* * *
Несколькими периодами бодрствования позже в Лайанхоуме появился новый пришелец, также посланный туда Элисс. Пришельцы в деревне были столь редки, что по крикам, доносившимся с улицы, Рин поняла: ей следовало надеть свой ремень с ножнами, вложить в них стальной, а не деревянный меч, и пойти на разведку. Она устало взялась за рукоятку, как бы желая убедиться, что оружие в действительности там, где ему положено быть. «В какой-нибудь другой стране, возможно, — подумала она, — всё совсем по-другому. Там не надо постоянно предполагать, что пришелец — это враг, пока не убедишься в обратном. Как бы мне хотелось расслабиться и просто привечать пришельцев чашкой кваса или чая».
Она пожала плечами. Дурацкие мечты.
Выйдя на улицу, Рин зажмурилась от яркого света. Она вначале не поняла, что происходит, но потом заметила грязного, оборванного старика, который приближался к их дому, не обращая внимания на звонкие голоса окруживших его мальчишек. Когда он поднял голову и увидел Рин, стоящую в полной боевой готовности метрах в пятнадцати от него, на лице пришельца появилось облегчение.
Он кивком указал на свой эскорт, и Рин поняла намёк.
— А ну, бегите отсюда! — прикрикнула она на детей. — Разве вы не видите, что человек устал с дороги?
Мальчишки, понурив головы, отошли в ближайшую тень и стали наблюдать оттуда, что происходит.
— Это Лайанхоум? — прохрипел старик. Его длинные седые засаленные волосы прилипали к плечам, а такая же длинная и грязная борода переплелась с грубой шерстью кроваво-красного плаща.
Рин кивнула.
— Слава всему, что есть хорошего в мире — хотя этого и не очень много, — сказал он. — Сейчас я даже пропел бы маленькую хвалебную песню самому Деспоту за то, что наконец добрёл до этого места.
Он замолчал на минуту.
— Я действительно дошёл? — подозрительно переспросил он, когда Рин уже собралась ему ответить. — В смысле, ты не шутишь, нет? Ты, случайно, не мираж, который мучает больного старика, изображая перед ним деревню?
Рин засмеялась и уверила его, что она самая настоящая женщина и что находится он в самой настоящей деревне под названием Лайанхоум.
Он посмотрел на неё своими подозрительными красными глазами.
— Всё, что ты мне сейчас сказала, — правда?
Рин опять улыбнулась и, вытянув вперёд загорелую руку, медленно, чтобы не напугать его, пошла навстречу.
— Ущипни меня, — сказала она, — тогда поймёшь, что я настоящая.
Он тут же ущипнул, да с такой силой, что она отскочила, потирая больное место.
— Гм-м-м, — пробормотал он, задумчиво почёсывая за ухом. — Полагаю, что ты и в самом деле существуешь, хотя трудно быть уверенным. Эти миражи — хитрые бестии. Они обманывают людей, используя самые хитрые уловки. Правда, всё это мне рассказывали, сам же я пока не встречал ни одного. Однако могу заметить, что ещё никто не рассказывал о твёрдом мираже, поэтому пока я принимаю тебя во внимание, женщина. Но помни, ты находишься под подозрением. И если вдруг обернёшься облаком тумана, старый Джоли тут же заметит это и набросится на тебя, как ястреб на полевую мышь!
Рин засмеялась над этой перспективой, но потом что-то в глазах старика остановило её смех. Пришелец не был таки тщедушным и глупым, как казался. Она поняла, что недооценивает его.
Заметив, как поднимаются её брови, он улыбнулся.
— Я не желаю тебе худого, девушка, — сказал он.
— Прошло немало лет с тех пор, как я была девушкой, — поправила его она, кивая головой в благодарность за комплимент. — Кто ты?
— Я уже говорил, я Джоли. У меня есть множество достоинств, но главное из них то, что я — дрёма.
Он с усмешкой поклонился.
Рин тяжело вздохнула. Меньше всего она хотела видеть рядом с собой дрёму. Неудивительно, что старик выглядит таким измождённым: возможно, прошло много периодов сна и бодрствования после того, как он последний раз позволил себе спать.
Дрёмы платили ужасную дань за свой дар.
— Ты не будешь спать в этой деревне, — сурово сказала она.
— Не бойся, — сказал он, махнув на неё рукой. — Я не такой дурак, каким выгляжу. Я послан помочь вам, а не подвергать опасности ваши ничтожные жизни. Если мне понадобится выспаться, я уйду куда-нибудь в холмы, где смогу найти одиночество.
Рин поняла, что Джоли был прислан Элисс, но она не могла понять, зачем. Общим правилом было — опасаться дрём, потому что они были крайне опасны. Их сновидения оживали. Как любой сон, они не подчинялись никакой логике и при этом влияли на всё, что находилось в непосредственной близости от дрёмы. Часто их сны были довольно безобидны — например, когда дело касалось сексуальных фантазий.
Но иногда у дрём бывали кошмары. Вот когда становилось страшно.
Рин ни разу не испытывала на себе влияние дрёмы, но слышала очень много рассказов об этом. В них были и огромные расплавленные камни, падающие с небес, и кровожадные злодеи, и отвратительного вида монстры, выбравшиеся из глубин подсознания, и страшные трещины, появляющиеся в земле у самых ног…
Она поёжилась.
— Ты будешь спать далеко от Лайанхоума, — твёрдо сказала она.
— Я же сказал, да. Я обещаю.
Он пожал плечами и почему-то показал ей свои ладони, как бы говоря, что безоружен. Рин недоверчиво кивнула.
— Я тебе верю, — сказала она.
— Клянусь всеми вместе взятыми половыми органами эллонов, что это так! — неожиданно сердито сказал Джоли. — Я — человек слова и хочу, чтобы ты помнила это!
Некоторые, наиболее храбрые из мальчишек стали, держась за руки, потихоньку подбираться ближе.
— Если тебя послала Элисс, то я доверяю тебе.
— Конечно же эта сука отправила меня в вашу проклятую деревню! Ты думаешь, я пришёл бы сюда по какой-то другой причине? Она сказала, что превратит меня в одну из самых необычных разновидностей болотных личинок. Эта Элисс умеет убеждать. Ты знаешь?
Рин снова улыбнулась.
— Тебе надо познакомиться с будущими друзьями, Джоли, — сказала она. — С Аней и Реганом. Пойдём со мной, посмотрим, проснулись ли они.
От его агрессивности вдруг не осталось и следа. Он взял её под руку, будто был знаком с ней очень давно.
— Элисс рассказала мне о девушке-воине по имени Аня, — сообщил Джоли, — и велела быть рядом с ней. Значит, если ты, конечно, не мираж, то ты — Рин. Правда, Элисс говорила ещё об одной женщине по имени Сайор.
— Сайор умерла, — тихо сказала Рин.
— А эта сука Элисс ничего мне не сказала.
Они пошли к дому, где когда-то жили Майна и Терман и где родился Лайан.
— Её смерть была для тебя большим горем.
Это был не вопрос.
