– Да, ваше Величество, вне всякого сомнения, так и следует поступить…
Он очнулся от крика. Кричали где-то рядом, тонко с повизгиванием. Наконец, что-то глухо чавкнуло и крик сразу резко оборвался, и он услышал другие звуки – гулкие удары колокола, шарканье множества подошв, тяжкое монотонное пение, позвякивание и редкие неразборчивые выкрики. Совсем рядом что-то капало, отвратительно хлюпало и сопело. Алан с трудом разлепил заплывшие веки, огляделся и застонал от боли и ужаса.
Он лежал на холодном полу у стены огромного зала с бесконечно высоким потолком. Тысячи толстых свечей, расставленные рядами вдоль стен сгоняли плотный колышущийся сумрак к самому центру зала, и там он увидел толпу медленно двигающихся по кругу людей в черных одеждах. Монахи шли один за другим, в такт ударам колокола, они тряслись и шатались из стороны в сторону, беспорядочно размахивая руками, словно жуткие тряпичные куклы. В самом центре, на возвышении стоял высокий тощий человек в обтягивающих блестящих одеждах. Он стоял как изваяние, воздев вверх длинные худые руки, лишь иногда выкрикивая что-то неразборчивое. Прямо над ним извивались в диком танце бурые полотнища, свисающие откуда-то сверху.
Алан повернул голову и вскрикнул – прямо перед его лицом лежали останки, медленно истекающее кровью тело с отрубленными ногами и руками. Алан осторожно поднял взгляд и увидел безглазое лицо и разорванный рот. Он пробормотал проклятие и зажмурил глаза.
Он вспомнил, как попал в плен. Дом на краю площади атаковали с первыми лучами солнца. Атаковали сразу со всех сторон, атаковали неумело, но большим числом. Солдаты его роты успели сжечь первые ряды наступающих, но потом двери рухнули и началась рукопашная. Алан со своими бойцами оборонял ближайший к площади проход, в то время как Людоед с остатками роты пытался укрепиться в большом зале на втором этаже. Алану удалось отбить одну атаку, но когда ему показалось, что где-то совсем близко пропел боевой рог, извещающий об идущей в наступление панте, в удерживаемый им проход вломились с десяток монахов. Все солдаты его первой шеренги полегли, и Алан, приказав остальным отступать к лестницам, бросился вперед. Он успел срубить первого из наступающих, а потом…
Вот теперь он начал понимать, что было потом. Его сбили с ног и оглушили. Его не стали убивать. Ему не перерезали глотку и не сцедили кровь для отвратительных ритуалов, его притащили сюда, в самый центр этого богомерзкого замка и участь, которую ему уготовили, возможно, была ужасней, чем сама смерть.
Он открыл глаза и заскрипел зубами от ненависти и отвращения. К нему направлялись двое в черных плащах. Их лица были скрыты капюшонами, а в руках они держали огромные мясницкие тесаки. Они ступали по черным лужам крови в такт ударам колокола, с каждым ударом приближаясь все ближе и ближе.
Алан попытался встать и тут же рухнул и взвыл от боли. Его правая нога торчала в сторону, неестественно выгибаясь, левую он вообще не мог увидеть, он смог лишь нащупать липкими пальцами холодную твердую кожу сапога. Скользя ладонями по крови он отполз к самой стене и закрыл глаза. Его палачи приблизились. Алан слышал их тяжелое дыхание и чувствовал смрад, исходящий от них. Едкий запах смерти, перекрывающий даже жуткую вонь этого проклятого места. Он услышал голоса, тихие, безжизненные голоса.
– Я чувствую истинный Хаос. Его кровь заражена и не подойдет для очищения.
– Нам надо больше крови, брат. Носители зла уже совсем близко. Мы должны закончить очищение.
– Он не невинное дитя, для которого Хаос уготовил порочное будущее. Он убийца и насильник. Кровь его подойдет лишь для того, чтобы окропить пол перед алтарем. Для очищения наши братья доставят одного из Списков. Об этом мне поведал сам Наставник. У этого же, мы возьмем только некоторые части для алтаря.
– Алтарь возведен на достаточную высоту, брат. Наставник просил кровь. Наш Пророк уже на пороге этого грешного мира, ему не хватает крови. Пусть кровь этого носителя и не подходит для очищения, но она вполне подойдет для тела Пророка, и возможно приблизит его пришествие.
– Ты исходишь из неверного толкования литании Невидимых Лун, брат. Пророк близок к нам, его сознание уже коснулось сознания нашей общины, частично переплелось с ним. Ускорить пришествие мы можем лишь молитвою и делом. Увеличивая высоту алтаря, истребляя носителей зла мы приближаем Его сознание к нашей изначально неправильной реальности, для того чтобы Пророк наставил нас на правильный путь. Сколько крови при этом получит его тело не особенно важно, важна лишь кровь пригодная для очищения, а в этом носителе Хаоса такой крови нет… Поэтому, давай отрубим ему ноги и подымем алтарь еще чуть выше, а его кровь и его глаза, видевший первозданный Хаос, используем для того, чтобы сами причастится к сознанию Пророка.
– Но ведь мы уже причащались сегодня, брат…
– Повторение всякого божественного ритуала есть единственно верный способ добиться полного сопряжения с божественным духом… Но, пожалуй ты прав. Мы и так использовали слишком много материала впустую, пытаясь очистить сознание пораженное Хаосом через огонь. И только благодаря Наставнику мы вышли на верный путь и смогли разбудить Пророка. Мы доставим его к алтарю… Более не спорь со мной, брат.
Один из монахов склонился к нему, и Алан почувствовал горячее дыхание.
– Ползи по крови к алтарю, презренный носитель хаоса. Ползи по очищенной этим священным местом крови, ползи к священной пирамиде Пророка, которому Господь Наш Иллар вверил создание нового порядка. Ты тоже получишь там очищение, очищение через боль, очищение через радость, которая придет к тебе вместе с осознанием своей причастности. Ползи медленно, в такт ударам священного колокола, возвещающего о пришествии нового Пророка. Ползи!
И Алан пополз. Он полз, не разжимая век, не чувствуя боли в сломанной ноге, содрогаясь каждой частицей своего тела от ужаса и отвращения. Он полз, и слышал как разбрызгивая кровь гулко ударяют в пол сотни ног. Он остановился лишь тогда, когда коснулся горячим лбом холодного липкого камня. И открыл глаза.
Он лежал у каменной пирамиды, обложенной отрубленными конечностями. На каждой ступени, среди окровавленных обрубков стояли толстые свечи синего воска. Сверху на него смотрел сумасшедшими выпуклыми глазами тощий мужчина в блестящих одеждах и ярко-красном клобуке. Он вытянул вперед руку, указал на Алана и прохрипел:
– Поднимете его!
Сивый почувствовал, как сильные руки подхватывают его, и попытался опереться на чье-то плечо, но его грубо толкнули в спину и Алан упал плашмя на камни пирамиды. Медленно, стараясь не опираться на сломанную ногу, он повернулся лицом к залу и увидел рядом с пирамидой черный провал в полу. У края провала возвышалось оплетенное белесыми пульсирующими нитями некое подобие церковного алтаря. Основанием для алтаря служили изувеченные человеческие тела.
