- Гор…
- Да, я понимаю, что должен был поговорить с тобой, спросить твоего согласия. Но вряд ли нам удалось бы сохранить в тайне этот разговор. Даже сейчас я считаю, что еще не пришло время: в душе Мати еще ребенок. Нужно подождать пару лет.
- Ей почти шестнадцать… - хозяин каравана сжал пальцы в кулаки, и все же было видно, как дрожат его руки. Он облизал вмиг пересохшие губы. - По законам каравана уже пора думать о семье… - "Но нет, нет, пусть она еще хоть несколько лет побудет моей маленькой дочкой!" - Впрочем, я согласен с тобой. К чему торопиться? Сейчас не те времена, что раньше, и многие предпочитают не спешить с замужеством… - ему было трудно вести этот разговор, сердце бешено стучалось в груди, словно стремясь вырваться наружу. Но останавливаться было уже слишком поздно, еще слишком рано. - Что ты скажешь, если мы отложим свадьбу до прихода в Эшгар? - "До него как раз два года пути".
- Это тот город, из которого ты родом? Хорошо, - маг поспешно кивнул. Он тоже выглядел напряженным, взволнованным. Собственно, Атену это казалось вполне естественным: в конце концов, не каждый день обсуждаешь свою судьбу. - Ты хочешь, чтобы Мати до тех пор ничего не знала?
- А это возможно?
- Ты прав, полагая, что подобное в караване не утаить. Скажем ей. Пусть привыкает к этой мысли… Конечно, не хотелось бы, чтобы она слишком высоко задирала нос, - караванщик, довольный, хмыкнул. Теперь он мог смело признаться самому себе, что надеялся именно на такое развитие событий.
- Не думаю, чтобы она возгордилась. Но было бы неплохо, если бы это известие придало ей немного уверенности. Сейчас она ей понадобится.
- Да… Эти последние события… Ничего, скоро все пройдет и ее снова будет трудно удержать, - "Однако, - не без радости подумал он. - Это уже будет не моя забота…" - По обычаям, - немного помолчав, продолжал он, - в подобных случаях объявляют о помолвке… - он быстро взглянул на мага, следя за его реакцией. - Я не хочу тебя обязывать, - продолжал он. - Но Мати… Для меня очень важно, чтобы она была счастлива…
- Я тоже хочу ей только счастья. Мне знаком этот обычай. Да, давай объявим о помолвке.
А потом они двинулись назад, к повозкам каравана.
Атен просто сиял: -Теперь можно отправляться в путь! …Караван двинулся вперед, медленно вытягиваясь в длинную цепь, похожую на гусеницу - многоножку. Но едва первые повозки успели покинуть площадь…
- Нет! Постойте! - громкий полный отчаяния крик заставил торговцев остановиться.
Оглянувшись, люди увидели бежавшую по улице Хранительницу города. Ее волосы растрепались, одежда была в беспорядке, но женщина не замечала этого.
Горожане спешно расступались, освобождая ей дорогу, и провожали долгими удивленно испуганными взглядами.
- Подожди, - оттолкнув двух зазевавшихся караванщиков, попавшихся ей на пути, она подбежала к магу, схватила за плечо, поворачивая к себе лицом.
- Я была не права. Слишком своевольна, взбалмошна, высокомерна. Я кричала на тебя, приказывала, требовала подчинения… Мне не следовало так себя вести. Я признаю все ошибки и прошу твоего прощения. Но… Я так растерялась, когда узнала о твоем приходе. Мне казалось, что самые несбыточные мечты сбываются… И я не знала, как мне будет лучше вести себя с тобой… Посчитала, что караванщику должны нравится именно такие женщины - сильные, решительные. Я ошиблась и все испортила. Прости меня.
- Хорошо, - кивнув, промолвил маг.
- Ты впервые не сказал "нет". А я уж начала думать, что ты просто не знаешь других слов… - она пробовала шутить, стараясь таким образом как-то успокоиться, вернуть себе твердость и решительность. Но у нее ничего не получалось, даже улыбка вышла какой-то вымученной, заискивающей. - А теперь… Теперь я хочу попросить тебя: не уходи! Почему бы каравану не погостить у нас еще неделю?
Давай попробуем еще раз, ты поймешь, что я совсем не такая… - она умолкла, видя, что маг качнул головой. - Но почему?! - в отчаянии вскричала она. - Я… Я изменюсь, стану такой, какой ты хочешь меня видеть!
- Прости, Хранительница, но нам надо идти, - нарушил тишину голос Атена. Женщина пронзила хозяина каравана яростным взглядом пылавших глаз:
- Почему?! Разве вы не мечтаете о том, чтобы остаться в оазисе? Разве вы не устали от этой бесконечной дороги по холодной, заснеженной пустыни? Почему вы отказываетесь от своего шанса?
- Отец! - донесся до них голос Мати. Девушка выглянула из своей повозки, не понимая, почему караван вдруг остановился. Она уже была готова выбраться наружу, подойти, но резкий возглас Атена заставил ее остановиться:
- Не высовывайся! - он был груб с ней и молил богов, чтобы дочка не очень на него обиделась, и, все же… и, все же, он не видел другого способа остановить ее, душой, сердцем чувствуя, что Мати не должна стать свидетелем этого разговора.
Заметив, что голос девушки заставил мага, насторожившись, повернуться, Дамир прищурилась:
- Она…
Атен настороженно подобрался, став похожим на зверя, готового при первом проблеске опасности броситься в бой:
- Хранитель каравана просил руки моей дочери. Я дал согласие. Обряд совершен и боги тому свидетели!
- Что ж, - горожанка опустила голову. - Во всяком случае, теперь я хоть что-то понимаю… Выходит, у меня просто не было шанса…
Ее плечи поникли, по щекам покатились слезы.
- Моя Хранительница, - к ней подскочил страж города, осторожно взял за безжизненно холодные руки, повлек за собой: - Пойдем, пойдем скорее. Тебе нужно вернуться в храм.
- Нет! - Дамир встрепенулась, словно огонь его ладони разбудил ее, вывел из оцепенения. - Нет! - она вырвала ладонь, снова бросилась к магу. - Раз так, раз твое сердце - не кусок льда, раз оно знает, что такое любовь, ты должен понять меня. Должен! Я очень люблю этот город! Больше всего на свете! Я готова ради него на все, что угодно! Я прошу тебя, молю всего об одной ночи!
- Я не понимаю…
- Я вижу, ты не можешь подарить мне сердце, ибо оно отдано другой. Если так, конечно, ты никогда не согласишься остаться. Но одна ночь - неужели ты откажешь мне даже в этом? - она упала перед ним на колени. - Я готова на любые унижения, только… - видя, что маг снова качнул головой, она разрыдалась, не в силах больше терпеть боль, терзавшую ее грудь.
Страж опустился с ней рядом, осторожно укрыл своим плащом помог подняться.
- Я… - в ней не было ни силы и властности. Прежняя Дамир растаяла, словно снежная кукла, а на ее месте осталась очень несчастная и легко ранимая женщина.
И, все же, все же, чувствуя, что все против нее, она, уже из последних сил, пробовала бороться. - Моя беда в том, что я слишком люблю Эмигард - мой алмазный город. И я думаю о том, что станет с ним, когда я умру. Ведь я не вечна. Сколько мне еще отпущено? Двадцать лет? Десять? Или и того меньше?
