— Но, как же так? Он в Поиске, а Эльфийский Жребий не позволит умереть тому, кого призвал на помощь Ищущему. И вот теперь я вижу то, чего быть не должно: он умер, а помощь не пришла. Он не перенёсся в волшебные эльфийские сады, не очнулся у подножия Великого Холма цветочных эльфов. Не напитался их живительной волшебной силой. И не призван победной песней великого Дивояра.
Старик огляделся в тоске — на многие версты вокруг ничто не двинулось, не шелохнулось, как будто погрузился он с курганом и мёртвым героем под ним в великий сумрак, где обитала Голова.
— Почему молчишь ты, Нияналь?! — во гневе крикнул Финн.
— Молчи, безумец. — прошептали над равниной невидимые губы, но голос был столь глубок и звучен, что на мгновение содрогнулся курган.
Старик отчего-то успокоился и стал осматриваться, словно ожидал гостей. Но вместо этого его фигура вдруг заколебалась, теряя очертания, и лишь волокна сивого тумана отметили то место, где мгновение назад стоял отшельник.
В тот же миг он очутился в ином месте — среди такой же сумрачной равнины, но более таинственного вида. Над ней витал столь грозный дух, что у простого человека захватывало сердце, и прерывалось дыхание. Голова кружилась, и плыли перед глазами странные видения. Перед стариком возвысилась гора — намного выше того кургана, под которым лежал убитый предательской рукой герой. Курган был полог, а эти стены, поросшие лохматым мхом, местами — седым плющом, а кое-где и мелкими кустами, вздымались неприступной крутизной. Под густым навесом из сухой травы, который карнизом украшал растрескавшуюся скалу, смотрели тусклые глаза, и вот из-под земли раздался низкий рокот: иди.
— Иди сюда. — сказал с вершины бесплотный голос, от которого в испуге взлетела стая воронья и закружила над горою.
И Финн повиновался. Он обошёл скалу кругом и обнаружил среди глубокой впадины в горе отверстие, закрытое кустами. Из высоко вознесенной дыры свисал канат с завязанными плотными узлами. Вот по нему сухой, но крепкий Финн взобрался до отверстия, а дальше зашагал свободно по лесенке, что вырублена была в тёмном камне.
Он вышел на вершине и огляделся. Три скалы стояли плотно, прижав затылки — они составляли собой гигантский трилистник, среди которого могла расположиться целая деревня. Но, в центре стояла только высокая груда камня — сложенные конусом булыжники.
— Иди сюда. — сказал всё тот же голос из камней.
— Он собирается к тебе. — ответил Финн, подходя к горке.
— Я знаю. — ответил мягко голос. — Быть тому.
— И ты позволишь присоединить твой дом ко множеству других осколков? — изумился старик.
— Это судьба. — сказала принцесса-эльф, заключённая в Осколке Вечности и ставшая Живым Кристаллом.
— Тогда я не понимаю, зачем ты меня призвала. Я много лет исполнял твою волю. Я лгал всем людям, рассказывая о тебе дурные слухи. Когда настанет срок освобождения?
— Уже настал. — ответила принцесса. — Последняя служба, и ты свободен.
— Свободен для чего? — горько спросил Финн.
— Возможность прожить жизнь сначала — это не награда? — возразил Живой Кристалл. — Прекрати стонать и делай то, что я скажу тебе.
— Всё та же. — усмехнулся Финн. — Я слушаю тебя.
Из горы камня выкатился маленький кристалл, сияя чистым белым светом.
— Возьми его. — сказала эльф. — И облеки в какое-то подобие оправы. Пока я в нём, тебе не страшно прикосновение Кристалла. Но, как я покину этот храм, так не вздумай прикоснуться, иначе обратишься в стража Вечности!
— Покинешь?! — изумился Финн. — Но как такое можно?! Кто мог покинуть узы Вечности по своей воле?!
— Делай и увидишь. — усмехнулся голос.
Дрожащими руками Финн вынул из своей накидки длинную медную булавку. Волчья шкура упала наземь. Крепкими не по возрасту пальцами старик скрутил металл, образовав неровное двойное кольцо и в него поместил прозрачный бриллиант. Потом он бережно убрал драгоценный камень в маленький мешочек, что висел на его шее.
— И что теперь? — спросил старик.
Ответа не было — вместо того заколебался воздух над вершиной Наганатчимы, и фигура Финна испарилась, но в тот же миг возникла там, где была до этого — у тела мёртвого героя.
— Ты хочешь знать, мой верный друг, возможно ли на Селембрис воскрешение умершего? — с насмешкой спросил голос.
— Я знаю, что это невозможно. — холодно сказал старик. — Иначе многое бы было…
— Коснись камнем его раны. — сказала эльф. — Но, после этого берегись касаться Камня сам! А после ты вернёшься с Осколком к Наганатчиме, положишь его в пирамидку и тогда свободен.
— Нужна ли мне такая жалкая свобода? — горько спросил Финн, глядя на сияющий бриллиант в своей руке.
— Нужна. — ответила принцесса. — Ты даже замену себе приготовил — старика-сосну. А мне хорошей заменой служит старая ветла.
— И что же будет? — в возбуждении спросил старик.
— Делай!
В сомнении и страхе Финн протянул сверкающий бриллиант к ране Еруслана, который хладным трупом на протяжении всего разговора лежал перед отшельником. Всё так же мертвы губы, из-под полузакрытых век глядят потухшие зрачки, по ту сторону которых молча притаилась смерть. Спит Еруслан необратимым сном — Долбер мёртв.
Тогда старик прижал бриллиант, держа его за медь оправы и обернувши пальцы на всякий случай рукавом.
Едва алмаз коснулся раны, сверкнула искра, и веки Долбера затрепетали. Безжизненные губы обрели румяный цвет, грудь вдохнула воздух, и вот глаза, мгновение назад пустые, стали полны жизни.
— Кто ты, старик? — спросил оживший витязь.
— Я старый Финн. — ответил тот, ладонью закрывая исторгшие слезу глаза. — Иди, живи, герой. Тебя ждут в Киев-граде. Спеши вернуть себе Радмилу, поскольку, пока ты не придёшь, не завершится сказка.
— Сказка? — изумился молодой герой, быстро отыскивая латы и ловя коня.
— Прости: просто с языка слетело. Ты был мёртв: тебя убил Фарлаф. Невесту же твою он увёз и пытался выдать твой подвиг за своё деяние. Я же вернул тебя к жизни. Есть в горах таинственные два источника воды: один с водой живою, другой — с мертвою. Вот я и обернулся вороном, слетал туда и принёс на крыльях два фиальца. Полил я мёртвою водою твоё тело — и срослась твоя рана в сердце. Потом полил водой живою, и ты поднялся, жив-здоров, как прежде. Теперь иди, герой, исполни то, что должен, а то печенеги осадили Киев — пользуются горем князя.
Проговорив последние слова, он сел в отчаянии на землю и закрыл глаза руками. Но витязь того не видел — он уже мчался к Киеву. Печенеги — бить врага немедленно!
