«Слушай, Хребет. А ведь ты совсем не такая тупая и кровожадная тварь, какой стараешься казаться. У тебя голова на плечах есть… ну, в смысле, на гарде. И людьми ты интересуешься совсем не только в гастрономическом смысле. И что такое доброта — понимаешь, хотя бы теоретически. Что ж ты из себя строишь мясорубку какую-то? Поговорил бы сразу так — глядишь, и меньше бы ссорились…»
«Ох, Вовка, дурень ты… — вздохнул артефакт. — Во-первых, бросай свои замашки интеллигента недоделанного. Пойми, ум и образованность — совсем не синонимы тех розовых соплей, которые ты именуешь гуманизмом. Я знал мудрецов, которые черпали вдохновение для размышлений о сущности бытия из воплей варимых заживо детей. И знал слюнявого идиота, который бросился в огонь, чтобы спасти совершенно чужого ему человека. Это так, к слову. Во-вторых, с чего ты взял, что мне нужно меньше с тобой ссориться? Каждый конфликт со мной подталкивает тебя к драконьему гневу».
«Блин горелый… А я только-только понадеялся, что с тобой можно общаться нормально…»
«Размечтался!»
Последний кусок плоти драка исчез в ненасытной глотке Хранителя. Челюсти постепенно начали принимать свой нормальный размер, лишние ряды зубов исчезали… Даже распробовав каждый кусочек на вкус, он все еще не мог поверить, что сделал это. Куда, в какую бездну, к какой, простите, чертовой матери делись все эти горы мяса?! Весь жизненный опыт и рассудок материалиста протестовали против этой картины.
— И все-таки никакой романтики в существовании вампира нет, — повторил он первоначальный вывод. — Может, это смешно, может быть, страшно, но ничего вдохновляющего я в такой работе не вижу.
Меч выдал по этому поводу какой-то острый комментарий, но Владимир даже вслушиваться не стал. Он уже научился различать по интонациям, когда клинок говорит что-то действительно важное, а когда собирается подколоть или поругаться.
— Гелла, ты уже проголодалась?
Вампирша немного растерянно хлопнула глазами.
— Вообще-то да, а как ты догадался? Я же тебе о большем времени говорила…
— Черт его знает, если честно. Почувствовал как-то. Я теперь много всего чувствую… Пей, — он протянул девушке запястье. — И никаких возражений! — быстро добавил, заметив, что она собирается что-то сказать против. — У меня этой энергии все равно сейчас вагон и маленькая тележка, а тебе этих капель хватит надолго. Полудохлая спутница, сходящая с ума от воздержания, мне не нужна.
Его голос был настолько уверенным, что Инна проглотила возражения, которые явно хотела высказать, и послушно наклонилась к бледной коже. Для человеческого глаза это была обычная плоть трупа, холодная и лишенная пульса. Но в глазах молодой вампирши она сейчас сияла, как ослепительное солнце, и текущие в ней потоки энергии грозили испепелить, разорвать на части слишком слабый сосуд. Поэтому девушка пустила в ход клыки очень осторожно, оставив, следы меньше булавочной головки. Отверстия мгновенно затянулись, а на коже осталась горящая алая капелька. Инна бережно слизнула ее.
Вспышка чистейшего удовольствия пронзила ее с головы до ног. Она слышала, конечно, что кровь старых и могущественных вампиров более вкусна и питательна, чем у человека. Но кровь основателя всей вампирской расы… Тем более, для столь молодой и слабой особи… Это было невыразимо словами, в убогом человеческом спектре ощущений и близко нет подобного наслаждения! Секс, наркотики, изысканнейшие яства (яства — от «есть», а не от «явления»), отдых после многих дней изматывающей работы, глоток воды в пустыне — ничто по сравнению с этим. Ближе всего, пожалуй, был религиозный экстаз — но если бы его удалось перевести из эмоциональной сферы в сенсорную. Багровые волны заливали ее разум, и девушке пришлось сломать себе палец, чтобы боль хоть немного отвлекла от этого невыносимо сладкого чувства.
— Воланд, — прошептала она, — что ты со мной сделал? Я ж теперь не смогу мыслить адекватно, все этот вкус буду вспоминать… Мне будет противно пить смертных, а за еще одну каплю я… Нет, против своих понятий о чести не пойду, но многое сделаю, очень многое.
— Блин, думаешь, я знал, что оно так подействует? — проворчал Владимир, ошарашенный лишь немного меньше подруги. Он ведь стоял рядом и чувствовал все, что испытывала она, только в ослабленном виде. Но достаточно, чтобы объяснять ему ничего не потребовалось.
— А думать надо сначала, мессир хренов, — проворчала Инна, постепенно обретая привычный самоконтроль. — Хотя я тоже хороша — должна была первая сообразить. Все-таки не один год среди нечисти крутилась, легенды знаю… Но ты так надавил, что я и сообразить не успела.
— Гелла, если я на тебя еще хоть раз попытаюсь по любому поводу наехать — дай мне в лоб.
— Ага, сейчас, — хмыкнула девушка. — А потом из-под земли себя по кусочкам выкапывать? Нет уж, Володя, правильное решение или ошибочное — остановить себя можешь только ты сам. Ну еще, может быть, Меч, хотя ты уже и его в бараний рог начинаешь гнуть. Ты слишком большая сила, так что учись отвечать за свои решения сам, а не ждать, пока тебя поправят.
Владимир вжал голову в плечи. Права Гелла, как ни крути. Когда ему чего в голову втемяшилось, мир наизнанку вывернет, а своего добьется. И в кого он такой упрямый пошел? Видимо, народное. Сначала долго комплексуешь перед тем, как взять топор, но уж если взял — берегись, старушки! Причем зачастую потом сам не рад будешь…
— Если я чего решил, то выпью обязательно… — пробормотал Хранитель. — Специфически звучит в отношении вампира, не находишь? Ладно, буду почаще самому себе в лоб давать…
«Если что, я помогу, — радостно предложил Меч. — Ты себя и так слишком часто колотишь, несолидное для Владыки занятие. А я как дам — мало не покажется. И всегда только по делу».
«Большое спасибо за участие. И что бы я без тебя делал? Ладно, будем считать, что подколка прошла успешно, а теперь — к делу. На сколько времени Гелле хватит этой порции?»
«Минут на десять, может, чуть больше».
«Не понял! Почему так мало?! Ты эффект видел?!»
«Одно дело вкус, а другое — реальная концентрация. Сейчас один миллилитр твоей крови по энергетической плотности примерно соответствует литру человеческой. Она выпила микролитр, один кубический миллиметр. А ей нужно в сутки в полторы сотни раз больше. Видишь же, эйфория уже проходит постепенно. Если бы она выпила суточную дозу, кайф бы длился не меньше часа».
«Блин, чувствую себя драгдиллером с твоими разъяснениями. Ты другие термины выбрать не можешь? Доза, кайф… Скоро, небось, еще ломка добавится…»
— Кровь — это мой наркотик, долг — мой флаг. Я как заложник долга расстрелял свой страх, — неожиданно пропела Инна. Владимир резко обернулся к ней.
