– Сперва вернуться надо! – едва успев удержать пошатнувшуюся емкость, вздохнула Алесса. – Найти Дана, выкрасть сабли. Спастись от магов и снежного пса… Интересно, как он смог выжить в Скадаре?
– Да просто! Сделали его из воды, используя леденящее заклинание. Видимо, оно очень прочное.
– Да, наверное… Пей чай.
– Спасибо. – Тот, кто сидел рядом, рассеянно перебрал пальцами по кружке, которая стараниями упрямой Алессы вновь грела его ладони. Больше не было смысла притворяться: он знал, что она уже поняла.
Вот и все, игры кончились. Тяжело проглотилась мятная карамелька жажды приключений вместе с ожиданием большой и чистой любви – даже привкуса не осталось. Умом Алесса понимала, но сердце отчаянно цеплялось за последнюю надежду, которая уже рассыпалась прахом. Вилль умер. Его убили.
А значит, все уже не имеет значения. Она опоздала.
– Вилль?
– Хм?
– А зачем доппелю сделали татуировку, как у тебя? Ведь все, кто ее видел, мертвы…
– Это допрос?
– Нет, кошачье любопытство. Почему ты не пьешь чай?
– Не пью, потому что ты наверняка налила туда снотворное, – ехидно хмыкнул Вилль… Вернее, тот, кто называл себя Виллем.
– Нет, я только капнула Природной Магии, – шепнула знахарка. – Деньги деньгами, но не выливать же теперь? Пей… Арвиэль?
Юноша пожал плечами. Коротко беззлобно хохотнул… И вылил целебный напиток на пол.
– А ты догадливая девочка. Молодец.
– Кто ты?!
Огоньки вспыхнули в глубине зрачков, расползлись алыми кляксами по изумрудной радужке, до ресниц заливая глаза пламенем Бездны.
– Ишицу!
– З-з-замерзаю, В-в-вашество…
– Брось, Симеон. Нечисть не мерзнет.
– Я н-не нечисть! Я к-кот! Г-говорящий!
– Для Баюна ты великоват, Симеон, боюсь, никакая золотая цепь тебя не выдержит.
Домовой насупился и плотнее натянул ушанку. Три недели назад сам завел разговор об охоте на оленей, а император оказался человеком легким на подъем, и вот результат: теперь мерзнет бедный Симка на опушке Рижской пущи, северного императорского заповедника на Риге-реке. Через неделю-полторы у оленей начнется гон, и наступит пора охоты на реву, так что Его Величество предусмотрительно захватил с собой турий рог. Домовой, увидев рог, хлопнулся в показательный обморок. Хотелось обратно во дворец, чтобы повалиться на подушки и лакать-лакать щербет, которым кухарка Глафирья не уставала потчевать чудного гостя.
Аристан сдвинул шапку на затылок.
– Я не понимаю, Симеон: допустим, ты спишь, но пьешь, ешь… и отлично ешь! Открой секрет: куда у домовых исчезает еда?
– В ум!
Аристан с трудом подавил смешок. На следующий день, после того как Алесса уплыла, к ошалевшему от такой чести господину Белизу явились посланцы императора с приказом выдать немедля домового духа по имени Симеон. Прилагалась неустойка… и шуба с императорского плеча! Оказавшись во дворце, кот поначалу растерялся. Удрать он не рискнул, дабы не подвести хозяина, поэтому юркнул с кулоном-кубиком в зубах под кровать, где и просидел полдня, пока император не выманил его оттуда на «кис-кис» с миской щербета в руках.
Новый поворот Дороги Жизни Симку радовал: дворец огроменный, теплый; прислуга сплошь учтивая, знает свое место; Глафирья понятливая, не забывает про второй завтрак и поздний ужин; Повелитель – вообще мировой… Но сейчас… Холодно… Хо-лод-но!
Император свесил руку, и в нее тотчас ткнулся широкий влажный нос с чуткими ноздрями, затем другой. Аристан потрепал по ушам черного с подпалинами выжлака Бурана, да и выжловка Арса не осталась без хозяйского внимания. Хорошие гончие были, паратые – цвет стаи. Сильные, выносливые, умные. К сожалению, время их триумфа миновало, и дети ушли в полаз без престарелых родителей. А чету пенсионеров ждет войлочная подстилка в шатре императора и почетный кусок оленьего окорока. Судя по еле слышному, сдержанному повизгиванию, собаки предпочли бы заработать его честным трудом, но, увы, они уже не выдерживали темпа гона. Теперь их главной обязанностью было нахаживание молодняка и по возможности пополнение стаи новыми выносливыми и чуткими щенками. Друзья… Те, кого нельзя ни подкупить, ни обмануть. Те, кто всю свою жизнь останется верен только одному запаху и не променяет его ни на один другой.
– Хорошая Арса, хороший Буран…
Два толстых хвоста слаженно завиляли. Буран, развеселившись, попытался стащить хозяйскую перчатку, и Аристан со смехом отнял руку. Вот уж верно: маленькая собака до старости щенок. Хотя… Мал, да удал – так тоже говорят. Коротышка Буран ни волка не боится, ни рыси, да и Арса от «супруга» не отстает. А до Сумеречного предлесья от Рижской пущи рукой подать, и оттуда забредают темные звери: черные медведи, карсы, иногда и хищные олени-крагги – желанная, но редкая добыча.
Хрустнул иней под конским копытом, в пронзительной тишине звук взвился ввысь и разбился, раздробился эхом о ледяное поднебесье. Солнце слепило, но не грело: осень только начала крыть сусальным золотом равеннские липы, а здесь, в северных широтах, уже ступила на порог зима. Аристан глубоко, полной грудью, вздохнул, неспешно выпустил облачко пара. Вслед за Повелителем дохнул и целитель Огдэн. Действительно – хорошо! Расстелившуюся по полю траву обметало утренней изморозью как сахарной глазурью; рытвинки искрят ледяными оконцами вчерашних луж; над полем бабочкой порхает пустельга, выглядывая добычу.
А как чудесно обедается у костра в такую погодку!
Симка горестно мяукнул. Погладив его, Аристан поправил ремешок арбалета.
– Долго они! Мой Стриж уже поднял бы! – Граф Эстэр, страдальчески морщась, почесал подбородок. Как и остальные охотники, включая самого императора, он надел серый кожух, опушенный мерлушками, но грубоватая одежда «селянского пошива» ему не нравилась, а жестковатый каракуль докрасна натер шею. «Надо было вместо платочка шарфом обвязываться», – неприязненно думал Симка.
Свои выезды Эстэр планировал заранее: на выбранную дичь устраивали облаву и выпускали в загородном имении за несколько часов до прибытия охотничьей команды. Император предпочитал охотиться спонтанно, как первые Эскабиан, полагаясь исключительно на везение. Пока бог Удачи не подводил.
– Получаса не прошло, Велиар, обожди! – укорил его Аристан. – И – тише. Еще немного…
Будто в подтверждение его слов пущу огласил звонкий лай.
Взвыл рог кого-то из выжлятников. Император, а вслед за ним и Симка, и доезжачий, и остальные охотники напряглись, подобрав расслабленные поводья.
Черный как смоль самец стрелой вылетел в поле, гордо неся свинцового цвета рога, что идут на вес редкого белого золота.
