Ольга Мяхар - Быть бардом непросто

— В тюрьме тоже не запрещено, но ежели туда не торопитесь, то лучше свалить.

Ничего-то они не понимают в настоящем искусстве. Зато народу нравится! Вон сколько людей вокруг собралось! Меня просят спеть еще и погромче. Я отвечаю, что ежели нам выдадут лицензию, то спою вечером сразу много песен, пока елки будем продавать.

Народ требует у стражи лицензию. Самые активные идут внутрь и просят встречи с капитаном стражи, который, как оказывается, все еще отходит от вчерашнего похмелья. Короче, лицензию нам в итоге выдают всего за одну серебряную монету. Гном страшно рад. Народ требует обязательного вечернего представления, а мы втроем сваливаем к западным воротам, дабы срубить елочку-другую и привезти в город.

Аид — единственный, кто не принимает участия во всем этом безобразии и просто стоит неподалеку с отсутствующим видом. Ну и ладно. Зато он сани нам организовал — уж не знаю, где взял, да еще и с лошадью. Но гном безмерно обрадовался.

Лес оказывается небольшим. Голые деревья цепляются ветками за плащи и скрипят на ветру. Белобрысый идет с отсутствующим видом и явно во всем этом участвовать не желает.

— Да ладно тебе. Их все равно срубят.

— Знаешь, Фтор… Лучше бы тебе научиться молчать хоть иногда. Ты хоть понимаешь, что такое для светлого эльфа срубленное дерево? — Он пробирается через сугробы и хмурится все больше и больше.

— Ну…

— Деревья для нас как дети. А от того, что ты говоришь, легче не становится, поверь.

— Хм. А ежели мертвое дерево взять? И морок навести.

— А вы могете? — вмешивается гном, едущий рядом на санях и весьма неплохо ими управляющий.

— Могем. Но этот морок продержится часа два — не больше. А потом прибегут разгневанные покупатели и будут мстить.

— Н-да. Аид прав. Так мы ничего не добьемся. Ну где там твое заветное место?

— А вы чего идете? Садитесь! Места на санях усем хватит.

Киваю и залезаю на доски. Он прав — так быстрее.

— Я не поеду. Не хочу на это смотреть.

Аид выглядит страшно расстроенным. Киваю гному, и тот послушно стегает лошадь хлыстом, ускоряя ее бег.

— Это и есть твое заветное место? — Изучаю ряды пеньков, окруженные дубами.

— Ну… н-да. Видать, кто-то раньше нас здесь побывал.

— Хм. Ну и чего делать будем?

— Ну… можно еще поискать. Но тут много было. Управились бы за день.

Чешу затылок, изучаю местность. Местность елками не блещет.

— А все вы! Взяли бы ту елочку за золотой.

— Ты продавал ее за три!

Гном только тяжело вздыхает и машет рукой.

— А у меня дома детки малые, жена… все подарков ждут. А я благодаря вам и без елок, и без денег, и без подарков остался!

— Спокойно. Новый год наступит только послезавтра. Так что есть еще целые сутки.

— Завтра подарок уже не купишь — все же закрыто будет.

— Мгм.

— Ну и где ваши елки? — Аид выходит из-за деревьев и задумчиво глядит на ряд пеньков.

— Да. Эх. — Гном забирается обратно на сани и, опершись локтями о колени, тяжело задумывается о своей тяжелой доле.

— Есть идеи? — смотрю на белобрысого как на последнюю надежду.

— Нет.

— Жаль.

— Кроме одной. Можно елки не рубить, а выкапывать. Тогда они не пропадут, и потом можно будет вернуть их в лес.

— Он совсем рехнулся, да? — уточняет гном.

— Нет, но иногда ему в голову приходят прямо-таки безумные идеи.

— Тогда выдай светлому лопату, пущай себе копает. Мне даже любопытно, кто из них первый сломается: лопата или этот хлюпик?

— Э-э… мм, белобрысый. Гном говорит, что земля мерзлая.

Аид, как раз изучающий высокое, метров в двадцать высотой дерево с иголками на ветвях, недовольно оборачивается:

— Вот! Чем не елка?

Мы с гномом задираем головы. Гном обиженно сопит, подозревая, что над ним издеваются.

— Отличная елка! Коли допрешь ее до города — подарю!

Аид кивает и ходит вокруг дерева с редким энтузиазмом.

— А ты его в последнее время ничем по голове не бил?

— Да нет.

— А в детстве его не роняли? Об стол, к примеру, разок-другой?

— Не уверен, — отвечаю я, глядя, как Аид описывает круги вокруг дерева.

— Он что, на полном серьезе хочет выкопать двадцатиметровую ель и утащить ее в город? Может, тогда я чего-то не понимаю?

— Отстань. Давай поглядим.

Гном послушно замолкает, достает из-за пояса флягу с вином, отхлебывает и протягивает мне:

— На. А то замерзнешь еще.

Благодарно принимаю напиток.

Аид заканчивает кружить вокруг дерева и подходит ко мне.

— Лопату.

Удивленно на него смотрю.

— Может, лучше ты вот тут на саночках посидишь? А мы с… — оглядываюсь на гнома в поисках поддержки. Тот, понимая, что от него требуется, шепотом подсказывает мне свое имя… — Тариком как-нибудь сами управимся? Ну как, согласен?

— Дай! Мне! Лопату!

Выдаю требуемый инвентарь, после чего мы с гномом молча наблюдаем за раскопками.

…Проходит три часа. Метель, вьюга, вывороченные пласты мерзлой земли. Аид стоит по пояс в земле и продолжает упорно копать.

— Вино кончилось, — хрипит гном, кутается в мой плащ и изо всех сил прижимает меня к себе. Пытаюсь вырваться и отобрать плащ.

— Да ладно тебе!

— Замерзнем ведь на гхыр.

— Не мы. А ты. Я не замерзну, у меня плащ меховой.

— Вот и не жадничай. Может, пора ему сказать, что эта ель даже в ворота не пролезет?

— Бесполезно. Если он упрется… О! Падает!

Дерево и впрямь начало заваливаться набок.

— Слушай, кажись, оно на нас падает.

Вяло улыбаюсь, вглядываясь в белую пелену. И тут в санки, на которых мы сидим, врезается ствол… Нас придавливает ветками, а нашему транспорту приходит конец. Светлый эльф расстроенно чешет затылок и идет нас вытаскивать.

…Проходит еще два часа…

— Мало того что этот блаженный эту хренотень выкопал! Мало того что меня чуть не убило! Так он еще и требует, чтобы я вот это в город тащил на своем горбу!

— Это дерево умирало, зиму оно не пережило бы. Его и продадите.

— Да скажи ты ему! Что он рехнулся! — никак не может успокоить Тарик.

Пожимаю плечами, поскольку не в состоянии ответить. Голова раскалывается, мне выбило пару зубов, и я не чувствую правую ногу. Так что сижу, прихожу в себя и пытаюсь понять, какого лешего я вообще так озаботился этим Новым годом. Всю жизнь жил без него и радовался! Так нет же! Понесла меня нелегкая в лес на ночь глядя! Шут знает зачем!

— Ладно тебе. Если втроем понесем — все будет нормально, — жизнерадостно говорит этот сумасшедший.