Тайтэки могла бы ответить, что не знала о пролитой кокурами крови, ибо нукеры Тамгана хвастались награбленным, а не убитыми и сама она, кроме трупа старого шамана, не видела ни одного мертвеца. Она могла бы сказать, что Тамган не приказывал никого убивать, и если кто-то оказался на пути разгоряченного коня, то нелепо усматривать в этом злобный умысел нанга кокуров — набеги на табуны нередко сопровождались смертоубийствами, так уж повелось издавна. Однако возражать Фукукану было бессмысленно и небезопасно. Пусть лучше выплеснет свой гнев, ненависть и презрение, тогда, быть может, говорить с ним станет легче. К тому же в ее планы не входило защищать или оправдывать Тамгана. Если уж она решила изображать из себя жертву, то должна подтвердить, что да, гнусный убийца Тамган всегда был ей ненавистен и внушал отвращение, но язык почему-то не поворачивался произнести столь явную ложь.
— Ты молчишь? Ну еще бы! Тебе нечего сказат, свое оправдание! Разве только то, что убитые кокура были не твоими, а моими соплеменниками! Да и стоило! ли вспоминать каких-то стариков, лежа в объятиях удачливого нанга? — Фукукан саркастически улыбнулся, и Тайтэки показалось, что еще мгновение и он ударит ee
— В чем ты меня обвиняешь? Тебе ведь известно что я была пленницей Тамгана и он мог делать со мной все что пожелает! Или ты думаешь, я сама бросилась в объятия убийцы, как только меня доставили в его шатер? — гневно вопросила она, с ужасом сознавая, чт почти так оно и было.
— Бросилась или нет, мне не ведомо, — хмуро прс изнес Фукукан, отступая от Тайтэки и окидывая брезгливым взглядом, — но три года ты жила с ним помышляя о побеге, а это что-нибудь да значит.
— А почему сам ты не вызволил ее из рук Тамгана? — поинтересовалась Алиар, оказывая тем самым своей бывшей госпоже весьма скверную услугу, о чем знать, разумеется, никоим образом не могла.
Нанг покосился на служанку и издал короткий, по хожий на клекот орла смешок.
— Я пробовал сделать это. И не раз. Это стоило нескольких шрамов мне и жизни четырем моим нукерам хотя тебе об этом, быть может, кокуры и не сообщали. — Он вновь устремил горящий взор на Тайтэки. — А может сообщали и ты с их нангом весело смеялась надо мной Почему бы и нет? До меня доходили слухи, что ты довольна жизнью и твоему новому мужу не нужно братся за плеть, чтобы получить от тебя все, что пожелает.
Упоминание о плети заставило Тайтэки вздрогнут и она незаметно вытерла разом вспотевшие ладони полы халата. Похоже, запираться и врать не было смыс ла, Фукукану известно слишком многое. Однако, все это так, зачем он пришел сюда? Зачем говорит с нею?
— И снова тебе нечего ответить. Зачем я только трачу на тебя время? — Нанг недоумевающе покача головой. — Ах да, мне было любопытно взглянуть тебя, и ещея хотел спросить, куда вы собирались узнав, что племени майганов больше не существует? Нитэки толковала о каких-то Вратах, к которым будто бы намеревался вести вас лекарь-улигэрчи. Есть в этих словах хоть толика смысла?
— Нет. Полубезумный аррант позволил нам ехать вместе с ним, но и ему мы не открыли, что цель нашего похода — становище хамбасов, а вовсе не майганов, слухи о разгроме которых дошли до нас, едва мы сбежали от Тамгана.
— А сам улигэрчи, значит, разыскивал эти самые Врата? — почему-то заинтересовался намерениями Эв-риха Фукукан.
— Да, он бредил Вратами, ведущими в Верхний мир. И наверно, место этому доброму человеку именно там. Или он тоже чем-то провинился перед тобой? А может, его надобно умертвить уже за то, что он не дал нам погибнуть в бесприютной осенней степи?
— Я не желаю ему зла. Напротив, догадайся Кузутаг привезти его в становище, я щедро вознаградил бы этого улигэрчи за то, что он заботился о Нитэки, как о собственной дочери… — Фукукан хотел было еще что-то добавить, но заставил себя придержать язык.
— Значит, ты не веришь мне? — спросила Тайтэки дрогнувшим голосом, чувствуя, что разговор близится к концу. Нанг действительно хотел всего лишь взглянуть на нее, прежде чем обречь на смерть, которую она, по его мнению, заслужила.
— Тому, что ты бежала от кокуров ко мне? Разумеется, не верю. Но даже если бы ты говорила правду, зачем тогда вам понадобилось удирать от табунщиков-хамбасов, ума не приложу — это ничего бы не изменило. В моем племени нет ни одного человека, который не жаждал бы твоей смерти. У меня прекрасная жена, и я не вижу никакого резона заставлять себя верить заведомой лжи.
— То есть ты не хочешь мне верить?
— Молодец. Я знал, что ты поймешь: не могу и не хочу. Ишалли тэки ай! — Фукукан повернулся, чтобы покинуть шатер.
— Погоди, но ты… Ты ведь не алчешь моей крови! Неужели ты казнишь меня без гнева, без ненависти в сердце, так же спокойно, как зарезал бы овцу, заколол быка? — Тайтэки ощутила в низу живота омерзительно холодный ком, и ноги ее начали мелко подрагивать. Такого Фукукана ей не только не доводилось видеть, она даже не могла и помыслить, что он способен столь сильно измениться. Теперь это был в самом деле нанг — закаленный в несчастьях, утративший былую молодцеватость и грозный, как потерявший внешний лоск и позолоту, закаленный в битвах клинок, неизмеримо более опасный, чем меч, только что вышедший из рук оружейника.
— Именно так я тебя и убью. Точнее, убивать будут другие, а я выскажусь на совете старейшин за самую страшную, самую мучительную казнь, которую только смогут измыслить или припомнить старики. Я не желаю тебе зла, но это надо племени. Жены не должны предавать своих мужей. Это противоречит законам божеским и человеческим, не так ли?
— Опомнись, Фукукан! Какими глазами ты будешь смотреть в глаза моей дочери, когда она подрастет! — воскликнула Тайтэки, подобно утопающему хватаясь за последнюю соломинку.
— Какими глазами смотрела на нее ты после проведенной с Тамганом ночи? — Нанг хамбасов впервые назвал своего обидчика по имени, и по тому, с какой ненавистью он его произнес, Тайтэки поняла — молить о пощаде бесполезно.
— Сохрани жизнь хотя бы Алиар! Она-то перед тобой ни в чем не провинилась!
— Хозяйка отвечает за рабыню. Рабыня — за хозяйку. Таков закон, дарованный нам Богами Покровителями. Кто я такой, чтобы нарушать его?
— Палач… — прошептала Тайтэки, глядя в спину Фукукана, и почему-то вспомнила Эвриха. А что ответил бы он ее бывшему мужу? Стал бы он защищать ее перед нангом хамбасов, и если да, то какие отыскал бы для этого доводы, какие слова?..
Землю окутали сумерки. Нукеры, сторожившие пленниц, сменились, но в сам шатер никто не зашел, из чего женщины сделали вывод, что на совет старейшин родов их не вызовут. Вина Тайтэки и ее служанки была столь очевидна, что выслушивать их оправдания не сочли нужным.
