Народ продолжил причитать и практиковаться в знании нецензурщины на разных языках, я же, смахнув со стоп прилипшие песчинки, стал аккуратно наматывать портянки. Крепко стянув их под икрой, напялил сапог, который предварительно пришлось расхаживать, так как был он чуточку мал. Свои, натоптанные ботфорты, я отдал морю, а эти, новенькие, хоть и были качеством получше, да и подошвой покрепче, а все же в носке жали. Накинув льняную рубашку с тесемками на груди и напялив шляпу, на которой было больше заплат чем самой шляпы, я закатал рукава и повесил ножны, опять же — совсем не мои. Мои-то, старые, были особые, с хитрым походным креплением — пока не дернешь, не вытащишь. А эти, так две полоски кожи, скрепленные шнуровкой. Приходиться вокруг гарды специальный ремешочек продевать, и многих усилий мне стоило наловчиться отсоединять его одним движением пальца.
— Опять в лес собрался? — спросил Пило, когда приметил как я прыгаю, проверяя снаряжение, на бедре, как всегда, висела сумочка с дневником.
Эх, вот сколько я их учил, что это не лес, а джунгли, так все бес толку.
— Ага. Какой интерес на пляже целый день валяться?
— А как насчет отдыха?
— В могиле отдохну, — отмахнулся я. — Ладненько. Кто со мной?
Повисла тишина, каждый делал вид что очень сильно занят. Я понимаю — катание бутылки по песку, в которой заперт краб, весьма интересное время препровождение.
— Дураков нет, — развел руками боцман, забивая трубку.
— Ну и демон с вами.
С этими словами я развернулся, вытащил старшую саблю, заменившую мне мачете, и двинулся на север. В своих прошлых походах я не слишком углублялся в самые заросли. Но сегодня планировал продвинуться как можно дальше. В конце концов ремонт уже почти закончили, и все чаще слышались в лагере предвкушающие кривотолки. Пираты все же не сидячий народ, все равно что кочевники, только морские. Вот и спешили джентльмены снятся с якоря и отправиться дальше, предварительно заглянув в лихой порт. Там они сплавят драгоценности, прикупят провианта и отправиться дальше — разбойничать. Вот уж кто-кто, а пират точно живет по принципу "награбил, выпил, переспал, на виселицу".
Замахнувшись, я срезал длинный стебель, закрывающий дорогу, и те самым ознаменовал мое, возможно, последнее погружение в джунгли. Сегодня был не самый лучший день для похода, но выбирать не приходилось. На небе было слишком облачно и от влажности, было сложно дышать. Приходилось наматывать на лицо платок и следить чтобы ничего не поранило шею. Доложу я вам, если вы поранили шею, а от жары вспотели, то следующие часы вам покажутся адом, а к концу дня вся шея будет кроваво красной и на ней будут видны явные следы от ногтей. Чесаться будет, аж жуть. Да и на землю тоже ступать надо с опаской, вот провалитесь в какой-нибудь овраг, покрытый травой, а потом либо перелом, либо вывих. Если же вы спросите, за каким демоном я тогда здесь шляюсь в поисках неизвестно чего, то ответить я не смогу. Тянет меня сюда, сильно тянет, сам не знаю почему. Срезав очередную ветку и выругавшись, потому что она оказалась змеей и забрызгала меня коричневой кровью, я миновал заросли немного странной травы. Она была не слишком высокой, по местным меркам, всего по колено или чуть выше. Но вот цветом явно удалась. Ярко кислотная, с виду похожая на искусственный газон. Но странность заключалась вовсе не в этом. Когда дул легкий, южный ветер, трава, как ей и положено, колыхалась из стороны в стороны, заходясь в причудливом танце. И танец этот так завораживал, так манил и притягивал, что я сам не заметил как оказался в центре зеленой поляне. Не заметил как травинки, вдруг замерли и потянулись ко мне, как они стали резать руки, словно скальпель хирурга, как струйки крови, падая на земли, впитывались корнями, словно дождевая влага. Спас меня только случай, я поскользнулся на собственной крови и упал навзничь, скатываясь с поляны. В лагерь тогда возвращался окольными путями, а потом играл в кости на штаны. Выиграл между прочим аж две пары — увлекся маленько. Почему так? Просто мне не хотелось выслушивать подколки друзей на тему поиска приключении, а уж эти бесконечные взгляды Мии, в которых плескалась жажда воткнуть в меня острый, колющий предмет. Вот и сейчас, я за десяток метров обошел очередную такую полянку, в который, сейчас, словно соляной столб, стояла пародия на косулю. Из её тушки текла кровь ручьями, а она и не замечала. Все качалась в такт траве, со стеклянными, уже почти мертвыми глазами. Плотоядный газон, кому расскажешь — не поверят.
Поправив повязку на лице, я очутился перед новой проблемой — чистого, до кристальной прозрачности, ручейка. Ха, вот наступишь в такой, даже кавалерийский сапог не спасет. А почему? Потому что в таком ручейке плавают тонкие, словно конский волос, черви. Но стоит этому червю почувствовать тепло, как он вопьется в материю и начнет её точить с такой скоростью, которой кролик Энерджайзера позавидует. Вопьется вам в сапог, прошьет его спица пряжу, потом так же минует портянки, а добравшись до кожи, сквозь поры, доберется до ваших вен. Что будет после этого, лучше себе не представлять. В лучшем случае, обойдетесь отпиленной ногой. Так что схватившись за лиану, предварительно проверив её, ну а вдруг змея, я оттолкнулся от земли и перелетел через ручей. Но на самом краю, уже приземлившись, на мгновение потерял равновесие. Замахав руками, аки вентилятор, я смог удержаться и не плюхнулся в смертельную водицу.
Но я был бы не я, если бы не угодил в какую-нибудь беду. Как только равновесие было восстановлено, я смахнул пот со лба и сделал шаг вперед, абсолютно не подозревая что впереди меня, за зарослями какого-то куста, нет земли, один лишь обрыв. Вы помните то самое ощущение, когда шагнув, не ощутили под нагой ступеньки? Так вот, у меня было тоже самое но раз в сто сильнее. Сперва я полетел, проклиная всех и вся, потом больно ударился о землю и покатился под откос. Корни били по ребрам, словно кулаки заправского вышибалы. Лицо хлестала трава, будто палач проходился по мне смоченными в соляном растворе розгами. Редкие камни, отзывались тяжелыми ударами булавы. Когда же падение было остановлено ударом о растущее дерево, я прохрипел и открыл глаза. Все вокруг медленно крутилось, приходя в норме. А секундой спустя, раздался свист, и в то самое дерево, всего в миллиметре над моим носом, воткнулась старшая сабля, она задрожала, а потом замерла. Сквозь прорези гарды, я увидел голубое небо. Боги, в этот момент я как никогда остро, почувствовал всю радость жизни.
Кряхтя и стеная, я кое-как поднялся на ноги, держась за ноющую спину, с усилием вытянул клинок из разбухшего от дождей дерева, и огляделся. Я находился в какой-то крупной низине, а склон, на котором отчетливо прослеживалась примятая дорожка, уходил на десятки метров вверх. И если бы не густая трава и те самые корни, быть мне переломанным. А так, на разорванной (горит на мне одежка в последнее время), виднеются кровавые разводы, хорошо хоть штаны чудом уцелели. Подобрав приземлившуюся рядом шляпу, я нацепил её, провел двумя пальцами по полям и подмигнул своему отражению в сабле.
