Все ходили пешком: движение транспорта в городе остановили, и только красные от тонального крема жрецы правопорядка с короткими копьями патрулировали улицы на огромных черных мустангах.
Пилот вертела головой, ничем не отличаясь от прочих: по сторонам глазели все.
«Исполнительские сцены — туда (и стрелка). Начало конкурсной программы в час дня!» «Праздничные блюда мексиканской кухни. Только на время праздника — национальные рецепты за полцены» (на плакате — жрец, пожирающий трепещущее, еще живое сердце). «Конкурс фейерверков — через час после заката» «Не пропустите Большой Праздничный Карнавал: 4 день Фестиваля! Маски, костюмы и чары: лучшее — только у нас!» «Финал конкурса комикса — 10 утра!»
Комиксы читал тут, похоже, чуть ли не каждый третий. Прямо на ходу, на открытых верандах ресторанчиков и кафе, на ботиках фонтанов. Бэла прищурилась на солнце — финал комикс-конкурса уже начался. Пока не интересно — им скоро выступать. А потом можно и взглянуть: в детстве Бэле не давали читать комиксы. Родители полагали эту человечью забаву недостойной маленького оборотня.
— На конкурс фейерверков надо сходить, — заметил Белобрысов. — Обязательно. Как думаешь, концерт уже закончится?
Сашка купался в атмосфере беззаботного веселья. На отдельных людей он не смотрел — просто пил и пил праздничный воздух полной грудью. В глубине души у него крепла уверенность, что они выступят необычно, просто превосходно хорошо. С таким настроением можно играть, не глядя на ноты и не следя за руками — просто играть, изливая из глубины души накопившееся радостное томление, чувствуя, как под ложечкой образуется восхитительная волнующая пустота. О, это упоительнейшее ощущение собственной власти над музыкой и вообще всем миром. Ему казалось, еще немного — он сам взорвется, как фейерверк. И правильно, он заслужил. После всего-то, после этих отчаянных маневров, после напряжения воли и духа, после замирания сердца, когда он глядел на Княгиню, устало откинувшуюся на спинку пилотского кресла…
— Скорее всего, закончится, — пожала плечами Санька. — Но не факт. Ого, глядите!
Огромный толстый канатоходец, похожий на надутый воздушный шар, балансировал на узеньком канате. Он был в красных шароварах и от этого немного походил на борца сумо, только одетого.
Глава 31,
о путях искусства
— Вот и пришли. — Людоедка широким жестом обвела помещение. Рядом с недавно отстроенной концертной зоной теснились частные склады, ныне под корень снятые организаторами. Временная перегородка отделяла помещение от остального склада, но ни звука не долетало: на стенах, на полу и даже потолке чернели свежие печати звукоизоляции. Знакомые ящики и футляры обнаружились в углу.
— Располагайтесь. Я тут навещу… оргкомитет. Если кто припрется — ваше выступление самое позднее в три часа дня, если вот прямо всех до вас будут вызывать на бис, и вы в этом помещении до трех. Попытаются выгнать раньше, шлите на… продюсера Берг, — сейчас улыбке Берг мог бы обзавидоваться иной лев.
Потом за Людоедкой закрылась дверь, и музыканты остались одни.
— Распаковываем инструменты, полчаса на настройку и начинаем репетировать осеннюю, — скомандовала Белка.
— Белка, у меня все равно слуха не хватает строить альт, — смущенно признался Сашка. — Может, помочь тебе с барабанами?
К тому моменту, как Людоедка вернулась в компании краба-погрузчика и платформы, «Контрабандисты» успели и настроить инструменты, и отыграть решенный саунд, и даже повторить остальной репертуар. «Если вызовут на бис», как объяснила Белка. Катерина Бэле возразила — какой, к черту, бис у любительской группы?
— Да ладно, — сказала Санька. — Наш оборотень дело говорит: надо быть готовым ко всему.
— Вот именно, — кивнула Белка.
— Время, время, — Людоедка ткнула пальцем в небо, хотя солнца через крышу, понятное дело, не увидишь. — Поторапливаемся.
Путь до кулис никаких неожиданностей не преподнес: с краба ничего не уронили, никто ничего не сломал, не впал в истерику и не отказался выступать.
— Значит так, ребята, — с концертмейстера можно было писать картину «воплощенная усталость». Его равнодушный взгляд пронзал насквозь, а слова звучали заученным заклинанием.
— Вы выходите на сцену за кулисами. Сцены две, пока на одной выступают, вторая готовится, чтобы без перерыва. Ваша, по жребию, левая. Погрузчик, — кивок на краба, в клешнях которого застыла платформа с инструментами (невозмутимый водитель курил трубку), — ставит платформу. Вас объявляют, занавес раскрывается. Сразу начинайте проигрыш на вступление — представляться не надо, вас уже представили. Играйте как играете обычно — не нужны ужимки и кривлянья, все равно вас четко видят первые пять рядов, остальные только слушают. Если — ну вдруг, бывает — вас вызовут на разговор зрители — скажите пару простых банальностей. Вы их любите, вы играете для них. Если не умолкают минуту — мы опять включаем сценический свет, играйте что хотите из своего, сами выбирайте. Потом кланяетесь, и занавес опускается. Больше одного раза не повторяйте — у нас конкурс, а не персонально ваш концерт.
С этими словами он бросил на них последний взгляд, задержал взгляд на Белке (красный шарф ее молодил: пилоту нельзя было дать больше шестнадцати, при ее-то росте), покачал головой и отошел в сторону.
— Интересно, мы можем выиграть? — спросила Катерина как бы между прочим.
— Это совершенно не важно. Если бы мы решили делать карьеру музыкантов, главное — именно запомниться. Как можно большему числу людей. Такие фестивали — место идеальное. Потом нас бы стали приглашать по клубам и ресторанам, возможно — по небольшим городам. А потом — если бы набрали популярность — и на крупные концерты, уже не на конкурс, а за плату, неплохую, — разъяснила Бэла.
Катерина удивленно посмотрела на Бэлу, но спросить, откуда она все это знает, не успела — вернулся концертмейстер. За ним шествовала Берг.
— Ваш выход через минуту, готовьтесь.
А Людоедка одновременно хлопнула по плечам Сашку и Сандру, подмигнула Белке и показала зубы в ухмылке Катерине.
— Я давно мечтала побыть продюсером, — сообщила она группе, — так что не разочаруйте старую больную женщину!
От сцены протопал чужой краб, неся платформу, на которой сидели несколько человек. Три девушки в ярких, очень мало что скрывающих как-бы-платьях, двое парней. Их собственный краб потопал вперед, и «Контрабандисты» совершенно синхронно выступили рядом.
