Он бросил рукоять в толпящихся под аркой пиратов и повернулся к бассейну. Его лицо, искаженное ненавистью, застыло, как чудовищная маска. В это время Конан прорвался сквозь толпу пиратов и бешено рванулся к черному.
Гигант широко раскинул руки, и с его губ сорвался нечеловеческий крик
— единственный звук, который люди услышали от черных за все время битвы. Он завывал, изливая небесам свою ненависть. Голос его был подобен вою из бездны. Зингаранцы замерли в нерешительности. Только Конан не остановился. Молча он взмахнул своим смертоносным мечом, намереваясь сразить черную фигуру, застывшую у края бассейна.
Но в тот самый миг, когда его окровавленный меч блеснул в воздухе, гигант подпрыгнул высоко в воздух. На долю мгновения он, казалось, завис в воздухе над бассейном. Затем с ревом, потрясшим землю, зеленые воды поднялись, устремились ему навстречу, подобно извержению зеленого вулкана, и окутали его целиком.
Конан прервал свой стремительный прыжок как раз вовремя, чтобы не угодить в бассейн, и отпрыгнул назад, отгоняя подальше своих людей могучими взмахами рук. Зеленый бассейн превратился в настоящий гейзер. С оглушительным шумом зеленый столб воды извергался вверх, увенчанный огромной шапкой пены.
Конан подталкивал пиратов к арке, как стадо овец. Он держал меч плашмя и подгонял их мечом. Рев воды, казалось, вверг их в совершенное ошеломление. Конан увидел, что Санча стоит, словно парализованная, и широко открытыми от ужаса глазами смотрит на бурлящий столб. Он окликнул ее громовым ревом, который перекрыл грохот воды и вывел ее из оцепенения. Девушка подбежала к нему, протягивая руки. Конан подхватил ее подмышку и выбежал из двора.
Те матросы, которые остались в живых, столпились во дворе, из которого арка вела во внешний мир. Люди были измученными, израненными, все в крови, в изодранной одежде. Они стояли, тупо уставившись на огромную колеблющуюся колонну воды, которая в один миг выросла, казалось, до самых небес. Зеленый водяной столб увенчан белой шапкой пены, которая была в три раза шире основания. Казалось, что колонна вотвот разбрызгается и упадет вниз водопадом, но она продолжала расти все выше и выше.
Конан окинул взглядом жалкий отряд окровавленных, изодранных пиратов, и выругался. Их было не больше двух десятков. Положение было слишком серьезным, чтобы думать о вежливости. Он схватил за шиворот ближайшего пирата и встряхнул его так сильно, что кровь из ран матроса забрызгала всех вокруг.
— Где остальные? — проревел Конан своей жертве в самое ухо.
— Это все! — крикнул тот в ответ, перекрывая грохот гейзера. — Остальных перебили эти черные…
— Ладно, давайте убираться отсюда! — взревел Конан и грубо толкнул зингаранца к выходу. — Фонтан вотвот рухнет!
— Мы все утонем! — завопил моряк, хромая к арке.
— Черта с два утонем! — рявкнул Конан. — Мы превратимся в куски окаменевшей кости. Убирайтесь отсюда, будьте вы прокляты!
Он бросился к выходу, посматривая одним глазом на зеленую исполинскую башню воды, которая возвышалась над ними, а другим глазом на едва плетущихся пиратов. Ошеломленные кровавым сражением, оглушенные чудовищным грохотом воды, некоторые из них двигались, как в трансе. Конан подгонял их очень простым способом. Он хватал отстающих за шиворот и с силой толкал их к арке, а там поддавал им под зад, сопровождая пинок ругательствами в адрес их предков. Санча хотела было остаться с ним, но он оттолкнул ее руки, которые она пыталась обвить вокруг него и, выругавшись, отвесил ей шлепок по заднице, который отправил ее через плато.
Конан убедился, что все из его людей, которые остались в живых, покинули замок, только тогда пересек поросший травой двор. Обернувшись, он бросил взгляд на ревущую колонну, которая возвышалась над замком, по сравнению с которой башни казались крошечными. Конан последним выбежал наружу и покинул замок неописуемых ужасов.
Зингаранцы уже пересекли плато и спускались вниз по склонам. Санча ждала его на верхушке первого холма, который следовал за плато. Конан остановился на миг, чтобы бросить взгляд на замок. Как будто исполинский цветок с зеленым стеблем и белым венчиком распустился над башнями. Рев наполнял воздух. Затем нефритовозеленая, отороченная белым колонна подломилась с таким грохотом, словно раскололись небеса, и гремящий поток поглотил стены и башни.
Конан схватил девушку за руку и побежал. Холм за холмом вздымались перед ними, а позади шумела и грохотала вода. Конан бросил быстрый взгляд через плечо и увидел, как широкая зеленая лента поднимается и спускается, захлестывая холмы. Поток не разлился и не иссяк; подобно гигантской змее он спускался в низины и взбирался на холмы, не меняя направления. Он преследовал их!
Когда Конан понял это, он удвоил усилия, хотя это и было настоящим подвигом. Санча споткнулась и упала на колени со стоном отчаяния. Ее силы исчерпались. Конан поднял ее, перебросил через могучее плечо и побежал. Грудь его тяжело вздымалась, ноги дрожали, воздух со свистом вырывался сквозь стиснутые зубы. На бегу Конан огляделся. Впереди него изо всех сил бежали матросы, подгоняемые ужасом.
Внезапно его взгляду открылся океан. Все прыгало у Конана перед глазами. Он увидел «Негодяя», корабль был в порядке. Пираты как попало попрыгали в лодки. Санча упала на дно и беспомощно лежала там, не в силах подняться. Конан, хотя в ушах его шумела кровь, а перед глазами стоял красный туман, схватился за весло вместе с задыхающимися моряками.
Сердца были готовы выпрыгнуть у них из груди от изнеможения. Они отчаянно гребли на корабль. Зеленая река показалась изза деревьев. Деревья на ее пути падали, как подрубленные. Они погружались в жидкость цвета нефрита и исчезали. Поток выплеснулся на песчаный берег, устремился в океан, и зелень океанских вод приобрела более глубокий и зловещий зеленый оттенок.
Нерассуждающий, инстинктивный страх завладел пиратами. Они напрягали свои измученные тела и затуманенные рассудки, выжимая из них последние силы. Они не знали, что из себя представляет то, чего они боятся, но они чувствовали в этой отвратительной зеленой струе опасность для тела и души. Зато Конан в точности знал, чем грозит зеленая река. Он видел, как она разрезает волны и преследует их, не меняя формы и курса, и он призвал последние силы, которые были у него в запасе. Он греб так яростно, что весло сломалось у него в руках.
Но тут лодки уткнулись в борт «Негодяя», и матросы полезли вверх по снастям, бросив лодки на произвол судьбы. Санчу внес на борт корабля Конан на своем широком плече. Девушка свисала, как труп. Барашец без церемоний сбросил ее на палубу и взялся за руль, выкрикивая приказания своим жалким остаткам команды.
