Изящной мебели стало побольше, стены облицованы где изразцами, где дорогими породами дерева, все смотрится достаточно гармонично, явно Барбаросса не имеет к этому украшательству никакого отношения.
На полу появились огромные толстые ковры, тоже знаковое изменение, словно король сменил рыцарские сапоги на уютные домашние тапочки.
Я видел, как распахнулась дверь, церемониймейстер кивком послал одного из придворных в мою сторону. Тот почти подбежал трусцой, счастливый до угодливости, доложил с великим почтением:
– Его Величество король Барбаросса Великий изволит принять вас… сэр коннетабль.
– Неплохо, – сказал я небрежно.
Церемониймейстер встал в дверях и провозгласил так мощно, словно король находился миль за десять:
– Сэр Ричард, коннетабль королевства Фоссано!
Я переступил порог, за мной тут же захлопнулась дверь. В кабинете почти ничего не изменилось, разве что прибавилось свечей, словно у короля медленно сдает зрение. Сам Барбаросса в усталой позе сидит в глубоком кресле, одет в парадное, а у массивного шкафа Уильям Маршалл укладывает в ящик бумаги.
– Ваше Величество, – сказал я счастливо, – сэр Маршалл!.. Как здорово, я как будто никуда и не отлучался. Уехал, вы вот так были, даже в этих живописных позах, и вот вернулся…
Барбаросса проворчал:
– Но ты-то наверняка за это время наломал дров?
Маршалл со стуком захлопнул ящик, повернулся и, подойдя, сердечно обнял меня. Серые глаза старого рыцаря всматривались в меня пытливо и настороженно.
– Он не мог не наломать, – заверил он. – Сэр Ричард нетерпелив. Что полагается делать за жизнь, он старается успеть за год!.. Потому и бывают… гм… перекосы. Другие-то не готовы к таким переменам.
Он взглянул на короля, тот устало махнул.
– Садись, Ричард. Садись. У нас были трудные переговоры, я сейчас как выжатая тряпка.
Я сел с самым почтительным видом, спросил вежливо:
– С послами из Турнедо?
– Да.
Я сказал осторожно:
– Вообще-то у меня тоже есть договор с Его Величеством Гиллебердом.
Барбаросса насторожился, Маршалл потребовал:
– Какой?
– О дружбе и сотрудничестве, – сказал я. – Его Величество Гиллеберд обязуется уважать суверенные границы… гм, Фоссано, а мы в свою очередь не станем вредить его интересам.
Барбаросса смотрел с подозрением, а Маршалл хлопнул себя по лбу.
– Так вот почему, – сказал он изумленно, – они так легко согласились на договор, выпросив совсем малые льготы…
Барбаросса спросил меня раздраженно:
– Договор с Фоссано?
– Армландия ведь часть Фоссано, – ответил я. – Так что надо было мне успеть сюда раньше… Ладно, это неважно. Не думаю, что Его Величество отдал много за такой договор, зная его прижимистый характер…
Маршалл молчал, Барбаросса сказал устало:
– Ладно, что у тебя? Уильям, сядь. Сам знаешь, после новостей, которые приносит сэр Ричард, надо за что-нибудь хвататься. За стену, к примеру. Да и та может рухнуть от великого изумления.
Оба рассматривали меня с интересом и тревогой. Я вздохнул как можно более укоризненно, развел руками.
– Ваше Величество!.. С моей стороны было бы полнейшим бесстыдством забывать о вашем добром сердце, вашей мудрости и вашем великодушии, с которым вы встречаете все мои скромные, даже скромнейшие начинания! Потому я просто не сомневаюсь, что вы в своей проницательности не будете возражать, что я, пользуясь своей властью коннетабля…
Сэр Маршалл хмыкнул, спросил у Барбароссы:
– А он все еще коннетабль?
Тот проворчал:
– Да как-то забыли отменить… теперь вот ночами не сплю.
Я ахнул:
– Собирались отменить? За что?.. Ваше Величество, это вы так по-королевски шутить изволите? Да я денно и нощно…
Он отмахнулся.
– Знаю-знаю, чем ты денно и нощно. Говори, чего вдруг вспомнил, что еще коннетабль. До последнего времени ты как-то и не вспоминал про коннетабльство.
– Только о нем и думал, – заверил я. – Просыпаюсь и думаю: слава Господу, я – коннетабль!.. А каждого встречного спрашиваю: а вы не забыли, что я – коннетабль?
Он проворчал:
– Ладно-ладно, уже верю. Говори, в какую авантюру втравливаешь.
– Никакой авантюры, – заверил я. – Просто некоторая часть королевских войск Фоссано, которыми я все еще командую, как вы только что неосмотрительно подтвердили, сейчас проходят по территории королевства Сен-Мари. Должен сказать, что сражаются весьма, даже весьма, а иногда и весьмее. В некоторых замках уже есть гарнизоны из фоссановцев. Правда, чуточку разбавленные брабантцами. В плепорции.
Барбаросса онемел, глаза полезли на лоб. Маршал застыл, смотрел то на него, то на меня.
– Это что за… шуточки?
– Коннентабльи, – пояснил я. – Раз я коннентаблю, то, думаю, коннентаблить так коннентаблить! Чтоб аж законнентаблилось. Да разве я сунусь к Его Величеству с какой-нибудь мелочью? У Его Величества суровые запросы!..
Барбаросса помотал головой.
– Погоди, не топи меня в словах, где кроме воды нет ни одной рыбы. Что там насчет Сен-Мари?
– Богатая страна, – сказал я скромно. – Но весьма и весьма опасная, и по некоторым непроверенным данным, нам предстоит небольшая битва за столицу… Да-да, мы уже захватили большую часть свободного от варваров Сен-Мари. Поговаривают, что король Кейдан из столицы бежал, оставив ее на произвол судьбы… то есть на мой произвол. А я еще та судьба!
Маршалл вскрикнул в тревоге:
– Я не представляю, как у него это получилось, но… это же значит, что мы в войне с королевством Кейдана!..
Барбаросса вскочил, глаза мечут молнии.
– Как ты посмел?
Я виновато развел руками и склонил голову.
– Да уж очень удачная позиция подвернулась. Как не воспользоваться? Думаю, если Его Величество король Барбаросса станет еще и королем Сен-Мари, разве плохо? И мне что-нить от щедрот перепадет… Вот и подсуетился я, Ваше Величество, радея только о благе Отечества и о том, как вашему лютому ндраву угодить. К тому же прорублено окно в… в смысле, осуществилась тысячелетняя мечта народа Фоссано и прочих угнетенных королевств насчет выхода к морю! К океану даже. К воде, значит. К рыбе, крабам, медузам всяким…
Барбаросса вскочил, забегал по комнате, как раненый лев в тесной клетке. Маршалл поглядывал то с сочувствием на него, то с укором – на меня.
– Зачем нам океан? – пробормотал Маршалл.
Но вид у него был таков, что уже начал быстро и напряженно думать, как использовать пусть даже самый тоненький коридор к морскому берегу.
– Надо как-то расхлебывать, – сказал Барбаросса с несвойственной ему торопливостью. – Я не намерен влезать в войны! Я только-только научился жить в мире и, главное, получать от этого преимущества… но ты такого еще не поймешь!.. а тут такое… такое…
