Слегка озаботило меня, признаться, что не захотела она в миротворном месте встретится. Слегка, но озаботило. Царапнуло чуток. Однако спорить не стал. Ответил, глянул на часы:
– Угу, пойдёт.
И, услышав короткие гудки, пошёл одеваться.
На место я приехал заранее. Припарковался у гостиницы, напротив английского паба, вытащил из багажника собранный в кольцо аварийный трос и, не позабыв навести на машину магическую защиту, направился через дорогу к газонам и аллеям.
Трос, что я прихватил, по виду самый обыкновенный аварийный трос, на самом деле сделан по специальному заказу: в его стальные жилы вплетена одна золотая и две серебряные. Защитный это трос. Отворотный. Я, конечно, надеялся, что у нас с Ирмой до драки не дойдёт, но поостеречься стоило. Молодые ведьмы они такие… Они такие ведьмы.
Народу на бульваре, несмотря на тихую солнечную погоду, было пока ещё немного, и я легко нашёл свободную лавку. Уселся, кинул трос возле ног и, закурив, стал наблюдать за голубиной парой, что топталась неподалёку. Поведение этих птиц умиляло. Серо-сизая голубка молча и сосредоточено искала крошки на асфальте, а супруг её иссиня-чёрной с переливами масти вышагивал с важным видом рядом и что-то ей выговаривал. Строго так выговаривал. Только она не обращала на него никакого внимания, и всё долбила, долбила клювом. В конце концов голубь не выдержал, и стал толкать её грудью. Сперва я подумал, что ему род продолжить приспичило, а потом смотрю, нет. Он её таким образом к газону подталкивал. Там в полуметре от урны, в молодой изумрудной траве кусочек сдобной булки лежал. Во, думаю, дела. Всюду жизнь. Улыбнулся и сам пошёл к урне, чтоб окурок выкинуть. А тут гляжу, Ирма идёт. Еле-еле успел в круг вернуться.
Не сумев из-за этого круга привычно обнять меня, ведьма, само собой, поразилась:
– Что это ещё за дела, Егор? Ты что, боишься меня?
– А ты меня? – рискуя нарваться на острие равенств, в свой черёд спросил я.
– Ничего не понимаю, – помотала она своими чёрными косичками от недоумения: – Чего мне тебя бояться?
То ли отличная актриса, подумал я, то ли действительно ни в чём не виновата. Подумал так и справился:
– Ты знаешь, что вчера Архипыча приняли?
Ни один мускул не дрогнул на её лице.
– Знаю, конечно, – ответила спокойно. – Слухи-то по городу мигом. Да и телефонограмма уже официальная пришла. Там сказано, что он беглого трикстера у себя скрывал, точнее – незаконно удерживал. И ещё что-то про жестокие пытки, в результате которых трикстер погиб. Всякая чушь, короче говоря
– Чушь, говоришь? Ишь ты. А зачем тогда заложила его?
– Кого? Архипыча? С чего ты взял?
– Он сказал
Нервным мальчишечьим движением Ирма сорвала защитные очки и уставилась на меня левым цвета крепкого чая и правым карим – не шучу ли? Я не шутил. Она вновь нацепила очки и уточнила:
– Прямо так и сказал? – И когда я кивнул, мотнула головой: – Не может этого, Егор, быть. Не может… Но если он даже это и сказал, всё равно… Не закладывала. И даже в мыслях не было.
Прозвучало убедительно, но я помнил о фактах и продолжил гнуть свою линию:
– Ты же видела, как я трикстера к нему привёз.
– Видела, конечно, – не стала отпираться Ирма. – Оперативку читала, срисовала дядечку мигом. Приметный дядечка.
– Срисовала, и тут же доложила, кому следует. Так? Если строчится пулемётчице, то чего бы ей ни строчить? Доложила ведь?
– Кому доложила? Молотобойцам? Ну уж нет! Всё бы отдала, чтобы Ледовитов ничего не узнал.
– Почему? – удивился я.
– По кочану, – огрызнулась Ирма. Потёрла в раздумье лоб и мотнула головой в сторону гостиницы. – Ладно, Егор, поехали.
– Куда?
– На квартирку одну. Покажу кое-что, чтоб у тебя все сомнения развеялись.
Сказала и, резко развернувшись на высоких каблучках, пошла в сторону гостинцы.
Что-то в её поведении подсказало мне, что нападать она на меня точно не будет. Не чует она за собой никакой вины, и поэтому не видит во мне свидетеля стыдного поступка. Ни свидетеля, ни того, кто мог бы за такой поступок покарать. Прятаться за волшебным тросом не имело никакого смысла, и я вышел за пределы защитного круга.
А уже через полчаса мы с Ирмой были на Депутатской, возле дома Ириды Витальевны Немоляевой. Эту старую ведьму посвящённые нашего города знают как Слободскую медовницу. Занималась когда-то во времена царя Гороха отхожим промыслом, булочки с маком пекла, продавала в рабочей слободе, отсюда и прозвище такое. Кстати говоря, в своё время схлестнулись мы с ней неслабо. Пришёл, как сейчас помню, летом пятьдесят второго ко мне мужичёк один недужный по чьему-то наущению. Я сразу определил, что сглаз на нём, что всего неделька ему осталась, не больше. Стал раскручивать, выяснил, что так и есть: жена, решив за измену наказать, к ведьме обратилась, та и научила, как изменщика со свету сжить. Так вот той ведьмой как раз и была Слободская медовница. Не стал я тогда её молотобойцам сдавать, пожалел. А потом много лет этим обстоятельством пользовался. Отрабатывала ведьма много лет консультациями. До сих пор не отработала. И уже никогда не отработает. Это сразу стало понятно, как только Ирма завела меня в пропахшую лекарствами комнату, где я к своему ужасу и увидел, в каком состоянии медовница ныне пребывает. В плохом Ирида Витальевна состоянии пребывала. Мало того, что из женщины, что ещё в январе выглядела при своих двухстах с гаком как сорокапятилетняя ягодка, превратилась в разбитую старуху с жиденькими седыми и мириадами морщин на лице, так ещё и разумом тронулось. Она даже не узнала меня. И Ирму не узнала. Глядела на мир совершенно пустыми глазами, а когда я поздоровался, стала так старательно гугыкать, что всю себя слюной забрызгала. Поскольку на время нашего посещения Ирма отправила сиделку на кухню, нам пришлось самим взяться за салфетки.
Когда мы, вновь передав сиделке заботу о больной, вышли на кухню, я спросил у Ирмы не без сочувствия:
– Кажется, она твоей наставницей была?
– Нет, Егор, ошибаешься, – ответила Ирма. – Никакая она мне не наставница. Она моя двоюродная прапрабабушка.
– Постой, но ведь тогда, когда… – Вспомнив кое-какие подробности нашей первой встречи и последующих за знакомством событий, я признался: – Честно говоря, запутали вы меня ведьмы в конец. Впрочем, не важно. Лучше скажи, давно это с ней?
– В марте сорвалась не с того не с сего в Москву, сказала, Альбина-гадина ездила в прошлом году, чем я хуже. Вернулась через три дня, и вот – в младенчество впала.
Помолчав, я спросил:
– Взглядом пробовала в сознание проникнуть?
– Шерстила, – кивнула Ирма. – Там у неё всё вот так вот… – Она попыталась изобразить руками абстрактный ералаш. – Когда, тени кое-каких прошлых мыслей в кучку собрала, увидела… Что говорю, не увидела, конечно, там увидеть-то… Короче, догадалась, что телами она с кем-то перед поездкой обменялась. Скорее всего, не она в Москву ездила.
