— Нет, — с горечью улыбнулся Ганикт. — Не смог. Выйдя из башни, безумные волшебники ушли недалеко. Они остановились в нескольких шагах от входа и затеяли разговор. Очень долгий и по большей части бессмысленный.
— Это мы знаем, — довольно кивнул Колобков. — Они это умеют.
— В конце концов у них зашла речь об их башне. Кто-то из них сказал, что не годится бросать дом без присмотра — а вдруг придут воры?
— Как в воду глядели.
— Да. Мне в тот момент даже показалось, что они знают, что мы прячемся в кустах. Но я ошибся. Они ужасно долго спорили, что же делать с этой проклятой башней, и в конце концов решили… взять ее с собой.
— Что?.. — недоверчиво произнес Колобков.
— Вот именно. Они замахали руками, забормотали непонятные слова… и башня начала уменьшаться, пока не стала размером с палец. Один из них — тот, узкоглазый — подобрал ее и положил в карман. Потом эти трое куда-то ушли и больше мы их не видели. До сегодняшнего дня.
Раздался звук удара. Это Чертанов с силой шарахнул лбом об стол. Его плечи затряслись, послышался тихий всхлипывающий смех.
— Серега, у тебя что, истерика?.. — растерянно спросил Колобков, утирая пот с лысины. — Ну и дела, ну и дела… Деды! Этот пиратишка правду сказал, или как?
Каспар, Бальтазар и Мельхиор переглянулись. В их глазах забрезжил отблеск мысли.
— Я не уверен… — потер лоб Мельхиор.
— Вроде бы что-то такое было… — добавил Бальтазар, роясь в карманах.
— Да, кажется, я припоминаю что-то подобное… — смущенно пробормотал Каспар. — Но это было так давно, а память у меня уже не так остра, как в былые годы…
— Геныч!!! Валерыч!!! — бешено взревел Колобков.
— Да, шеф! — хором откликнулись телохранители.
— Стреляйте!!! Убейте этих старых уродов!!! — не помня себя от ярости, проорал бизнесмен, размахивая палкой. — [цензура] [цензура], как же я вас, [цензура], [цензура]!!!
— Петя! — возмущенно вскинулась Зинаида Михайловна, зажимая Оле уши. — Сядь и успокойся!
Роющийся в карманах Бальтазар замер. На его лице появилось странное выражение.
— Что такое у меня в кармане?.. — пробормотал престарелый волшебник, вытаскивая руку.
На ладони лежала крохотная башня.
Колобков почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Тур Ганикт же язвительно захохотал.
— Ой, и правда… — виновато пробубнил Бальтазар, показывая находку Каспару и Мельхиору. — А я-то думал — что это за штука такая?
— Дайте мне посмотреть, — забрал крохотную башню Каспар. — Кстати, что это за штука?
— Ты что, опять все забыл, старый дурак? Это наша башня. Мы там живем.
— Что за глупости? Мы не можем жить в такой маленькой вещи. Мы там не поместимся.
— Ты, возможно, и не поместишься. А я помещусь.
— Мы все там поместимся — только сначала нужно ее увеличить.
— Ах да.
— Конечно же.
— Как мы могли это забыть?
— Говори только за себя. Я всегда это помнил. Не все еще спятили так, как ты.
— А кто-нибудь помнит, как ее увеличить? — дрожащим голосом спросил Каспар.
— Я не помню.
— А на меня вообще не смотрите.
— Может быть, надо сказать волшебное слово?
— Пожалуйста, увеличься, — произнес Мельхиор, наклонившись к башне. — Пожалуйста!
— Не работает.
— Может быть, сказать другое волшебное слово?
— Другое?.. А их что — два?
— Я сейчас посмотрю в словаре.
— И я тоже посмотрю.
— А я пукну. Два раза.
— Зачем?
— На всякий случай.
В кают-компанию вошел Гюнтер Грюнлау — бледный от потери крови, но на ногах держащийся твердо. Зинаида Михайловна налила ему горячего бульона, а Колобков начал возмущенно жаловаться на проклятых стариков. Однако немец только философски пожал плечами и принялся уписывать бульон.
Прошло еще немного времени. Тур Ганикт и Веданок обменялись с землянами сувенирами и отправились на свой корабль. «Кристурица» с ее экипажем больше никого здесь не интересовала.
Расставшись с товарищами по несчастью, «Чайка» неспешно двинулась на юго-восток, постепенно удаляясь от Черепашьего острова. Фабьев спросил у Колобкова, куда держать курс, но офигевший от произошедшего бизнесмен только невнятно матюкнулся.
— У меня хорошие новости! — наконец провозгласил Каспар. — Я вспомнил, как увеличить нашу башню!
— Правда? — недоверчиво прищурился Бальтазар. — В самом деле? Что-то не верится.
— Если в самом деле вспомнил — не теряй времени и увеличивай, — предложил Мельхиор.
Каспар умудренно кивнул и достал из-за обшлага рукава тоненькую иголку. Осмотрев крохотную башню со всех сторон, он… откинул голову и захрапел.
— Он опять уснул, — недовольно сказал Бальтазар.
— Подождем, пока проснется? — спросил Мельхиор.
— Это плохая идея. Лучше приведем его в чувство моим шиацу.
— А это подействует?
— Если не подействует — попробуем пчелиные укусы. Кажется, где-то здесь у меня был улей…
— А?! Что?! — выпучил глаза Каспар. — Я не сплю, не сплю!.. Что происходит?!
— Ты собирался увеличить нашу башню.
— Я?..
— Возможно, что и не ты. Возможно, это был другой сумасшедший старик с большой бородой.
— А где он?
— Не знаю. Вероятно, ушел.
— Где он?.. — оглянулся Каспар. — Где этот тип?..
— Здесь тоже нет, — сунул нос в ящик стола Мельхиор.
Бальтазар достал из кармана тушь с кисточкой и принялся деловито красить ногти.
Так прошло еще немного времени. Но в конце концов мудрецы все же догадались, что занимаются чем-то не тем. Каспар укоризненно покачал головой, несколько секунд сверлил взглядом иголку, которую все еще держал в руке, и его лицо просветлело. Он перехватил башню поудобнее, прищурился, высунул для надежности язык и сунул иголку в одно из крохотных окошек на верхнем этаже.
— Кажется, где-то здесь была пимпочка… или рычажочек… — забормотал он. — О, нажалось…
Послышался тихий щелчок. И башня начала… расти.
— Черт… — прошептал Колобков, только сейчас сообразив, что происходит. — Черт…
— Ой, она тяжелеет… — растерянно произнес Каспар, держа башню уже двумя руками.
— Ты что делаешь, старый кретин?! — заорал на него Колобков.
— Слишком тяжело, — произнес Каспар и сунул башню Мельхиору. — Держи лучше ты.
— А… я… а что мне с ней делать?.. — задергался Мельхиор.
Земляне оцепенели в ужасе. Не растерялись только Гена с Валерой. Телохранители переглянулись, молча кивнули друг другу и одновременно схватили Мельхиора под руки. Престарелого йога на бешеной скорости выволокли из кают-компании.
Однако Мельхиору не понравилось такое вольное обращение. Он слегка дернул локтями — и здоровенные амбалы разлетелись, как кегли.
