— Ты что? — подыграл Буркало. — Я ставок не беру.
Он притворно опасливо покосился на Шу с Балустой.
— Да ладно тебе. Мальчики тоже хотят сыграть. Что тебе, жалко? Ты же обещал!
— Дольна, тебе померещилось. Я простой трактирщик…
— Э, достопочтенный, — вмешалась Шу, сделав вид, что отпила изрядный глоток вина — на самом деле осторожно слив гадость под стойку.
— Да, сиятельный шер? — трактирщик сделал честные круглые глаза.
— Разве мы похожи на тех, кто доносит в муниципалитет?
— Ну что вы, сиятельный шер! Как можно…
— Раз дама хочет поставить, пусть поставит. Нельзя обижать такую милую девушку. Правда, Дольна?
Раскрасневшаяся девица кивнула и подвинулась к юноше вплотную.
Порывшись в кармане, Шу выложила на стойку пять марок столбиком.
— Ну, раз сиятельные шеры просят… — неуверенно протянул Буркало, сгребая монеты.
— Сиятельные шеры не просят, — набычилась Шу.
— Сиятельные шеры желают и получают то, что желают, — грохнув пустым бокалом об стойку, поддержала скандальчик Баль.
— Конечно-конечно! — мелко закивал трактирщик. — Ставка принята.
— Это ставка дамы! Душечка… — Шу повернулась к Дольне. — А не прогуляться ли нам на трибуны?
— Да, посмотрим, как победит твой Гри Орк. А может, потом поставим еще разок? — склонившись к девичьему ушку, изобразила Балуста юного серцееда.
Радостно разулыбавшись, девица ухватила Шу за руку и собралась уже тащить к выходу — ей все больше хотелось увести отсюда милых пьяных мальчиков. Но Буркало не позволил.
— Хм… воистину благородные шеры! — просиял трактирщик. — Я вижу, вы люди серьезные…
Ожидая, когда же Буркало перейдет к делу, Шу с трудом сдерживалась, чтобы не устроить в таверне повторение орочьего ущелья. От посетителей таверны исходили столь сильные волны зависти и злобы к чистеньким юношам, что хищник внутри Шу громко требовал: Взять! Убить! Прямо сейчас!
«Прежде дело, — уговаривала Шу сама себя. — Какого ширхаба? Этот сброд мне вовсе не опасен! И вообще, я не темная! Я могу обойтись без их страха…»
— …репутация! Вам любой подтвердит! — продолжал соблазнять их Буркало.
— Да мы и не сомневаемся, достопочтенный, — прервала Шу доверительные излияния. — Несомненно, нам сегодня способствует удача. Вы же примете на Демона Шая пятнадцать к одному?
Буркало опешил от радости. Эти юнцы собираются поставить на безнадежный вариант — Демон в лучшем случае придет четвертым из восьми, а скорее и вовсе последним. Денежки сами идут в руки, честно и законно. И не будь он Рябым Буркало, самым удачливым букмекером Суарда, если не вынет из юнцов все до последнего медяка!
— Разумеется, сиятельные шеры. Но вы уверены? Шансы… — Он состроил в меру снисходительное лицо. Как раз, чтобы петушкам не вздумалось идти на попятный. — Возможно, стоит еще подумать?
— Какого дбысса! Вы берете ставку или как? — отреагировала Шу именно так, как ожидал трактирщик.
— Беру! Пятнадцать к одному, на Демона Шая. Сколько ставите?
— Много. Двести золотых найдется? — Шу понизила голос до шепота и сделала исполненное важности лицо.
Но Дольна все равно услышала, хоть Балуста и отвлекала ее как могла, разве что не тащила в темный угол. Девица вскинулась испуганно — да за такие деньги мальчиков порвут на кусочки! Нельзя же так глупо! — но эльфийка заломила ей руку, делая вид, что обнимает, и шикнула.
— Э… у меня-то найдется. Не извольте сомневаться, сишер. А вы ставите наличными? — так же тихо осведомился Буркало.
— Мы ставим вот это.
Шу вынула из внутреннего кармана камзола завернутый в платок золотой браслет с сапфирами, подаренный отцом к балу, и положила на стойку. Букмекер едва развернул ткань, и тут же закрыл и отодвинул обратно.
— Я не беру кра… — трактирщик осекся, поймав горящий азартом взгляд мальчишки. Этот точно не из Малой гвардии — слишком зелен. — Это не стоит пятнадцати золотых. Восемь.
— Это стоит восемьдесят! — голос юнца срывался от волнения. — А я отдам всего за тринадцать с половиной.
Окинув коротким взглядом зал, а потом взглянув на подрагивающие пальцы оруженосца, Буркало решился. Сапфиры так заманчиво сияли: хватило короткого взгляда, чтобы оценить цвет и чистоту. Браслет явно стоил не меньше ста, а клеймо королевского ювелира позволяло предположить, что и все сто двадцать. Вряд ли цацку удастся открыто сбыть в Суарде, слишком приметная вещь — и как только мальчишки умудрились ее стащить? Но не будь он Буркало, если не найдет покупателя за полную цену… Но давать за браслет тринадцать золотых было неимоверно жаль. Утешало лишь, что мальчишки все равно честно проиграют. А если их отпустить сейчас, то убьют ведь… и на совести будет лишний груз, и за цацку придется платить полновесным золотом.
— Ладно. Раз уж обещал — давай. Против двух сотен империалов.
— Договор именем Хисса.
— Договор именем Хисса, — подтвердил Буркало, поморщившись.
Юнец оказался не таким уж наивным, скрепив сделку ритуальной фразой. Теперь если Демон Шай вопреки всякой логике придет первым, придется отдавать золото. Это Буркало не нравилось, но что делать — рисковая профессия у букмекеров.
Жадные взгляды и тяжелое молчание посетителей таверны провожали двух юношей и одну растерянную девицу к выходу. Шу казалось, что еще немножко, и она не удержится, напугает кого-нибудь до полусмерти и упьется его страхом допьяна.
— Эй, Брик, уснул? — пихнула ее в бок обеспокоенная Балуста. — Дома поспишь!
Вздрогнув, Шу оборвала протянувшиеся было к одному особо вкусно-злобному типу нити. Рано! Вот когда он с дружками выйдет за мальчишками, да зайдет в темный переулок…
— Брик замечтался, как потратит выигрыш, — натужно улыбнулась Дольна.
Девица беспокоила Шу: она слишком волновалась и уже готова была уговаривать новых знакомых оставить трактирщику ставку, только не возвращаться туда. Пожалуй, от нее можно было ожидать любого подвоха, вплоть до вопля «грабят-насилуют» на глазах стражников, лишь бы не пустить мальчишек на верную, как ей казалось, гибель. Но эта проблема решалась просто. Легкое воздействие магии, и девица снова радовалась жизни и монетам в кармане.
Отдав марку и получив горсть мелочи на сдачу, Шу сквозь гомонящую толпу последовала за Баль и Дольной на трибуны. Девица продолжала трещать, то рассказывая милым мальчикам о дядюшке-жокее, то выспрашивая их о радужном шерском житье. Баль по-прежнему отвлекала ее на себя, давая Шу возможность сориентироваться.
Протискиваясь между орущих и бурно жестикулирующих игроков, Дольна привела их на трибуну прямо напротив финиша. Как раз прозвенел колокол, оповещая об окончании забега. Вместе с резкими запахами лошадей и пота на Шу обрушился шквал эмоций: злость, разочарование, досада с редкими вкраплениями бурного восторга — как всегда, проигравших было много больше чем выигравших. Но их эмоции не особо тревожили колдунью — проклятья сыпались не в ее адрес. На них троих вообще никто не обращал внимания.
