Все, что мне сейчас было нужно, это сказать, как сильно я его люблю! Но, очевидно, придется отложить признание до следующего раза. Вместо этого я чуть повернула голову, прижимаясь виском к его ладони, и устало закрыла глаза.
Уже проваливаясь в глубокий сон, я почувствовала, как он коснулся губами моего лба, а в следующее мгновение горячие пальцы выскользнули из моих. Я хотела его удержать, но не смогла. Мозг решил, что на сегодня с меня хватит, и отключился.
Следующие два дня мне запомнились плохо. Я практически все время спала, изредка просыпаясь, чтобы поесть или выпить очередное зелье, и в это время около меня оказывались то целитель, то Тая. Янтаря я не видела, но он, наверное, и не обязан неусыпно караулить мое бессознательное тело.
На третий день я проснулась с ощущением чего-то хорошего. Не было боли, усталости, сонливости. Кажется, зелья и заговоры целителя сделали наконец своё дело. Может, и голос вернулся?
— Тая? — неуверенно позвала я и несказанно обрадовалась, когда услышала это вместо ставших привычными хрипов и сипов.
— Ваше высочество? — Девушка возникла в комнате, словно по волшебству. — Вам лучше? Какое счастье! Я так за вас переживала, так переживала. Вы голодны, хотите пить? Что мне для вас сделать? — протараторила она, сияя от счастья.
Не рассмеяться в ответ было невозможно.
— Я была бы не против перекусить. — Боги, как же это прекрасно — вновь иметь возможность разговаривать!
— Тотчас же принесу! — Девушка кинулась к двери почти бегом.
— Тая, — я едва успела окликнуть ее, прежде чем она исчезла. — А ты не могла бы позвать его высочество?
К моему величайшему изумлению, улыбка слетела с лица служанки так же стремительно, как желтая листва под порывом ветра. Сердце кольнуло плохим предчувствием.
— Его высочество уехал, — пробормотала она, внезапно пряча глаза.
— Куда? Надолго? — дрогнувшим голосом переспросила я, все еще надеясь, что предчувствие чего-то плохого мне померещилось.
— Давайте я принесу вам еду и… — Девушка взялась за ручку.
— Тая, — я повысила голос. — Где он?
Девушка вымученно подняла на меня глаза, нервно сминая в руках передник.
— Не знаю. Знаю только, что он уехал. Совсем. Кажется…
Я с трудом подавила желание помотать головой из стороны в сторону. Слова я слышала, но вот их смысл в голове что-то не укладывался.
— Как это совсем? — В вишневом взгляде горничной мелькнула обреченность. — Так. Подойди сюда, сядь и объясни.
Тая неуверенно приблизилась и медленно опустилась на самый краешек кресла.
— Его высочество… он… сам не свой был все это время, что вы без сознания лежали. Ни с кем не говорил, из комнаты не выходил… а потом, только вы в себя пришли — уехал тут же. Стоило целителю сказать, что теперь вашей жизни уже ничего не угрожает. Никому ни слова не сказал, взял только четырех гвардейцев с собой.
Я стиснула пальцы так, что ногти впились в кожу, не в силах поверить в услышанное. Нет! Он не мог уехать! Почему он уехал?
— Почему? — повторила я вслух.
— Ваше высочество? — Тая подскочила и обеспокоенно приблизилась.
— Почему? — снова произнесла я, глядя на девушку так, словно она знала ответ на все вопросы этого мира.
— Так, ваше высочество, вы же сами этого хотели. — В ответ на мой недоуменный взгляд она потупилась и с новой силой принялась терзать передник. — Я сама немногое знаю, но слышала всякое. Гвардейцы-то хоть и мужики, а любят языками трепать, когда думают, что никто не слышит. Той ночью-то, говорят, вы сбежали из поместья, чтобы спрятаться за Стеной. Курт клялся и божился, что вы его отвлекли, по темечку огрели да исчезли в ночи. Его высочество еще ночью весь дом поднял на ноги, а как услышал это, так побледнел весь и приказал коня седлать. За ним стража едва угналась. — Тая замолкла на мгновение — перевести дух, посмотрела испытующе на меня и продолжила: — Потом, мол, нашли в городе-то мужичонку, который подтвердил — проезжала девица тут одна, дорогу до Стены спрашивала. Уж как он узнал, что вас схватили и где держат, я не знаю. Только шепчут, герцогский сын этот и помог вам побег устроить, а потом обманул. Он так его высочеству и сказал, хохотал при этом, как умалишенный, прежде чем… — Девушка втянула голову в плечи и многозначительно провела пальцем по горлу. — Мне потом Тирин рассказывал, страх как жутко было, когда дом вдруг загорелся весь и сразу, и его высочество в дверях показался с вами на руках. Крови — море, все горит, а взгляд такой, что хотелось под землю провалиться. Пожар почти сутки бесновался, пока от дома ничего не осталось, но рядом и халупы не тронул. А дом-то каменный был, — многозначительно закончила она.
Я продолжала молчать, глядя в одну точку перед собой.
Я думала, Дарел примчался за мной, потому что не поверил этому проклятому письму. А он примчался, потому что поверил. Может быть, хотел меня остановить. Да, наверное, хотел… до того момента, как поговорил с Рианом. Наверное, тот сказал, что подговорил меня на побег и я только о нем все время и думала, что если бы Янтарь не застукал нас в оранжерее, то я бы сбежала еще тогда, что все это время я обманывала его, чтобы усыпить бдительность… Много чего еще можно было придумать. Но Янтарю и этого хватило.
Он ведь сказал, что любит меня. А еще, что нельзя добиться любви, принуждая к чему-либо силой. И поэтому он меня отпустил.
Я запустила пальцы в волосы, сжимая виски. Боль накатывала волнами. Захотелось уткнуться лицом в подушку и завыть от отчаяния. Вместо этого я откинула одеяло и спустила ноги на под.
— Мне надо ехать, — решительно произнесла я и, пошатываясь, поднялась. — Мне надо его найти. И я его найду.
Перед глазами потемнело, и Тая едва успела подхватить меня, укладывая обратно.
— Ваше высочество, вам еще нельзя ходить! Я немедленно позову целителя. Ох, беда с вами! Лежите и не смейте вставать, я мигом. — Она убежала, продолжая бормотать что-то о неразумных принцессах.
Я зажмурилась, с трудом сдерживая набежавшие слезы.
Я обязательно его найду.
Прошла еще неделя, прежде чем рана окончательно зажила. Даже когда спустя четыре дня от нее осталось лишь красноватое пятнышко, господин целитель не позволял мне подниматься, опасаясь возможных осложнений. Да и, по его словам, моя дважды сотрясенная в ту ночь голова требовала постельного режима, а не бешеных скачек в неизвестном направлении.
Я пыталась не послушаться. Тогда меня отловили на середине лестницы, а после этого забрали из комнаты всю одежду и поставили под дверью четырех гвардейцев вместо двух, которых я отвлекла очень убедительным фантомом.
