«Отпусти меня!» – прогремел голос в ее сознании, но она все же почувствовала, как невидимый обладатель бесплотного голоса, может быть, сам того не желая, отвечает на ее страстные телодвижения.
– Ни фига, дорогуша! Ты первый все это затеял… вот сейчас и получишь, чего хотел. – Она снова подалась вперед, вцепившись в него и яростно сосредоточившись на обжигающем холоде, что пронзал ее тело. – Уж я растоплю эту твою сосульку, мой зайчик, и что ты тогда будешь делать?
– Ее бедра вздымались и опадали, вздымались и опадали. Она сжала их еще крепче, безжалостно, жестко. Закрыла глаза. Впилась ногтями в невидимую шею, молясь про себя, чтобы Эдди заканчивал побыстрее.
Потому что она не знала, надолго ли ее хватит.
29
Задача, в общем-то, не такая и сложная, убеждал себя Джейк: где-то в этом промозглом ужасном доме есть закрытая дверь. Нужная дверь. Та дверь. Нужно только найти ее. Но в этом-то и состояла вся сложность, потому что он чувствовал, как просыпается существо, обитающее в этом доме. Хор бессвязных голосов потихоньку сливался в единый гул – какой-то глухой, дребезжащий шепот.
И он приближался.
Справа была дверь. Открытая дверь. Рядом с ней кто-то приколотил к стене выцветший дагерротип, изображавший повешанного. Мертвец на картинке болтался на высохшем дереве, как гнилой плод. За дверью виднелась комната. Когда-то там располагалась кухня. Печь убрали, но у дальней стены на вздутом блеклом линолеуме все еще стоял холодильник – допотопной конструкции агрегат с круглой морозильной камерой наверху. Его дверца была распахнута. Внутри засохла какая-то черная гадкая масса, издававшая резкий запах. Часть ее вытекла и разлилась по полу давным-давно высохшей лужей, превратившейся в запекшуюся корку. Дверцы кухонных шкафов тоже были открыты. В одном из них Джейк разглядел, наверное, самую древнюю в мире банку консервированных моллюсков. Из другого торчала голова дохлой крысы. Джейку показалось, что белесые ее глаза шевелятся. Присмотревшись получше, он понял, что в пустых ее глазницах копошатся черви.
Что-то свалилось ему на голову. Вскрикнув от неожиданности, Джейк схватился за волосы и снял с себя что-то мягкое и кругленькое, похожее на ощупь на покрытый пупырышками резиновый мячик. «Мячик» цеплялся за волосы, и Джейку пришлось потрудиться, чтобы его отодрать. Оказалось, что это паук с раздувшимся брюшком цвета свежего синяка. Паук с тупой злобой вылупился на Джейка. Джейк отшвырнул его от себя. Паук врезался в стену – брюхо его лопнуло от удара – и повис на ней, слабо дергая лапами.
Второй паук шлепнулся ему на шею. Джейк почувствовал болезненный укол – это паук укусил его чуть ниже того места, где перестают расти волосы. Он со всех ног бросился прочь из кухни обратно в коридор, запнулся об обвалившиеся перила, свалился на пол и почувствовал, как паук у него на шее лопнул. Его влажные внутренности – липкие, скользкие – потекли между лопатками Джейка, как теплый яичный желток. Только теперь Джейк увидел, что там их полно, пауков, на кухне. Одни свисали с потолка, точно живые грузики отвесов, на невидимых ниточках паутины; другие шлепались на пол с глухим вязким всхлюпом и, быстро перебирая лапами, неслись через порог в коридор, к Джейку, словно им не терпелось его поприветствовать.
Не переставая кричать, Джейк вскочил на ноги. Он почувствовал, как что-то рвется у него в сознании, словно перетершаяся веревка. Наверное, это рассудок его сорвался и канул в пропасть безумия… Джейк решил, что сошел с ума. Если до этого он еще как-то держался, то сейчас уже окончательно пал духом. На карту поставлено многое, если не все… но у Джейка уже не осталось сил. Больше ему не выдержать. Он ринулся к выходу, чтобы сбежать, пока еще можно… если можно… но вскоре сообразил – слишком поздно, – что в панике повернул не в ту сторону и бежит сейчас вовсе не к выходу, а еще дальше в глубь Особняка.
Он выбежал в комнату, слишком просторную для гостиной или, скажем, столовой. Больше всего она смахивала на бальную залу. Эльфы в зеленых остроконечных шапочках глядели на Джейка с обоев со странными плутоватыми улыбочками. У дальней стены одиноко стоял покрытый плесенью диван. В центре залы на покоробившемся паркете валялась разбитая люстра. Среди осколков стекла пыльных хрустальных подвесок свернулась кольцами ржавая цепь. Обогнув на бегу этот «разгром», Джейк испуганно оглянулся через плечо, но пауков не увидел. Если б не эта липкая гадость, все еще стекающая по спине, он бы, наверное, решил, что у него был жестокий глюк.
Вночь повернувшись вперед, он резко остановился, проскользив на паркете, перед высокой нишей с полуоткрытой двустворчатой дверью. За дверью тянулся еще один коридор, а в конце коридора виднелась закрытая дверь с позолоченной ручкой. На двери было написано – или вырезано – одно слово:
МАЛЬЧИК
Под дверной ручкой Джейк разглядел филигранной работы серебряную пластину с замочной скважиной.
«Я нашел ее! Я наконец-то ее нашел! – Джейк был не в силах сдержать восторга. – Вот она! Эта дверь!»
У него за спиной раздался вдруг глухой гул, похожий на стон, как будто весь дом начал разваливаться на части. Джейк оглянулся и окинул тревожным взглядом бальную залу. Дальняя стена комнаты разбухала, прогибаясь наружу и толкая перед собой ветхий диван. Обои дрожали на стенах, эльфы рябили в бредовой пляске. Местами обои порвались и завернулись в трубочку, словно резко отпущенные шторы-жалюзи. Штукатурка набухла и вздулась. Из-под нее явственно доносился треск ломающихся деревянных перегородок, принимающих новые, пока еще скрытые формы. А стон все нарастал. Только теперь он походил больше на злое рычание.
Джейк смотрел как зачарованный, не в силах отвести взгляд.
Штукатурка, однако, не треснула, как того следовало ожидать, и не разлетелась ошметками в стороны: казалось, она превратилась в какую-то мягкую эластичную субстанцию… а стена продолжала вздуваться белым пузырем, с которого свисали обрывки обоев. На поверхности пузыря проступали теперь какие-то холмы, ущелья и долины. Неожиданно Джейк осознал, что перед ним возникает лицо – громадное лицо, вырастающее из стены. Как будто кто-то пытался пройти сквозь мокрую простыню.
Раздался громкий треск. От раздувающейся стены оторвался кусок деревянной перегородки и превратился в изорванной формы зрачок единственного глаза. Чуть ниже стена словно скорчилась в судорогах, и получился оскаленный рот с рядом кривых и зловещих зубов. Клочья обоев свисали, как слюни, с губ и десен.
Одна рука вырвалась из стены, волоча за собою браслет сгнившей электропроводки, схватила диван и отшвырнула его в сторону, оставив на темной его обивке призрачно белые отпечатки. Пальцы согнулись – сетка под штукатуркой опять затрещала, и на кончиках белых пальцев выросли длинные острые когти в расщепляющихся изломах. Теперь лицо уже полностью отделилось от вывернутой внутрь стены. Единственный деревянный глаз уставился прямо на Джейка. Прямо над глазом, жуткой татуировкой точно по центру лба все еще корчился в диком танце обойный эльф. С рвущимся треском тварь, отделившаяся от стены, начала продвигаться вперед. Дверь в коридор сорвалась с петель и превратилась в сгорбленное плечо. Единственная рука одноглазого чудища волочилась по полу, царапая доски паркета и разбрасывая фонтаны стеклянных осколков упавшей люстры.
