"Их вполне может быть и больше миллиона, - рассуждал Коваль. - Тысяч восемьдесят в Казани, раз в десять больше по деревням. Плюс башкиры, плюс мелочь… И дело не в муфтии, который, по слухам, довольно твердолобый пацан. Дело в том, что они жили и будут жить куначеством. Никуда от этого не денешься. Халитова поддержали богатые кланы, но что будет завтра, если верх возьмут фанатики? Сколько он продержится, играя в просвещенного космополита?.."
– Хорошо ли нам будет, если между нашими городами затеется вражда? - продолжал скользкую тему Артур. - Смелый воин может захватить власть, нам с тобой это известно. Но удержать власть и добиться любви народа может лишь тот, кто смотрит вперед. Тот, кто видит не только сегодня, но и завтра.
– И что же ты видишь завтра? - Халитов поглаживал вышитые на золоченых подушках изречения.
– Я вижу, что есть правители, которые не могут спать спокойно, когда соседи живут сытно и дружно. Я вижу, что они готовы поднять знамена любого цвета, лишь бы захватить южные торговые пути и присвоить себе чужое. Я вижу, что если их не остановить сегодня, то завтра они найдут себе приспешников в каждом городе. Всегда найдется тот, кто за кошель с золотом отравит колодец или бросит бомбу в базарную толпу. Эти правители всегда делают ставку на людей темных и забитых, на нищету и дикость… Но самые хитрые поступают иначе. Они давно поняли, что одним кошелем золота не достичь того, что можно достичь обманом. Они обманывают детей с колыбели, и те вырастают не людьми, а волками… И эти волки верят, что бог призвал их лишь затем, чтобы истреблять иноверцев… Если мы позволим им и дальше растить волчат, то очень скоро запылают дома, а добрые соседи превратятся в вечных врагов…
Халитов долго молчал, перебирая на блюде спелые виноградины, доставленные откуда-то с юга. Затем он вскочил и отошел к окну. Стараясь не поворачиваться к дорогому гостю спиной, распахнул вторую створку и стал боком, уставившись на сверкающую пойму реки. Артур не мешал хозяину размышлять, сегодня он сделал всё, что мог…
– Пусть так будет! - Халитов потер ладонями щеки, пробежался из угла в угол, по щиколотку, утопая в пушистом ковре. - Приводи своих солдат, пусть ищут… Проводников дам. Но ты же захочешь, чтобы с солдатами пришли Качальщики, а?
– Без них нам не справиться.
– Качальщиков здесь не любят.
– Их нигде не любят, их невозможно любить.
– Почему невозможно? - рассеяно спросил Халитов.
– Разве можно любить собственную совесть? - усмехнулся губернатор. - Ты сумеешь полюбить человека, который ходит за тобой по пятам и нашептывает тебе в ухо: "Эльсур, ты поступил дурно там и здесь, и ты это знаешь. А я не отстану от тебя и буду постоянно об этом нашептывать!"
Пришел черед рассмеяться хозяину.
– Вай, как жаль, Артур, что мы так редко встречаемся. Столько беготни! Так не хватает остроумного собеседника, а?
Халитов еще продолжал улыбаться, но щелочки его глаз уже превратились в пулеметные гнезда, и Артур понял, что сейчас решится самое главное.
Главное, ради чего он приехал. Никак не для того, чтобы разместить на постой пару сотен пограничников для ловли колдунов в камышах или для урегулирования финансовых затрат на железную дорогу…
– Вот что, Кузнец. Баба у тебя умная. Я это сразу понял, еще когда увидел ее в первый раз… Тебе повезло, а? Одна женщина может примирить двух мужчин, но не примирит эту свору, - он небрежно махнул в сторону окна. - Ты ведь не глупый, Кузнец? Сегодня я иду тебе навстречу. Хорошо… Не из-за сына твоего, а просто потому, что вы мне нравитесь. Я тоже вижу, что будет завтра, а? Только я не смотрю так далеко вперед. Я вижу, что завтра ты попросишь не ночлег для сотни… Завтра ты захочешь, чтобы в Каме напоила коней тьма, которую Абашидзе поведет на Самару или Астрахань. Что скажешь, Кузнец? Я не прав, а?
Халитов напрягся, точно собирался прыгнуть гостю на горло.
– Убеди меня, Эльсур, что с юга для русских земель нет опасности, и я отвечу тебе, что не стремлюсь к власти над Татарией.
– Вай! Я разве бог, чтобы давать тебе такие обещания? Я всего лишь песчинка под сапогом бога, да и ты тоже…
– Значит, человек, о котором я думаю, намерен выступить на север? - задумчиво произнес Артур. - И никто мне не даст гарантию, что он настроен с миром?
– Га-ран-тия? Не понимаю таких слов…
– Карамаз предложил тебе помощь, если ты выступишь против Петербурга? - в лоб спросил Артур.
Халитов качнулся, словно его ударили по лицу.
– Ты не брат мне, Артур. Никогда братом не будешь. Если я скажу татарам, что русские хотят поставить гарнизоны вокруг наших земель, от меня отвернутся все: и родня, и чужие кланы…
– А если я приеду с большим посольством и привезу соборников? Если мы вместе нарисуем новую карту, и подпишем кровную бумагу, что не перейдем твоих границ?
– А где они, границы? - устало вздохнул хан.
– Ты сам их нарисуешь, - удивляясь собственной отваге, сказал губернатор. - И это будет только твоя страна и твое государство.
– Слишком хорошо ты думаешь о муфтии… - покачал головой хан. - Почему ты решил, что меня слушаются все? В Челнах плевали на меня, и в Альметьевске…
– Это сегодня они на тебя плевали, - вкрадчиво заметил Коваль, - а через неделю всё может сильно измениться. Ты получишь власть над всей Татарией.
– Через неделю? - как завороженный, повторил Халитов.
– Я говорил с Качальщиками, которых так не любят святоши. Они согласны успокоить землю, если я помогу тебе запустить литейку. Завтра вся Казань может узнать, что ты получишь пушки. А мои инженеры помогут тебе с порохом и зарядами. Для начала, скажем, штук десять орудий малого калибра и столько же самоходок. В течение месяца подгоним мастерскую, для ремонта. Снарядов получишь тысячи полторы, больше не обещаю.
– Откуда всё это?! Качальщики всё давно расплавили…
– На военных кораблях кое-что сохранилось.
У хана заблестели глаза. Не в силах сдерживаться, он снова начал мерить углы, возбужденно потирая руки.
– Мои генералы не поверят тебе, Кузнец.
– А не надо верить. Три пушки и десять пулеметов я уже привез.
– Ты загоняешь меня в капкан, Кузнец.
– Тебя невозможно загнать в капкан, Халитов. Ты не похож на подранка…
– А если им этого мало будет, а? Если оружие не убедит? Есть такие, кто спит и видит меня в Каме, с камнем на шее!
– Ты им завтра покажешь договор с губернатором Петербурга.
– Вай, Артур… Но раз уж мы так говорим… Всем известно, что вы собираете новую Думу. Новые Старшины, из выборных, и новый Большой Круг…
– Договаривай. Ты хотел сказать, что будет новый губернатор?
– А что ты сделаешь, если не соберешь нужное число меток со своим именем?
– Я соберу их, Эльсур.
– Ты зарежешь своих противников?
– Нет, Эльсур. У Думы будет простой выбор - или сегодня Кузнец, или завтра Карамаз. Я заставлю их поверить.
Халитов дернулся вторично. Имя турецкого паши действовало на него как удар тока.
– Он давно не в Стамбуле, Кузнец, - после продолжительной паузы выдавил хан. - У него есть джинны, стократ умнее твоих лучших инженеров. Они сделали для Карамаза летучую машину.
– И где же он? - затаил дыхание Коваль.
– В Фергане.
– Вот так номер…
– Ты разве знаешь, где этот город?
– Ну, еще бы… Когда-то это место называлось колыбелью радикалов… Старый лис маразмом не страдает.
– Снова пугаешь древними словами, а? Это далеко отсюда, Фергана. Я считал километры по картам. Но с летучей машиной он доберется еще южнее, и восточнее. У меня сведения от верных людей, это честные купцы. Они ходили к Черному морю, еще когда я был мальчишкой…
– А теперь они платят пошлину не украинцам и не татарам, так? Или, может быть, болгарам? Что ты молчишь, Эльсур? Кому теперь принадлежат фактории западного берега?
– Купцам неважно, кому платить за проход. Торговать им не мешают, это главное… - пробурчал Халитов.
– Им не мешают торговать, потому что твои купцы поднимают зеленый флаг, да, Эльсур? У меня тоже есть верные люди, так они сообщают, что десятки болгарских деревень на побережье сгорели дотла. Украину пока не трогают, я верно понял, Эльсур?!
Халитов внезапно прекратил метаться, и с силой хлопнул ладонью по низкому столику, так что подпрыгнули пиалы, и рассыпались фрукты.
– Ты…ты, Кузнец, не доводи меня, слышишь?! Что я тебе, мальчик, а?!
– А сам ты себя не доводишь?
– Хорошо. Всё, я сказал! - рубанул воздух хозяин. - Ты подпишешь бумагу, что будет фабрика по металлу?
– Я обещал.
– И три тысячи твоей конницы, когда я пойду на Челны. Не для боя, а здесь. Постоят в Казани, чтобы я за тыл был спокоен. Можешь обещать?
– А ты мне обещаешь приехать на выборы в Думу? - Коваль протянул ладонь. - Если выступишь в Думе, обнимешь меня на виду у наших, твердолобых, - будут тебе и конница, и пушки, и твердая граница.
– Ты думаешь, я с тобой из-за пулеметов торгуюсь? - лукаво ухмыльнулся Эльсур. - Нет, Кузнец, пулеметы - дело десятое. Пойдем со мной, а?
