— Я все еще не понимаю, какое отношение прошлое Натэниэла имеет к… стычке между Питером и Дикси.
— Его не об этом допрашивают. — Сказал Руфус.
— Тогда о чем его допрашивают?
— О пропавшей девушке, Беттине Гонзалес.
— Чего? — Спросила я так громко, что несколько людей в коридоре обернулись в нашу сторону. Я понизила голос. — Что ты несешь, Руфус?
— У тебя есть жетон, но ты никогда не была настоящим копом. Ты не понимаешь, как для нас выглядят некоторые вещи.
— Так просвети меня. — Сказала я и шагнула ближе в нему. Мои руки уже сжимались в кулаки.
Он не просил меня успокоиться. Он просто сделал то, что я сказала.
— Молодая женщина флиртует с несколькими молодыми людьми. Далее она пропадает после секса с одним из них. Есть свидетельские показания. Но у одного из этих мужчин есть запись о проституции и наркотиках. К тому же, Грейсон впервые попался полиции, когда ему было всего десять, так что это уже детская проституция.
— Он был жертвой. — Заметила я.
— Да, но он также делал кучу всего помимо этого. Ты же знаешь, абьюзеры часто бывают жертвами в прошлом, Блейк.
— В большинстве случаев.
— Я видел, как это происходит. И если Ранкин дослужился до детектива, то он и сам сталкивался с подобным.
— Значит, из-за того, что Натэниэл был жертвой, полиция собирается повесить на него ярлык преступника?
— Пропавшая девушка крутилась возле него и Эрвина. — Он указал на Ру. — После этого она переспала с кем-то другим. Копам стало интересно, вдруг Грейсон из ревнивых.
Я рассмеялась. Ничего не могла с этим поделать.
— Он один из самых неревнивых людей, которых я когда-либо встречала.
— Натэниэл любит делиться. — Добавил Никки.
— Но здешние полисмены не знают Натэниэла так, как знаете его вы двое. Для них он просто парень, который флиртовал с пропавшей девушкой, после чего она ушла с другим, а записи в базе уже говорят о нем не лучшим образом. Копы хорошенько к нему присмотрятся. И прочешут всех, кто хоть как-то связан с девчонкой. Особенно тех, чье имя всплывало в базе.
Это было нечестно. Мне пришлось медленно сосчитать до десяти, чтобы заставить себя разжать кулаки — по одному пальцу за раз.
— Ладно, хорошо. Но у них нет оснований для задержания.
— Блейк, он оборотень.
— Какое отношение это имеет к делу?
— Откуда они узнали, кто он? — Спросил Олаф.
— Достаточно загуглить его имя, чтобы оно высветилось под его сценическим псевдонимом для «Запретного Плода». Там есть его фотографии в форме верлеопарда. — Ответил Руфус.
— Повторюсь: какое отношение это имеет к делу?
— Хватит тебе, Блейк. Оборотни могут иметь легальные права, и Флорида — довольно продвинутый в этом плане штат по сравнению с западными, но людям все равно страшно.
— Это синдром большого плохого волка. — Заметила Родина. — Ну, или, в его случае — большого плохого леопарда.
— Ну же, Блейк. Ты ведь ловишь преступников-ликантропов. Тебе известно, на что они способны. — Сказал Руфус.
Я попыталась рассуждать здраво. Я попыталась рассуждать, как коп, а не как невеста Натэниэла, но это давалось мне с трудом.
— Я знаю, что ты прав, Руфус. И я знаю, что веду себя, как типичная подружка, которая говорит: «Мой парень никогда бы такого не сделал!».
— Я уже слышал это как от женщин, так и от мужчин, глядя в их лица, покрытые синяками и ушибами, нанесенными парнем, который «никогда бы такого не сделал». — Заметил Руфус.
— Я понимаю. Я правда понимаю, но это неважно, потому что речь идет о Натэниэле.
— А он — твоя детка.
Я улыбнулась.
— Да, он — моя детка.
— Один из. — Вмешался Олаф.
Я посмотрела на него, стараясь не хмуриться.
— Да, он — один из моих деток.
— У тебя и правда больше реальных бойфрендов, чем у кого-либо, кого я встречал. — Заметил Руфус.
— Я полиаморна. Это следствие сексуальной ориентации.
— Я был уверен, что полиамория — это просто стиль жизни. — Произнес Руфус.
Я покачала головой.
— Не для меня.
Руфус тоже покачал головой.
— Мне достаточно Марисоль. В обычной ситуации я бы сказал, что тебе просто нужно найти правильного человека, и тогда все остальные перестанут иметь значение, но я видел тебя с твоими парнями, Блейк. Оно у вас настоящее.
— Спасибо, Руфус. Мне приятно это слышать.
— А теперь иди выручать свою детку.
Олаф порывался пойти с нами, но я даже не успела вмешаться, потому что Руфус сделал это за меня:
— Мне нужно поговорить с Джеффрисом. А вы идите.
Мне очень хотелось пойти к Натэниэлу, мне нужно было это сделать, но я не хотела оставлять Руфуса наедине с Олафом, пока не пойму, почему он защищает меня.
— Руфус, мы можем поговорить?
— У нас с Джеффрисом не будет проблем.
— Я не сомневаюсь в том, что Отто будет вести себя корректно, но мне нужно спросить у тебя кое-что прежде, чем мы разбежимся.
Ему это не понравилось, но он отошел в сторону вместе со мной и Никки. Родина и Ру остались с Олафом.
— Значит, ты — Чума (один из Всадников Апокалипсиса — прим. переводчика)? — Услышала я голос Родины.
— Да. — Сказал Олаф, а дальше они уже были вне зоны моей слышимости.
— С чего вдруг тебе понадобилось вести себя со мной как с девчонкой, а, Руфус?
— Ты и есть девчонка, Блейк. — Ответил он с улыбкой.
— Но ты всегда относился ко мне, как к одной из парней. До этого момента. Почему вдруг решил защищать меня?
— Да я бы и парня стал защищать, если бы ему пришлось противостоять Джеффрису.
— Как ты вообще узнал, что он здесь? — Спросила я, и вдруг поняла. — Тед рассказал тебе.
— Он не мог сам уехать из больницы, но рассказал мне, что Джеффрис тебя выследил, как сталкер, и что тебя нельзя оставлять с ним одну. Не волнуйся, я обещаю, что сохраню это в тайне. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы другие маршалы воспринимали тебя как того, кого надо спасать, но, черт возьми, Блейк, большинство мужчин нуждались бы в спасении от Джеффриса, если бы он заинтересовался кем-то из них. Нет ничего постыдного в том, чтобы признать, что ты не справишься с кем-то вроде него. Он же чертов верзила.
Как и всякая большая ложь, это была практически правда. Я кивнула.
— Я слишком долго работала над тем, чтобы заслужить право быть одной из парней, чтобы меня вот так запросто смели обратно в коробку для девчонок, Руфус.
— Я это понимаю.
— О чем ты хотел поговорить с Отто?
— Просто скажу ему, чтобы он отвалил.
— Это не входит в твои обязанности. — Заметил Никки.
— Тед рассказал мне, что ему приходилось заставлять окружающих думать, будто бы у него с Анитой любовные отношения, лишь бы только Джеффрис не мешал ей работать.
— Я — ее телохранитель. Я поговорю с Отто. — Сказал Никки.
— Никки… — Начала я.
— Нет, Анита. Лучше это буду я, чем Руфус.
Трудно было с этим спорить, но я правда не хотела, чтобы кто-то из них оставался наедине с Олафом. Он пугал меня так, как это удавалось очень немногим.
— Я справлюсь. А ты иди спасать Натэниэла. — Никки улыбнулся, позволив соскользнуть своей маске телохранителя.
— Тебе не напугать Отто. — Сказала я. — Это бесполезно.
— Я ему напомню, как получил место в рядах твоих телохранителей. — Ответил Никки.
Он имел ввиду, что будет угрожать Олафу — скажет, что мы сделаем из него Невесту, а это автоматически лишит его воли и позволит мне иметь над ним контроль, как это получилось с Никки. Именно тот факт, что Никки был моей львиной Невестой, держал Олафа на почтительном расстоянии, о чем он и написал мне в своем письме, сказав, что не желает уподобляться Никки.
Я посмотрела в сторону Родины, которая почему-то вторгалась в личное пространство Олафа, но язык ее тела не был угрожающим — он был соблазняющим. Она находила его привлекательным или просто бросалась на амбразуру? Надеюсь, что нет. Пусть она мне не нравится, но она не заслуживает того, чтобы ее подали на блюдечке Олафу.
