«Но разве может быть что-то хуже предательства?» – Шеверт зажмурился. – «Что могла пообещать ей Царица?»
Он вдруг вспомнил, как Андоли робко положила ему ладошку на плечо. Тогда, перед спальней правительницы серкт.
«Дети ждут тебя, Шеверт...»
И все это было сплошь лицемерием, от начала и до конца... Где же твое истинное лицо, бескрылая элеана?
Летун Хофру нырнул вниз, складывая крылья, и Шеверту не оставалось ничего иного, как последовать за ним.
Он успел оглядеться: по левую руку песчаным островком среди зелени застыл маленький город с игрушечными домами, направо от стен начиналась узкая как лента равнина, заканчивающаяся у подножия нескольких холмов с лысыми вершинами.
Там, на светлом пятне, копошились четыре фигурки – две из которых принадлежали крыланам...
Сланцевая, словно срезанная ножом макушка холма стремительно надвинулась, и Шеверт узнал в третьей фигурке Андоли.
В то мгновение на ум пришла старая и почти забытая молитва кэльчу – Хинкатапи, отец мой, избави меня от гнева в сердце моем...
Глава 11. Нет крыльев у лжи
Вечер на краю Диких земель оказался щедр на подарки, хотя сперва казалось, что это будет еще один вечер, проведенный впроголодь, такой же, как и предыдущие.
Как только солнце опустилось за кромку леса, Дар-Теен махнул рукой на вероятность встречи с патрулем серкт и объявил о своем намерении раздобыть ужин.
– Что найду, то и принесу, – буркнул он в ответ на вопросительный взгляд элеаны, – не могу больше терпеть, хоть убей.
Андоли на миг оторвалась от священнодействия над сложенными пирамидкой дровами, сдула с лица надоедливую прядь и смерила ийлура внимательным, понимающим взглядом.
– Лук возьми, – она тут же продолжила яростно тереть друг о дружку две сухие палки.
Ийлур кивнул, пошарил под мешковиной.
Так… Лук и колчан со стрелами. В душе теплилась надежда на встречу с каким-нибудь крупным, но при этом травоядным зверем.
И, окончательно экипировавшись, Дар-Теен неслышно двинулся вглубь зеленой губки южного леса, стараясь ступать как можно тише и вслушиваясь в сумеречную песню джунглей.
Очень скоро ему повезло: у миролюбиво журчащего ручейка резвились молоденькие полосатые кабанчики, наверное, целый выводок. Ийлур не стал жадничать, подстрелил двоих, затем связал их за ножки и перекинул через плечо. Таким образом ужин и был доставлен к потрескивающему, отчаянно дымящему костру.
При виде кабанчиков Андоли только пискнула и совсем по-детски зажала рот ладошкой, но затем быстро взяла себя в руки и принялась умело свежевать тушки. Дар-Теен порубил мясо на кусочки, нанизал на оструганные палочки, а потом все это кулинарное великолепие было зажарено над углями. Кости бросили крыланам, и те их поглотали, даже не разгрызая.
… – Эстрагона не хватает. И перца. И соли. – глубокомысленно заметил ийлур.
Он сидел, привалившись спиной к теплому дереву. Глаза слипались, и неотвратимо наваливалась сытая, а оттого дурманящая дремота.
Андоли, сидящая по другую сторону дерева, заерзала.
– Я не знаю, что такое перец, но про соль слышала.
– Ничего, – он зевнул, – когда мы вернемся…
Элеана промолчала, но в дремотном омуте дар-тееновых мыслей вдруг назойливо завертелась одна, тревожная…
– О чем ты говорила с Тарнэ? И отчего… отчего он обмолвился, что ты и так все знаешь?
Андоли поперхнулась воздухом и моментально переместилась ближе к ийлуру.
– Послушай, – ее худенькие пальчики легли на локоть здоровой руки, – я понятия не имею, что имел в виду тот элеан. Ну, чем таким мне поклясться, чтобы ты поверил?
В потемках ее огромные, чудесные глаза отражали свет луны и были исполнены такой печали, что Дар-Теену стало не по себе. Он, похоже, опять ни за что мучил девчонку.
– Не надо клятв, – смущенно пробормотал он, – я не хотел тебя обидеть. Но, видишь ли, я не совсем доверяю Тарнэ. Что он тебе втирал, а?
– Да ничего особенного, – девушка отвела взгляд и пожала плечами, – он рассказывал о Покровителях, и о нашем отце, Санауле Всевидящем и Сумеречном.
– А-а, – протянул ийлур и замолчал.
Его не оставляло странное, неприятное ощущение того, что Андоли не договаривает. Когда-то… и Элхадж юлил, не договаривая, а чем все закончилось?
Дар-Теен вдруг снова представил себя лежащим под обрывом, с переломанными костями. Вспомнил то рвущее сердце ощущение безысходности и беспомощности, когда зеленые пальцы Элхаджа сорвали с шеи мешочек с семенами золотых роз.
«Боги, как же давно это было!»
Он поежился, постарался прогнать дурные мысли. Да чего ему опасаться? Этой хрупкой девочки, которую он может придушить одной рукой?
– Может, поспим? – несмело звякнул голосок элеаны, – я могу первой постеречь.
– Хорошо бы…
И Дар-Теен, одурманенный сытным ужином, сей же миг провалился в сон.
К нему вновь приходила Эристо-Вет, счастливая, здоровая и живая, и они вдвоем шли через какое-то поле. Все казалось раскаленным добела: жухлая трава, редкие зонтики тысячелистника, повисший в зените диск солнца… А потом ийлура стала как-то быстро уходить вперед, Дар-Теен побежал за ней, чтобы догнать – но она все отдалялась и отдалялась. И тогда он прыгнул, изо всех сил оттолкнувшись от земли…
Пролетел над ярко-желтыми пятнами пижмы, толкнул Эристо-Вет в плечо, дернул ее к себе, поворачивая лицом… И закричал от внезапного, рвущего душу страха: вместо цветущего лица ийлуры на него черными провалами глаз взирал старик. Настолько древний, что, казалось, тронь его – и кожа осыплется коричневыми хлопьями, а длинные седые пряди волос, словно тополиный пух по весне, улетят с ветром.
– Это была честная сделка, – прокаркал старик.
… А Дар-Теен проснулся, хватая ртом теплый ночной воздух и задыхаясь от липкого, сковавшего все тело страха.
– Всевеликие покровители, – наконец выдохнул он, – и привидится же…
Он быстро провел ладонью по лбу, утирая ледяной пот, поморгал на колышущиеся тени джунглей.
«Уфф. Вот это был кошмар, иначе и не назовешь», – Дар-Теен проснулся окончательно, прислушался.
Рядом мирно посапывала Андоли, которая уснула, намаявшись за день.
Дар-Теен вздохнул – что ж, теперь и он может посторожить, пусть девочка выспится…
А потом вдруг тени всколыхнулись, резко придвинулись, заслоняя свет костра. Блеснул наконечник стрелы, зло глядящий прямо в грудь, и чей-то сиплый голос приказал:
– Не двигайся.
Приказал на неплохом Общем, наречии старого доброго Эртинойса.
… Их обыскали, связали – быстро и умело, да так, что оставалось только скрипеть зубами от дергающей боли в раненой руке. И все это было проделано в гробовом молчании, так что ийлур даже не смог определить, к какому народу принадлежат напавшие.
