У Хансона еще больше расширились глаза.
— Но мы ничего не могли поделать! Вы же говорите, что знаете Хозяина, — взмолился он, — тогда вы должны знать, что сопротивляться его воле невозможно. Он обещал, что, когда вернется старая империя, он сделает меня хозяином поместья Таверела. Меня! Старый Хансон, один слуга за всех, — и хозяин поместья Таверела! У меня будут собственные слуги, подумать только! А спать я буду в великолепной большой постели наверху, а не в моем старом коттедже на болоте. Но если я его подведу, если я его подведу — мне конец!
С последним стоном слуга сполз вперед, челюсть его ослабла, а голова свисла на грудь. Гарри Харпер подошел к нему, чтобы осмотреть.
— Не трогайте его! — резко приказал Джон Гордон.
— Но-но, по-моему, он мертв.
— Скорее всего так.
— Но тогда — он, наверное, умер от сердечной недостаточности, напуганный до смерти одним упоминанием о Хозяине. Из простого приличия мы должны, по крайней мере, вынести его отсюда, и…
— И я ничуть не удивлюсь, если мы к тому же умрем, — Джон Гордон схватил Харпера за запястье и отвел его от доспехов. — Не прикасайтесь ни к чему без моего разрешения. Вы рискуете жизнью. Костиген, вам, вероятно, тоже захочется на это взглянуть.
— Если хозяин Хансона и есть тот самый Хозяин, которого мы знаем, Гордон, а, судя по всему, так оно и есть, тогда я, кажется, догадываюсь, что вы там обнаружите. Ну ладно, все в порядке, — сказал Костиген, присоединившись к остальным.
— Видите провод, идущий от пьедестала и бегущий за старинный гобелен? — спросил Джон Гордон у Харпера.
Молодой человек кивнул.
— Тогда попробуйте заглянуть за гобелен и скажите мне, что вы там обнаружили, — продолжал сыщик. — Поднимите его за один угол. Старайтесь не касаться доспехов и других металлических предметов.
Молодой человек встал и исполнил приказание.
— Но там — там какая-то ниша. Что-то вроде того прохода, который мы обнаружили за желтым идолом или, вернее, за пьедесталом, на котором он стоял. Только — в этом отверстии за гобеленом есть какой-то сложный электрический прибор. Он подсоединен к аккумуляторной батарее, а в конце контрольная панель.
Он стоял и, удивленно моргая, взирал на странное сооружение.
— Выходит, Хансон умер вовсе не от сердечной недостаточности?
Джон Гордон и Стивен Костиген, как один, качнули головой.
— Да, Харпер, — с горечью произнес Костиген. — Он был убит током. У нас в Америке током убивают только после суда и приговора. Но Хозяину, по-видимому, такие формальности ни к чему.
Он подошел к молодому англичанину и, встав рядом с ним, попытался вглядеться в зияющую за электрическим прибором темноту.
— Неясно только, почему Хозяин так долго ждал, чтобы избавиться от Хан сон а? Почему он — или его сообщники — не покончили с ним тотчас же, как я повесил его на доспехах?
Джон Гордон вынул из кармана почерневшую курительную трубку. Злобно зажав ее в зубах, он зашагал взад-вперед.
— Вероятно, просто не успел, Костиген. Но это лишь моя догадка. И вам крупно повезло, что он — или она — что этот кто-то не успел. Наверное, Хозяин надеялся, что вы встанете возле бедняги Хансона, а может быть, даже обопретесь рукой на металлические доспехи. Он, должно быть, недооценил вашу силу, и эта маленькая ошибка спасла вам жизнь! Наконец, Хозяину надоело ждать, пока вы положите руку на доспехи, и он решил избавиться от своего слуги, пока тот не наговорил лишнего.
— То, что он нам рассказал, не слишком ценно, — проворчал Костиген. — Но главное мы знаем — Хозяин жив и снова на свободе! А значит, опасность еще не миновала!
* * *
Блестящая вспышка озарила старинную комнату, бросив резкие тени на каменные стены и превратив ища трех живых людей и одного мертвеца в безжизненные, невыразительные маски. Рот мертвого слуги Хансона неестественно вытянулся, искаженный судорогой смерти. На лице Гарри Харпера читалась тревога и страх не только за себя, но также за сестру Марджори и невесту Джоан Ла Тур. Джоан была американкой евразийского происхождения. Обитая некоторое время в притонах торговцев опиумом, она порвала с гангстерами и порочными хозяевами азиатских анклавов Америки и уехала в Англию, где начала новую жизнь и завоевала любовь этого юноши.
Теперь Джоан вместе с Марджори Харпер и женихом Марджори, сэром Холдредом Та-верелом, исчезла — попала в лапы Хозяина, которого Стивен Костиген и Джон Гордон считали мертвым, гниющим вместе с исполнителями его воли.
За молнией последовал оглушительный раскат грома. Гром утих, растворившись в темноте английской ночи, но тут же поднялся пронзительный, штормовой ветер, и тяжелые черные капли забарабанили по стеклам и свинцовым переплетам окон замка Таверела.
Почти гипнотические чары момента были разрушены.
Джон Гордон наклонился к контрольной панели электрического прибора, спрятанного в нише за гобеленом. Несколько мгновений спустя он появился вновь, опустив гобелен на место.
— Все, — деловым тоном сообщил он. — Адская машина обезврежена. Теперь мы можем спокойно унести бедного Хансона.
По знаку высокого сыщика Стивен Костиген подошел, и они принялись спускать тело слуги с рыцарской алебарды. Только Гарри Харпер оставался в бездействии.
— В чем дело, Харпер? — спросил Стивен Костиген, посмотрев через мускулистое плечо. — Эта маленькая рана так беспокоит?
Молодой англичанин помотал головой.
— Не то, Костиген. Просто я боюсь, что не могу одобрить любое благое дело, направленное…
Он пожал плечами и кивнул в сторону трупа, лежащего на полу в более привычной позе.
— Что так?
— Такое не прощается, приятель, неужели это надо объяснять? Неважно, что этот мерзавец пытался убить меня и это ему почти удалось. Но он и его сообщник, войдя в сговор с Хозяином, похитили ту, которая мне дороже всех на свете. Хансон мертв? Да я спляшу на его могиле! Хансон, будь проклята его черная душа! Хансон и миссис Дрейк — миссис Дрейк!
Он прервал свою тираду и бросился через всю комнату, нырнул за гобелен, скрывающий электрический прибор, и исчез, а старинная ткань, хлопнув вернулась на место.
Джон Гордон закричал ему вслед.
— Вернитесь, безумец! Там настоящий кроличий садок! Миссис Дрейк вы никогда не найдете, а себя подвергаете смертельной опасности!
Но ответом сыщику послужил лишь звук быстро удаляющихся шагов Харпера. С болью взглянув на Костигена, он сказал:
— Я желаю ему добра, мой друг. Бедняг а! Его нельзя упрекнуть за те чувства, которые он испытывает, но мне страшно за мальчика! И этот холодный страх сковывает меня.
