— Аста!..
Шумная парочка скрылась в коридоре, с легкостью преодолев наложенные раньше заклинания, оставив наедине дракона и его новую подопечную. Как будто ему до этого жилось спокойно…
Вздохнув, Сешъяр провел по волосам, взъерошив пряди и устало закрыл глаза, пытаясь понять, куда завело его простое желание иметь семью и быть счастливым. Пока что единственным выводом к которому ему удалось прийти было то, что назвать свою жизнь скучной он теперь точно не мог. Просто по определению.
— Ну что, Аэрис? Будем знакомы? — наконец справившись с собой, дракон мягко улыбнулся девочке, все еще сидевшей в кресле и сжимавшей в руках веер. — Меня зовут Сешъяр, я директор Академии Некромантии и…
— Муж маэере, — девочка выпрямилась, серьезно глядя на него и кивая в знак согласия. — Маэре рассказывала. А Дэни это…
— Наш с Кораной сын, — внимательно присмотревшись, дракон с некоторой долей удивления отметил, что Аэрис далеко не так проста, как могло показаться на первый взгляд и вряд ли относиться к расе людей. Нет, в ее зеленых глаза пряталось что — то гораздо более древнее и сильное, пока что скрытое под тяжестью прошлого и чего — то еще. Вполне возможно, что девочка просто постаралась забыть свое происхождение, в силу каких — то причин.
— Он здесь? — она неуверенно оглянулась по сторонам.
— Нет, он сейчас спит. Устал за день, — добродушно усмехнувшись, дракон поднялся из — за стола и подошел к ней, протягивая руку. — Идем, я отведу тебя в наш скромный дом.
Узкая прохладная ладонь легла в его руки. Аэрис доверчиво смотрела на него, а вот Сешъяр в который раз за сегодня подавил ненужную вспышку ярости и обиды. Мужчина понадеялся, что со временем сможет забыть ту зависть, что испытывал в отношении собственного сына и вот этой малышки.
Ему вовсе не хотелось, что бы повторилась история, произошедшая с Рагдэном. Дракон благодарил Хранителей за то, что сын смог простить и забыть это и старался верить в то, что подобное больше не повториться. Он, по крайней мере, приложит к этому все усилия.
* * *
Где-то вне Аранеллы…Небольшой уютный домик, в одном из вариантов реальности, за столом в кабинете сидела высокая женщина, с темными волосами, обычно распущенными, а сейчас собранными вы пучок на затылке. Она задумчиво смотрела на языки ламени в камине, водя кончиком пальца по поверхн 7 ости столешницы, не замечая, как падают на пол какие — то бумаги, книги и артефакты.
Сейчас ее меньше всего волновал порядок в комнате. Все мысли хозяйки дома занимали собственные принятые решения и их последствия.
Ёфи вздохнула и потерла глаза. Она знала, что была права, отказав Хаосу в его просьбе, знала. Но в тоже время некий червячок сомнений закрался в душу и теперь точил ее уверенность в своих действиях. Может быть, действительно стоило позволить девочке жить свободно, без влияния генома, без Перерождения, без всего этого?
Мать Земля хмыкнула, одернув саму себя. Если бы все было так просто, как думали остальные, она бы с радостью забрала предложенную цену и отдала бы Корану. Что, не найдется еще один потомок? Они разбросаны по Аранелле, встречаясь то там то тут и маловероятно, что за их спинами стоит еще один какой — нибудь Древний, обладающий достаточной силой и влиянием.
Вот только…
Проклятое «но». Оно всегда появляется в самый неподходящий момент. Потомков было много. Носителей генома вполне хватило бы, даже если бы она вдруг захотела проводить изощренные эксперименты на собственных детях. Однако, потомков с настолько чистым геном самой Древней, да еще и научившихся правильно использовать перекос сил в собственном теле…
Да, пожалуй, таких единицы. И за всю историю потомков Древних, на памяти Ёфи, таковых удачных преобразований генома было от силы десять, пятнадцать случаев. Корана, как и ее мать Мартиша, преобразовали геном, подделали его под себя. Не без помощи, кончено, но это не отменяет того факта, что данная ветвь развития была самой перспективной.
И как ученый, не лишенный доли безумия, Ёфи жаждала увидеть, как подопечная пройдет путь от начала до конца. В конце концов, ей остался всего один шаг, один маленький шажок. Осознание того, зачем она живет и что на самом деле ценно в этом мире. Естественно, есть еще ряд условий, но это, пожалуй, основное.
Женщина вздохнула, качая головой. Да, со стороны она выглядит… Мягко говоря бездушной. Но если Корана не пройдет путь, жизнь ее будет недолгой. К сожалению, у генома оказался… Скажем так, побочный эффект. Если он активирован, но путь Перерождений пройден не до конца или оборван на середине, то в скором времени носитель умирает. Геном просто высасывает из него жизненные силы и изменить такой ход событий оказалось не под силу даже Фанэту. Впрочем, вполне может быть так, что он и не старался особо.
— Ты справишься, — тихо прошептала Ёфи. — Я верю, девочка. Ты сможешь.
Слова прозвучали в полной тишине, и было непонятно к кому именно обращается Древняя: к своей дочери или же к самой себе.
Корана.Холодные капли дождя острыми иглами били по обнаженной коже, там, где тело не было прикрыто тканью плаща. Вода стекала по волосам вниз, за шиворот, пробегая вдоль позвоночника и вызывая невольную дрожь. Сжав пальцы в кулаки, прислушиваясь к скрипу металлических пластин, покрывающих кожу перчаток, прикрыла глаза, подавив очередной приступ паники. В эти два дня контролировать эмоции и чувства стало практически невозможно, лишь чудом удерживала себя и собственный организм в рабочем и относительно нормальном состоянии. Будь на то моя воля, давно бы уже бросила все это, вернувшись домой, к семье и любимым, в мысленных образах которых сейчас сконцентрировался весь окружающий мир.
Сколько раз я видела их перед собой? Сколько раз в отблесках пламени костра, в его обжигающих языках мне чудился дракон с чешуей, сверкающей расплавленным золотом, с теплыми янтарными глазами? Горячее, согревающее озябшую кожу, дыхание, ласковые прикосновения раздвоенного языка и тихое, счастливое урчание, заставляющее вибрировать мощную грудь, покрытую крепкими чешуйками. Опасный, непредсказуемый, дикий зверь, становившийся таким ручным и домашним, только для меня одной.
Тихо вздохнула. Так хотелось сейчас подойти к нему, спрятать лицо на его груди, одной рукой обнимая своего дракончика за талию, второй прижимая к себе Рагдэна, счастливо улыбающегося и смеющегося. Хотелось ощутить его эмоции, окунуться в любовь и спокойствие, окружающее меня, укутывающее в теплый уютный кокон.
Но пока я не разберусь с Игроками, нет никакого смысла возвращаться. Риго так просто не отпустит и тем более не простит такого обмана со стороны послушной и такой любимой игрушки. Любимой, конечно же, до определенного момента. Меньше всего я хочу подставить под удар своего сына и мужа, а в том, что Гильдия будет мстить, сомнений никаких нет. Такое они вряд ли захотят стерпеть. Рушить собственные планы они не позволят даже Хранителям.
Звук тихих шагов, на грани слышимости, вырвал из размышлений. Печати, наложенные на пару валунов, недалеко от тропинки, ведущей на скромный выступ, послуживший площадкой для нашего лагеря, донесли отпечаток ауры гостя. Шентин не стал скрываться, прекрасно понимая, что не смотря на мое внешнее спокойствие, таясь он подвергает себя опасности. Меньше всего на свете мне хочется потом прятать взгляд и бояться посмотреть в глаза нашему любимому чудовищу, если с ее приемным сыном что 0 то случится по моей вине.
— Ты простынешь, — тихо и как — то буднично заметил дракон, остановившись слева и чуть позади.
Искоса посмотрела на парня и лишь едва заметно усмехнулась, вытащив из — за пояса флягу. Открутив крышку, скривилась. Зелье с легким эффектом анестезии, на вкус напоминала прокисшее молоко, простоявшее на солнце не один лень. Но это единственное, что хоть как — то притупляло боль, скручивающую внутренности узлом. Перерождение вносило собственные коррективы. По зрелым размышлениям, лучше всего было бы выждать еще несколько дней и уже тогда, детально проработав все детали плана и выбрав наилучшую стратегию атаковать, следуя намеченной линии.
Вот только не было у меня этих нескольких дней.
— Сомневаюсь, что мне это грозит, — улыбнувшись, болезненно и устало, потерла переносицу. — Что там?
— Он поверил. Сейчас строит планы по поводу вовлечения в свои игры мелкого, — в голосе полукровки слышалась плохо сдерживаемая ярость. От него исходила настолько сильная жажда крови, что по позвоночнику снова прошла волна страха, опаляя и вызывая дрожь. Шентин обладал одной чертой, за исключением безумия, вызывающей порой весьма обоснованные опасения. Потеряв всех и никогда не знавший, что такое семья и любовь, он, обретя это, теперь ревностно охранял свое сокровище. И методы его волновали в самую последнюю очередь.
