— Раз совсем плохо, остается только признать себя недорослем и позвать папу, — вздохнул Орлис. — И капитана.
— Пока доберутся, — отмахнулся сотник.
Орлис презрительно фыркнул, добыл из-за ворота и погладил некрупную жемчужину на шейной цепочке. Прошептал пару невнятных слов, прикрыл глаза. С облегчением вздохнул, улыбнулся.
— Вроде справился я. Ничего не разрушил, используя магию призыва. Трудно у вас заклинать. Прямо ювелирная работа. Скамейку двигайте. Будем объяснять, что к чему. Ох, хорошо бы, мама еще не вернулась, иначе влетит мне.
— И так влетит, — пообещал на сильно искаженном языке Дарлы голос из коридора.
Фоэр вздрогнул от удивления. Ему прежде казалось, что беззвучно подкрасться к воину ампари с его опытом и выучкой невозможно. Однако сегодня это кому-то удалось.
Низкую дверь, пригнувшись, миновал очень похожий на Орлиса, только взрослого, мужчина. Рослый, с белыми до сияния волосами, синеглазый. За ним следом протиснулся второй, массивный, с огненно-рыжей шапкой волос и воинственно торчащей короткой бородой. Последним вошел стройный и, с облегчением подумал сотник, нормальный, по человеческим меркам, мужчина. Чуть выше среднего роста, сероглазый, со светло-каштановыми волосами. Обыкновенный житель срединных земель. Половина исконных столичников так выглядит. Этот разве что посимпатичнее, взгляд у него приятный, без холода и спеси.
Все трое сели, Орлис вздохнул и, наоборот, встал, усердно изучая древесину столешницы. Фоэр забеспокоился и подвинул мальчика к себе, погладил по плечу.
— Его все жалеют, — отметил синеглазый мужчина. — Я Рахта, отец этого милого ребенка.
— Пап, я же просил.
— Ужасного ребенка, — поправился тот с улыбкой. — Что убедило тебя столь решительно прекратить мои усердные, но, увы, безрезультатные розыски пропавшего сына, Лисенок?
— Моего друга тут убивают. Уже во второй раз… И мы не знаем, как ему помочь.
— Много сведений в паре фраз, — прогудел рыжий гигант. — Я Ррын, двоюродный брат Лиса. Он уже спасал этого друга, как я понял.
— Мне не нравится выбранный тон, — тихо молвил третий прибывший. — Судя по виду Орлиса, дело крайне серьезное. Шутить и тратить время любыми иными способами предлагаю чуть позже. Кто будет говорить? Мы слушаем. Да, я Лоэль, капитан живого корабля по имени Ами.
— Я сам расскажу, — предложил Орлис.
И стал излагать очень коротко то, что успел узнать за время пребывания на поверхности Дарлы. Упомянул фактическое разделение двух рас, достигшее полноты после исхода ампари за море. Рассказал о трещинах и разрывах ткани мира и демонах, которые могут прийти очень скоро. Упомянул Арху, пытавшегося оповестить людей об угрозе. Представил всех, кто собрался в комнате. И передал сжато и точно слова сотника о дележе власти в башне.
— Надо его вытаскивать, ты прав, — кивнул Лоэль. — Только я не люблю создавать новые легенды. Не следует грубо вмешиваться в расклад сил, не понимая его до конца.
— И не надо новых легенд, — улыбнулся Рахта. — Обойдемся старыми. Судя по описанию, я очень похож на ваше представление об Адалоре. Ррын — вылитый Ролл, особенно если волосы чуть подкрасить. Дифр, изложи мне покороче и попроще: как в вашей вере возносятся к светлому богу и уходят к темному?
Сотник сглотнул, закашлялся и обреченно кивнул.
— Праведник же, — нараспев молвил он, явно повторяя наизусть слова служителей, — узрит в последний свой час лик Адалора, поющего утренний гимн свету. И возрадуется, и будет одет в сияние белое, пламенное, и поднимется с ложа смерти. Тот же, кто внял эху в темных пещерах зла и предался Роллу, содрогнется, узрит лик ужаса, багровый и мерзостный. Оглохнет от рычания и навеки утратит свет.
— Невнятно, но сойдет, — кивнул Рахта. — Учтите, петь я не стану. Но звучание труб устроить несложно… Как выглядит твой друг, Лисенок?
— Он весь золотой, не перепутаешь.
— Ясно. Как опознать маэстро? — усмехнулся Ррын, приводя прическу в беспорядок, придавая лицу самое угрожающе-зверское выражение и шепотом, с крайней осторожностью, заклиная смену цвета волос.
— В мантии бледного золота, лежит у окна, седой, кожа желто-серая, все время крови требует, — мрачно буркнул сотник и саданул кулаком по столу. — Это я говорю! Я, человек верующий… Позор на мою голову падет, позор и кара посмертная за осквернение имени Златоголосого и дел его.
— Где их искать? — задал последний вопрос Рахта.
— Там сейчас Баф, он наведет, — сообщил Орлис, вслушиваясь в свои ощущения.
— Идите уже, боги на пять минут, — посоветовал Лоэль. — Канал перехода я стабилизирую. Только не задерживайтесь там.
Капитан шевельнул рукой, словно расправляя воздух возле стены. Рахта засветился переливчатой белизной перламутра. Ррын потемнел, его волосы окончательно уподобились багровому пламени. Оба шагнули к стене и исчезли. Сотник охнул и на всякий случай начертил защитный знак Адалора возле груди.
Мгновения застучали кровью в висках. Шарим сжал кулаки, унимая дрожь рук. Фоэр неотрывно смотрел на стену, поглотившую двух «богов». Орлис бочком подвинулся поближе к капитану Лоэлю. Он понимал: две-три минуты есть. И на всем корабле ему не найти лучшего союзника, чем мамин брат, в семье именуемый Элло.
— Элло, папа сильно рассердился?
— Нет. Сказал, что не стоило так отчаянно запрещать тебе участвовать в изучении этого мира. Он вам с мамой потакает во всем, знаешь ведь. Потому тебя и не нашел…
— Мне разрешат и дальше участвовать в общем деле? Или посадят зубрить магию?
— Разрешат, если ты станешь вести себя по-взрослому, ответственно. Не будешь пропадать, погасив личный опознавательный маяк. Где модуль гномов, воришка?
— Вот координаты. Можно дать сигнал на беспилотное возвращение хоть сейчас. А мама…
— С Кошкой Ли я побеседую. И королева поговорит.
— Ты самый лучший дядя на свете. Спасибо.
— А ты самый несносный племянник. Пожалуйста.
— Можно хоть одним глазком глянуть, как они там? — жалобным тоном попросил Орлис.
— Самому интересно, — подмигнул Лоэль.
Стена помутнела, подернулась дымкой, потемнела до черноты. В следующее мгновение сидящие в комнате вздрогнули от немыслимо низкого раската рычания. Звук стих, свет постепенно восстановился. Стали видны замершие статуями, смолкшие на полуслове высшие служители: с перекошенными от ужаса лицами, бледные, едва способные стоять на ногах. Впрочем, стояли лишь двое. Прочие нашли опору на полу… Один бился в корчах, так и не оправившись от приступа. Двое тихо лежали в обмороке. Остальные, пав на колени, истово молились, с неподдельной верой в то, что на сей раз пронесет и Роллу хватит одной души маэстро.
