— Что надо Дхоу людей? — крайне раздраженно рыкнул он. — Или еще не все законы добра и справедливости нарушены? Мало того, что силой проникли на нашу землю, вы решили уничтожить наши дома и наши семьи? Что ты хочешь предложить? Разве у тебя остались еще слова?
В конце своей речи вождь выражался особенно яростно и эмоционально, его слова походили на речь обвинителя своих убийц. Навси–ла–рад метал громы и молнии на головы ненавистных людей.
Ярослав выкрикнул столь же резко:
— Твои мордовороты убили пятерых поселенцев, из них троих детей! Причем, совершенно ни за что, ради пары корзин продуктов! И ты говоришь о справедливости и добре! Мы пришли отомстить! Сложи оружие и выдай нам убийц или убирайтесь прочь из долины! Мы не хотим жить рядом с теми, кто не различает добра и зла!
Неожиданно последовала пауза. Навси–ла–рад что‑то спрашивал у своих, затем обратился к Ярославу:
— Когда это произошло?
— Третьего дня…
Вновь последовала пауза и заключение:
— У нас об этом ничего не известно. Ты обманываешь нас. Хочешь оправдать свое вероломное нападение!
— Почему вероломное?! — недоуменно воскликнул Ярослав. — Разве мы установили мир и поклялись его соблюдать? Разве вы не осаждали нас в крепости?..
— Мы ушли!..
— Выжидали!!! Дай вам возможность, перерезали бы всех! Говорю в последний раз: сложите оружие, и мы сохраним вам жизнь, иначе пеняйте на себя.
— Убирайся, человек, нам немного осталось продержаться до прихода наших соседей. Тогда мы вас переловим в джунглях, когда вы будете убегать, как трусы, к себе в крепость.
— Надейся, вождь! Думаешь, где сейчас вторая часть моих воинов?.. В крепости? Нет! — врал по необходимости Ярослав.
Вождь быстро понял намек Ярослава, что помощи от соседних поселков может и не быть. Если люди оголили свою крепость, то другая их часть сейчас ждет в джунглях воинов войо, которые, узнав о нападении, естественно, бросятся на выручку, но будут подходить разрозненно, мелкими группами, и станут легкой добычей засады.
Навси–ла–рад в сердцах раздраженно рявкнул:
— Убирайся, или я убью тебя!
* * *Ярослав более не рискнул раздражать великого воина войо. Переговоры переговорами, но могут и стрельнуть! Он спрятался за ближайшим укрытием. Его окружили воины, ожидая долгожданного приказа пойти в атаку. В их глазах горел боевой огонь. Люди жаждали поквитаться с врагом, который уже полгода не давал покоя. Но в то же время все осознавали, что схватка будет кровавой. У Навси–ла–рада пять десятков лучших воинов, они дорого отдадут свои жизни. Сознавая, какие противоречивые чувства испытывают сейчас люди, Ярослав отыскал глазами Бориса:
— Кто‑то жаждал поджечь эти копна соломы…
Борода встрепенулся:
— Будет сделано!
Он стремглав бросился исполнять собственную идею, наконец, поддержанную командиром.
К сожалению, обильные дожди напитали влагой соломенные покрытия домов, которые никак не хотели разгораться. В них метали зажженные стрелы, пронзая крыши на большую глубину, где солома оставалась сухая. Но внутри войо выискивали очаги пожара и тушили. Бросали на скат крыши горящие головни, но те только шипели и тлели, если не скатывались вниз. Хороший результат дал другой способ: люди с риском для жизни накидали зажженных поленьев к стене дома. Разведя заранее костер, люди с большого расстояния из‑за укрытия стали их бросать в стену. Накидав, таким образом, сотни две (целый костер), пламя поднялось высоко и охватило сухую солому под застрехом. Кровля занялась, задымила резким пахучим облаком. С такой силы пожаром войо уже не смогли справиться.
Оба дома, меж концов которых войо выстроили баррикады, выгорели за полчаса–час. Солома горит быстро, но внутри построек не было пищи пламени. Крыши сгорели, оставив только каменные стены. Несмотря на пожар, войо сумели спасти свои семьи, выведя их из домов, преднамеренно обрушив кровли, чем сократили распространение огня и жара. Этому способствовало и то обстоятельство, что люди не смогли поджечь оба дома одновременно, а лишь по очереди: пока один занимался, второй уже прогорел. Таким образом, войо сумели избежать потерь. Однако, поджог и страх, вызванный им, надломил волю войо сражаться до конца. Вой женщин и плач детей раздавался из‑за баррикад все время, пока дома не прогорели окончательно, и только позже стихли. Однако, эффект, оказанный пожаром, не заставил себя ждать. Кострища прогорели, и люди могли свободно простреливать периметр баррикад (ранее им мешали высокие крыши домов). Из‑за стен замахали ветвями. Теперь уже войо желали переговоров.
* * *Ярослав подобрался ближе к баррикаде, прикрываясь щитами так, чтобы не быть убитым предательской стрелой. Войо в отчаянии могли не посмотреть, что это переговоры, и расстрелять главного врага. Он приблизился на расстояние, откуда можно было уверенно слышать речь войо с баррикады. Навси–ла–рад был более сговорчив, но безмерно раздражен,
— Трусливые собаки! — ревел он. — У вас не хватает смелости вступить в честный бой. Нас в три раза меньше, а вы пытаетесь извести нас огнем. Ни один из вас не выступит открыто и не скрестит мечи! Трусы!
— Благоразумие не есть трусость! — выкрикнул ему в ответ Ярослав. — Я не желаю зря губить людей.
— Я понимаю, Дхоу, но почему бы тогда не выяснить все в поединке лучших воинов? Воля Богов проявляется в победе: к кому они благоволят и кто должен считаться побежденным. Так мы выясним, кто должен уйти из долины!
— Зачем отдавать на волю случая то, что и так ясно: вы уже проиграли! И вопрос только в том, уйдете отсюда живыми или нет.
— Согласен, но вместе с нами погибнут люди, а я знаю, ты ими очень дорожишь, даже сверх меры.
— Не заблуждайся!
— Я предлагаю поединок! Если победит человек, мы уйдем из долины, если войо, убираетесь вы!
— Нет, Навси–ла–рад, не тот случай. Уж если поединок, то надо сражаться за нечто большее. К примеру, если побеждает войо, мы не убьем вас всех до единого, а уйдем в крепость, но потребуем в любом случае выдачи убийц. Если побеждает человек, то вы сложите оружие и отдадитесь в нашу власть, — казнить или миловать, — и мы всех вас живыми проводим к границе долины. Но убийц вы выдадите в любом случае. И это не обсуждается!
— Хорошо, мы найдем и казним убийцу, если это преступление совершил кто‑то из наших, но если человек проиграет, вы уйдете в крепость!
Через пару минут Ярослав принимал упреки от товарищей.
— И что, если проиграем поединок, ты уведешь нас в крепость?! — недоуменно и вызывающе спрашивал Шестопер.
— А ты как думаешь?! — парировал Ярослав.
Шестопер злобно усмехнулся:
