Внезапно Сашка поймал себя на мысли, что переживает за суперкарго. Не то чтобы сильно, — это надо из ума выжить, сильно переживать за Людоедку — но тем не менее. Полтора часа просидеть в открытом в эфир бочонке, где только тонкая пленка заклятия удерживает воздух… Сашка вспомнил внутренности «Присциллы» и поежился.
— «Блик», поздравляю! — внезапно ожил замолчавший было диспетчер. Видимо, списки перебирал. — Ваша группа прошла на конкурс, вы выступаете завтра. Мои поздравления исполнителям!
— С-спасибо, — только и выдавил из себя он.
Это, выходит, вся Мирабилис так серьезно относится к фестивалю? Или диспетчеру просто поговорить не с кем? Не может быть, вон тут сколько… понаехало.
— Вам разрешена посадка вне общей очереди, сектор 3, 3. Сразу за яхтой «Фламенко». Передайте исполнителям и сами сходите на открытие фестиваля! Оно сегодня, в пять вечера по нашему времени.
«Тебя бы на мое место, посмотрел бы на твой энтузиазм!» — устало подумал штурман, поблагодарил диспетчерскую, и повторил для капитана:
— Сектор 3, 3, снижаемся после яхты «Фламенко».
Он хотел спросить у Княгини, всегда ли местные такие болтливые, или только Сашке так повезло, но тут Княгиня вздрогнула, повернула голову, кивнула. «Господи, да она же уснула!» — дошло до Белобрысова.
Капитан развернула корабль носом в сторону сектора 3.3, и Сашка тут же увидел в полукабельтове искомую яхту — она как раз завершала маневры по выходу на начало посадочной глиссады. Посудина, даром что яхта, была раза в три больше их бригантины и размалевана так, как будто везла цирк. Да еще и без мачт. На бортах, выше ватерлинии, пестрели многочисленные надписи, неразличимые отсюда рисунки. Штурман поморщился.
Действия Княгини оставались четкими и уверенными. Буквально парой движений штурвалом та вывела их корабль на траверз садящейся яхты и заняла свое место в очереди. Бэла — очень хороший пилот, но до Княгини ей еще расти и расти.
Бэлы на мостике не было вот почему. Притащившись в рубку, Балл и Белобрысов задали курс для духа, после чего капитан буквально силой вытолкнула субтильного пилота из кресла.
— Госпожа Тихие травы, — на памяти Сашки, капитан впервые обратилась к Белке «госпожа». — До следующего старта все ваши вахты отменяю. Идите в каюту и спите. На посадочный аврал выходить запрещаю.
— Да, капитан, — ответила Белка и попыталась упасть. Сашка подхватил напарницу, подумав, что палуба стала весьма своевольной: качается.
— Александр, сразу пристегните пилота к койке для посадки и возвращайтесь.
Сашка кивнул. Белка у него на руках попыталась свернуться клубком — уже во сне.
Княгиня посадила корабль идеально: курьер закачался на волнах, и к нему уже летел на всех парусах белый буксир. Флажки на мачтах буксира провозглашали «Добро пожаловать» — Сашка вяло удивился, что еще помнит эту чертову флажковую азбуку. Балл стянула с головы терновый венец, и посмотрела на штурмана как-то отсутствующе.
— Вот что, Александр. Вы тоже идите в каюту. Мы с Кассандрой сами с остальным справимся.
— Есть, мой капитан, — пробормотал штурман и потащился вниз.
Сначала, правда, он зашел к Белке.
Бэла спала, её усталое лицо разгладилось, она улыбалась так счастливо и безмятежно, что Сашка, глядя на нее, почувствовал, что сам улыбается. Похоже, она не проснулась ни от авральной рынды, ни от удара об воду. Сашка закрыл дверь её каюты, открыл своей и рухнул на койку, как был.
* * *
— Ррын-дынн! — сквозь сон услышал Белобрысов сигнал общего сбора. Штурман с трудом разлепил веки, минуту созерцал доски потолка, потом с удивлением понял, что выспался и отдохнул. В одежде. Ну и ну.
Сашка было сунулся в кают-компанию, был встречен там Княгиней и отправлен «приводить себя в порядок», что и проделал. Когда он, уже совершенно проснувшийся, вернулся к остальным, в единственном кресле уже сидела Людоедка. Как это она так быстро успела до них добраться?
— Сколько я спал?!
Вопрос был встречен одинаковыми усмешками.
Княгиня посмотрела на часы.
— Всего лишь весь оставшийся после посадки день и всю ночь. Сегодня вы выступаете.
Рядом на диване сладко терла глаза Белка. Выглядела она свежей, бодрой и необычно довольной.
— Я, пока вы, популярные музыканты, дрыхнуть изволили, подготовила сценический реквизит, — лениво заметила суперкарго и вывалила на стол ворох бумажных пакетов. — Разбирайте.
Белке достался красный шарф — не Санькин старый, а новый, шелковый и действительно очень напоминающий капитанскую накидку. Сандре — куча блестящих украшений, крупнее, чем те, что она обычно носила, и новый комбинезон. Не такой замызганный, как ее обычный рабочий. Сашке Людоедка вручила длинную черную ленту в волосы. Бархатную.
— А вы уверены, что это надо? — тоскливо спросил Сашка, который всегда подвязывал волосы шнурком от ботинок.
— Надо-надо, — уверила Бэла, которая как раз вспомнила о своей роли в группе. — Форма-то у ВФРК черная. А ты будешь в кителе. Кстати, Людмила Иосифовна, а где наши инструменты и можем ли мы отрепетировать перед концертом?
Берг тут же объяснила, что все готово и что инструменты они могут получить в любой момент, если изволят оторвать уже тронутые звездной болезней задницы и последовать в город за ней, их продюсером. Все тут же изъявили желание сделать это немедленно, но в последний момент Балл вдруг позвала Катерину к себе в каюту.
Второй пилот догнала их уже у входа — сияющая, как будто ей только что подарили огромный тульский пряник.
— Я лечу с вами до Жасмина! — объявила она.
«Чего и следовало ожидать», — подумал Сашка.
* * *
Фестиваль организовали щедро, с размахом. Он проводился здесь каждые пять лет последние полтора века, в честь какого-то национального праздника, и под это дело ушлые жители Мирабилис раскрутили рекламу чуть ли не на всех планетах сектора. Вне конкурса пригласили профессиональных музыкантов, цирковые труппы, укротителей и заклинателей животных, чародеев-иллюзионистов. Шагающий прямо по толпе, например, тираннозавр, никого не пугал — только смешил.
Пока «Контрабандисты» шли к музыкальным сценам, Бэла успела насмотреться на лица людей, рекламные и праздничные плакаты, вчитаться в указатели. Обычно город — особенно такой большой, как столица не самой маленькой из старых колоний, — вызывал у лисицы безотчетную брезгливость и желание уйти лесом. Но не сегодня: сегодня город жил фестивалем, дышал в едином ритме, где сотни струй-инструментов сливались в немного визгливый, но зажигательный ансамбль. Толпы народа на широких улицах двигались во всех направлениях, радостно орали лотошники и коробейники, но не было обычного впечатления вечной сутолоки рынка. Не базар, а праздник. Не «купи-продай-налетай» — а «веселись-отдыхай-танцуй». Это примиряло Белку с многолюдьем и даже — самое страшное — обилием самых разных воней, которые менши и вампиры по недомыслию зовут запахами.
