Он захотел с кем-нибудь поделиться своим открытием, оглянулся и только теперь окончательно сообразил, что находится в лабиринте Драконов и что императорская пирамида-дворец совсем рядом, потому что в нишах мерцали лампады. Когда-то в этих нишах находились золотые статуи Будды, но с появлением арабуру их убрали. Вдали мелькнула тень. Капитан Угаи побежал следом и уперся в тупик.
— Где же ты? Выходи! — крикнул он и обернулся, потому что ощутил дуновение ветра.
На этот раз тень мелькнула позади. Капитан Угаи, как коршун, бросился на добычу, но всего лишь рассадил себе лоб о корень, торчащий из потолка подземелья. И снова ему послышался шорох. Но теперь не сзади, ни спереди, а над головой. Господи, Иисусе! — подумал Угаи, я же ничего не вижу в темноте и не умею летать.
Он принялся ощупывать потолок и обнаружил лаз. Там, дальше в нем, мерцал огонек. Капитан Угаи долго карабкался по узкой лестнице, порой застревая, копаясь, как крот, но неотрывно следуя за огоньком, а потом попал в горизонтальный туннель и понесся к удаляющемуся огоньку, как несется мотылек на свет лампы, и если бы не врожденная ловкость, сломал бы себе шею, потому что огонек вдруг куда-то пропал, а под ногами не оказалось ничего, кроме пустоты.
Упал капитан Угаи на бок — как раз на край глубокого колодца и едва не угодил в него. Еще никогда на долю Угаи не выпадало таких приключений. Всякое бывало, но в такие переплеты он не попадал. На этот раз он долго приходил в себя. Кашлял и извивался, проклиная весь белый свет, как вдруг снова увидел огонек. Нет, засмеялся он, теперь не обманешь, теперь я никуда не пойду. Я буду выслеживать тебя осторожно и долго. А лучше всего посижу здесь. Из колодца, в который он едва не угодил, тянуло холодом и смертью.
Должно быть, мальчишка посчитал, что преследователь разбился насмерть, потому что совсем не прятался, и капитану Угаи не составило большего труда, выследить его. Теперь он шел осторожно, как зверь. Но все равно не поймал мальчишку, а очутился перед закрытой дверью, прижал к ней ухо и долго вслушивался в звуки, доносившиеся с той стороны. Он не знал, что это за дверь, а плана лабиринта Драконов у него не было.
— Эй-й-й… — постучал он костяшками пальцев. — Выходи! — и на всякий случай тихонько ударил кулаком.
Пламя ближайшей лампады едва заметно померкло, и капитан, теряя от страха осторожность, бросился и схватил кого-то. Лампада упала, разбилась, и деревянное масло, вспыхнув в нише, полилось на пол.
— Стой! Стой! — оторопело твердил капитан Угаи, впервые в жизни борясь с хонки.
Хонки оказался маленьким, вертким и зубастым. На запястьях капитана, казалось, сами собой возникли следы укусов и кровь. Однако капитан Угаи был очень силен, и ему удалось удержать скользкую тень. Впрочем, он плохо соображал, что делает, и не знал, как ему правильно поступить дальше. В этот момент, скрипнув, приоткрылась дверь, и суровый голос начальника Сань-Пао произнес:
— Отпусти его!
— Господи, Иисусе!
— Отпусти!!!
— Так ведь!.. — с изумлением возразил Угаи, не зная, как себя вести. — Вы тоже здесь, сэйса?!
— А как же!
— Я, я, я…
Какой бы случайной ни казалась эта встреча, им обоим сделалось неловко оттого, что они столкнулись в лабиринте Драконов. При других обстоятельствах они бы сделали вид, что не узнали друг друга, и разошлись бы, но в лабиринте это сделать было невозможно.
Сань-Пао не дал ему больше и рта открыть:
— Отпусти, я сказал!
Капитан Угаи отпустил и тотчас увидел, с кем боролся: перед ним проявился полуголый мальчишка. В одной руке он сжимал раздвижную трубку, в другой — складной стилет.
Мальчик тотчас понял, кто из них друг, а кто враг, и спрятался за Сань-Пао.
— Он мог убить тебя одним ударом, — сказал Сань-Пао и с укором посмотрел на Угаи, как на ребенка.
Угаи стало стыдно. Он и понятия не имел, с кем на самом деле боролся — он просто бежал в темноте и кого-то схватил. Он его хотел поймать и поймал.
— Я не знал… — оправдывался капитан Угаи и подумал, что судьба мятежников теперь находится в их руках, стоит допросить мальчишку, который наверняка много знает.
Он вопросительно посмотрел на своего начальника. Но Сань-Пао сделал вид, что не понял его взгляда.
— Это оружие предназначено не для нас, — со вздохом объяснил он.
Ладно, подумал капитан Угаи, так тому и быть. Какое мне дело до арабуру и их внутренних конфликтов.
— А для кого? — спросил он. — Неужели?.. — он невольно кивнул головой в направлении двери.
Сань-Пао засмеялся:
— Это уже не твое дело. Хочешь жить?
— Хочу, — честно признался Угаи. — Очень хочу.
Ему представились наполненные ветром паруса, море и неведомые берега.
— Иди по этому лабиринту, касаясь стены правым плечом, и выйдешь в большую пещеру, где течет река. Там увидишь кецалей. Расскажешь им, что император Кан-Чи мертв. Пусть улетают. Им здесь нечего делать.
— А вы, сэйса? — невольно спросил капитан Угаи, с непонятным облегчением делая шаг в темноту лабиринта, и предложил: — Пойдемте со мной?
Все страхи и мучения остались позади. Кончилась его тягостная служба у арабуру. Теперь он пойдет и найдет настоящих хозяев этого мира и еще успеет повидать много диковинных мест. А в конце жизни обязательно вернуться на родину — в далекую северную страну Сканию и расскажет людям, где он был и что он видел.
В свою очередь, Сань-Пао подумал: ничего ты, иноземец, не понял в нашей жизни, ни в чем не разобрался ни в плохом, ни в хорошем. Даже убить тебя рука не поднимается.
— Я наконец поступлю в этой жизни так, как считаю нужным, — ответил он. — Твоя задача убедить кецалей улететь. А моя — убить Кан-Чи. Правда, мальчик? Пойдем со мной, мы им покажем, как надо любить свою родину.
Он почему-то решил, что обязательно должен командовать мальчишкой, даже не спросив его мнения.
— Покажем! — смело ответил Кацири, однако это еще не значило, что он доверял Сань-Пао.
— Но ведь вы же из Ая? — спросил напоследок капитан Угаи. — Зачем вам эта пропащая страна? Господи, Иисусе!
— Страна? — удивился Сань-Пао. — Пропащая? Оро?! Я об этом не думал. Оро?! Не знаю, — признался он. — Я стар, но ничего не знаю. Оро?! Я только чувствую, что надо поступать по справедливости. А больше я ничего не знаю. Оро?!
— По справедливости… — с недоверием повторил Угаи, который наконец что-то начал понимать. — Хм… А я? Я справедлив? Господи, Иисусе! — Но так и не нашел в своей душе ответа.
Его справедливость была другого рода. Она питалась надеждой познать новые миры, но никак не такой крохотный мирок, как Нихон, в котором надо еще и остановиться и задуматься на долгие годы. А это оказалось не по душе черному капитану Угаи.
