— Она непоседа. Неделя, две и опять улетит. Нравиться ей гостить в других
кланах, в других городах, а здесь Нэш тесно, — опять протянул хитрец. — Слышал
от Дейнгрина, в клане Гоуст ей приглянулся один Варн. Может, за благословлением
Бэфросиаста она и вернулась?
— Хочешь сказать, что Варн может покинуть клан, если пожелает?
— Свобода выбора, детка, дана каждому существу, и мы не исключение. Другое дело,
что вожак отвечает за нас, как мать за детей. Поэтому мы в ответ должны спросить
его. Согласись, подобная мелочь весьма разумна. Он опытен, мгновенно просчитает
варианты, а там, возможно — отпустит, возможно — нет. Но в этом случае — точно
отпустит. Возлюбленный Нэш кузен Гоуст, Варн сильный, хитрый. Видел я его —
хорошенький, но не приторный. Умен, начитан, и такой же непоседа, как и Нэш. Ей
будет хорошо с ним.
— Если Бэф отпустит.
— Отпустит, — рассмеялся Урва. — Глупышка ты. Неужели не поняла еще — нет
тебе равных в сердце вожака. Остальное от тебя зависит, дурочка! Чем нос свесив
сидеть, полетели веселиться!
Лесс несмело улыбнулась: слова наставника сладким дурманом проникли в душу и
успокоили Варн.
— Полетели! — встрепенулась она.
— Догоняй! — рассмеялся Урва, взмывая в ночную темноту неба. Лесс, оставив
печаль, помчалась за ним.
Как только Лесс покинула залу, улыбка спала с лица вожака. Он сел спиной к
веселившимся и уставился в проем камина. Буквально через минуту его уединение
было нарушено. Нэш опустилась на подлокотник кресла и пытливо уставилась в глаза
вожака:
— Ты очень изменился, — протянула задумчиво.
— Находишь?
— Да, — Варн села ему на колени и прижалась к груди. — Меня не было всего
лишь четыре месяца, а сколько перемен произошло. Помнишь, я год провела в
Венеции. Вернулась и через час уже чувствовала себя так, словно и не отлучалась
из клана.
Бэф улыбнулся, зарылся пальцами в золоте волос сестры:
— Там ты и познакомилась с Лабьер.
— Ты все знаешь. Наверняка уже в курсе, зачем я пожаловала в клан.
— Лабьер очаровал тебя, и ты готова поменять место жительства.
— Сердишься? — заглянула ему в глаза.
— Нет. Он добрый Варн и смелый воин. Сам не обидит тебя и другим в обиду не
даст… Скажи, ты счастлива?
— Я не чувствую себя одинокой. Мне тепло с ним, Бэф, и покойно. С ним я
чувствую себя живой, живущей. Да, я счастлива, почти так же счастлива, как в ту
ночь, когда ты сделал меня своей сестрой. Не хмурь брови. Сколько бы лет ни
прошло, сколько бы веков, я буду благодарна тебе за ту ночь, за тот год, в
котором ты оберегал меня, грел и учил свободе. Мне трудно давалась эта наука.
Намучился ты со мной, — улыбнулась Нэш. Легла ему на грудь, заглядывая в глаза.
— Ты и Лабьер — мое пристанище, моя семья. Но оставим меня — все ясно, все
устроено. Расскажи, что произошло с тобой, с братьями? Я слышала, у вас вышла
размолвка с Юзифасом.
— Очередная распря. На этот раз он нарушил границы дозволенного, чем возмутил
старшин. Мы потеряли семерых, из них троих детенышей. Горькая потеря,
неоправданная. Хоф только проснулся после ранений. Вот и все.
— Нет.
— Что же еще, милая? — прищурился вожак.
— Лесс.
— А! — Бэф отвернулся, нахмурившись.
— Она странная.
Бэфросиаст молча рассматривал каминную полку. Лицо стало замкнутым, отрешенным.
— Впрочем, ты знаешь, что она странная, знаешь, в чем и почему… — поняла Нэш.
— А другие?
— Знают, — отрезал Варн. Нэш улыбнулась, нежно развернув голову мужчины лицом
к себе, заставляя взглянуть на нее. Был бы на ее месте кто другой, его сдуло б
вместе с камином и стеной, и летел бы нахал до провинции Гон-джу, забыв дорогу
обратно. Никто не смел так вольно вести себя с вожаком. Но Нэш можно. А еще —
Лесс.
— Расскажи о ней…
— Оставь, милая.
— Наоборот. Я вижу, что ты готов только о ней и говорить. Мысли твои полны Лесс.
А еще, у тебя бьется сердце, когда ты думаешь о ней, видишь. Твои зрачки
становятся теплыми, жаркими, лицо мягким, взгляд ласковым.
— Ты фантазерка.
— Нет, Бэф. Я знаю тебя лучше других, хоть мы вместе всего семь лет. Ни разу я
не видела тебя таким…
— Если вычесть периоды разлуки, втрое меньше, — улыбнулся он. А взгляд говорил
— оставь — больно.
— Нет, Бэф, не оставлю, как ты не оставил меня тогда. Что печалит тебя? Лесс
явно привязана к тебе. Влюблена.
— Все меняется…
— Она не Ойко, ей не свойственна ветреность.
— Ты не знаешь ее…
— Мне было достаточно посмотреть в ее глаза, чтоб понять то, что скрыто в душе
твоей избранницы. Мне показалось, я действительно встретила сестру.
— Возможно. Меж вами есть общее.
— Что? — насторожилась Нэш.
— Он.
Варн резко села, непроизвольно зашипев. Одно воспоминание о том человечке, что
превратил ее в морального уродца, вил из нее веревки на протяжении восьми лет,
будило дикое желание найти его сейчас же, вгрызться в сонную артерию и напиться
его крови в прямом смысле. И пусть противно, но зато показательно. О, да! И
правильно.
— Не стоит, — качнул головой Бэф.
— Твое великодушие порой шокирует, — синие глаза сузились.
— Нет, Нэш, — качнул головой Варн. — Это брезгливость и естественное
стремление оградить тебя от неприятных впечатлений. Наверняка его кровь так же
безобразно противна, как он сам. Даже в отместку не стоит портить себе аппетит.
Оставь его, он прошлое, живущее в другой плоскости. Мир людей не мешает нам, мы
не мешаем им. Все гармонично и размеренно. Зачем уподобляться глупцам, нарушая
равновесие, установленное природой?
— Тем не менее, мир людей волнует тебя. Отчего?… Она?… О, я поняла, ты
думаешь, что Лесс, осознав свою свободу, вернется в мир людей, забудет тебя? Что
за пессимизм?
— Перестань лезть в мои мысли! — разозлился Бэф и предпринял попытку стряхнуть
Варн с колен. Но та крепко обвила его шею руками и зарылась пальцами в волосах:
