. — Помните, когда вы с Дианой пытались бросить меня на пляжном пикнике, Диана разбила лицо?
— Твой крюк теперь сбалансирован, он больше не действует, — сказала Эхо.
— Весьма тебе благодарна, — раздраженно оборвала ее Кей. — Но я говорю не о себе. Мне кажется, на Эхо тоже наложено заклинание. Крюк. То, которое наложила на нее мать, возможно, много лет назад. Подумай об этом — вот почему Эхо не может найти никого, кто заплатил бы за заклинания, почему она не может уехать. Ее заклинание похоже на мое — только удерживает ее возле матери.
Эхо нахмурилась:
— Моя мама не пошла бы на такое.
— Но, Эхо, как насчет твоей невезучести, — сказала я. — Что, если дело не только в неудачном стечении обстоятельств?
Эхо пнула кусочек трубки, и он откатился в сторону.
