Губы чародея расплылись в блаженной улыбке. Он вновь наполнил кубок и выпил его уже не торопясь. Когда, немного помедлив, он в третий раз потянулся к кувшину, чудесный образ в зеркале подернулся пеленой, стал меркнуть и постепенно исчез. Волна свежего воздуха вторглась в душную комнату. Гвидор обернулся. В дверях стояла сама царица, и взгляд ее не был равнодушно-приветливым, как мгновение тому назад в зеркале, она смотрела сердито и даже гневно. В руках царица держала знакомый ларец, обитый бархатом.
— Ты обманул меня! — грозно произнесла она. — Книга молчит, и в ней не хватает страниц. Уж не припрятал ли ты их? — Она швырнула ларец Гвидору. Тот от неожиданности не сумел его поймать, ларец упал на пол и развалился, Книга пророка Смаггла отлетела под стол.
— О нет! — вскричал Гвидор, вскакивая. — Я ничего не утаивал от тебя, я бы не посмел! Просто… — Он замялся.
— Что такое? Говори! — приказала царица.
— Просто книга не всегда открывается тем, кому она не предназначена. Так объяснял Белун.
— Бред! — воскликнула Морошь. — Как только ты осмелился сказать мне это! То, что недоступно Белуну, тебе и твоим, как ты их назвал, собратьям, мне открывается с легкостью. Я не нашла в этой хваленой книге ничего, кроме глупой истории рода подземных коротышек.
— Прости, — промолвил Гвидор, — но ведь ты сама просила меня доставить именно эту книгу и никакую другую.
— Просила тебя? — Тонкие брови царицы взметнулись вверх. — Ты опять забываешься! Не просила, а велела! И ты, как раб, бросился исполнять. По-иному и быть не могло.
Нечто вроде уязвленной гордости царапнуло Гвидора по сердцу. Хмель начал выветриваться из больной головы. Он вдруг вспомнил, что явился сюда, чтобы пленить могущественную красавицу, доставить ее в свой замок и сделать наложницей на зависть остальным чародеям, особенно молодому Алатыру, посмевшему поучать его при всех на чародейском синклите. Вместо этого он сам стал пленником, одурманенным магической красотой царицы и беспрекословно выполняющим любую ее волю. Она, видимо, догадалась о его мыслях и, усмехнувшись, произнесла:
— О, да у львенка режутся зубки? А ведь он еще даже не расплатился. Не пора ли взыскать с тебя за постой?
— Чем ты хочешь, чтобы я заплатил? — спросил Гвидор. — Золотом, серебром, драгоценными камнями? Только скажи.
— Нет, мне этого не нужно, — засмеялась та. — Посмотри в зеркало и вспомни о своих так называемых собратьях.
— Зачем мне вспоминать о них? Я теперь не с ними, а сам по себе.
— Затем, что я так хочу, — оборвала его царица. — Смотри в зеркало.
Гвидор пожал плечами и подчинился. В зеркале проявилось обеспокоенное лицо юного Алатыра. Его сменил лик Белуна. Хмурый Горята скреб свою жесткую бороду. Сверкнули взволнованные очи Заремы…
— Я ее видела, — услышал он голос царицы у себя за спиной. — Странно, что она жива. Но не она интересует меня. Думай о другой.
— О другой? — переспросил Гвидор и хотел обернуться, но не смог. Шею и голову словно стиснули колодками. Он видел перед собой только овальное зеркало.
— Не заставляй меня повторять. Где она?
— Я не знаю, о ком ты спрашиваешь.
— Среди вас должна быть еще одна женщина, которая живет у Чурань-реки. Думай о ней!
Зеркало не отразило ничего, кроме испуганного лица самого Гвидора.
— Какой же ты никчемный! — воскликнула Морошь с досадой и презрением. — Все твои собратья — сборище немощных старцев, и ты ничуть не лучше их. Убирайся, ты мне противен.
— Но, царица! — Гвидор вновь обрел способность двигаться и упал на колени. — Ты не можешь так просто прогнать меня. Ради тебя я изменил товарищам, пренебрег честью и достоинством, позабыл свою гордость… — От жалости к себе голос его задрожал, он поднял голову и… никого не увидел. Гвидор был в комнате совершенно один. Неужели визит царицы ему привиделся? Взгляд его упал на разбитый ларец и книгу, валяющуюся под столом. Гвидор потянулся, чтобы поднять ее, и вдруг замер, услышав скрип двери. Он резко обернулся и встретился глазами с какой-то маленькой девчонкой, некрасивой и взлохмаченной. Она неприятно захихикала, затем скорчила рожу, показала чародею язык и тоже исчезла.
Гвидор с трудом поднялся на ноги, подошел к столу и наполнил кубок до краев. Руки его тряслись, и не более половины содержимого удалось ему донести до пересохшего рта.
Рум, скорчившись, лежал на своем ложе, и при мысли, что надо сейчас встать, стряхнуть оцепенение, заняться неотложными делами, его охватывали раздражение и досада. Никого не хотелось видеть. Более того, он боялся, что злоба, накопившаяся в нем за последнее время, может некстати выплеснуться на первого встречного, будь то воин у двери, начальник стражи или вождь восточных кочевий Салым, и тогда не сносить бедняге головы. Рум знал за собой это чувство лютой ненависти ко всему на свете, предшествующее большой резне, и не хотел растрачивать его, — оно удваивало его силы, когда дело доходило до кровавой битвы. Еще несколько дней, и он освободится от беспокойного томления, станет казнить без пощады пленных, упиваться их муками, словно это они виновны в неудачах и унижениях, которые в последнее время выпали на долю верховного айгурского вождя.
Какой-то шум послышался за дверьми. Рум нехотя поднялся, хотел открыть дверь и посмотреть, что там такое, но остановился на полпути. Небось опять толстый Салым спрашивает у стражников, когда выйдет верховный вождь. Неймется ему. Льстивые речи опять начнет говорить, подношения богатые с поклонами преподносить. Известно, что у него на уме. Хочет, чтобы первым советником назначил его Рум. А может, действительно дать Салыму эту должность? Пожалуй, нет среди вождей умнее, хитрее, расчетливее его. Пусть ведет все дела в отсутствие Рума. Но не слишком ли опасно доверять ему Воронью гору? Прознает о сделке с подземными жителями, обогатиться решит за чужой счет, а там и до открытого предательства недалеко. Уж кто-кто, а Рум знает, как это происходит.
Он отошел от двери и вновь прилег, глядя на паутину под потолком. Грозный покровитель не тревожил его уже несколько дней. Может быть, отстал? Рум заставил себя не думать о Триглаве и закрыл глаза. Ему нужно было поспать, чтобы к наступлению ночи чувствовать себя бодрее. Сегодня во что бы то ни стало он должен убить женщину, что живет в избушке близ Чурань-реки. Он обещал это царице и обязательно выполнит обещание, и тогда удача в захвате Братских Княжеств ему обеспечена. Непонятно, куда подевался мальчишка. Рум давно уже не видел его на поляне. Может, тот захворал и отлеживается на лавке? Что ж, тем хуже для него: мальчишка сгорит вместе со своей мамашей.
