Все племя собралось на площадке, где танцуют Быстрые Дочери, все наблюдают за церемонией. Он стоит лицом к длинному откосу, под которым раскинулся песчаный пляж, где обычно причаливают корабли. Перед ним — хижина его братьев и дядьев, справа — принадлежащее Мудроматерям длинное здание, сложенное из камня и покрытое дерном. Двери открыты, но внутри ничего не видно. На площадке полукругом стоят Быстрые Дочери, они только что закончили долгий танец, рассказывающий об истории племени Рикин от самого начала до последних дней.
Он уже спел песнь, и его победу признали все: Пятый Сын Пятого Колена станет новым вождем племени Рикин.
Он привязывает последнюю полосу к знамени и втыкает символ своей победы в землю. Он поднимает камень и отскребает со своей груди остатки узора, означающего его родство с Кровавым Сердцем. Он окунает пальцы в горшочки с краской и выводит на груди новый узор — свой собственный: круг с двумя пересекающимися в центре линиями, которые касаются окружности в четырех точках. Это четыре стороны света — север, юг, запад и восток.
— Мои корабли поплывут повсюду, — кричит он. Все молча слушают. Теперь он стал их вождем и может распоряжаться ими, как захочет. — Они достигнут самых удаленных уголков света, всех стран, известных Мудроматерям.
Среди солдат, стоящих перед ним на коленях, поднимается ропот. Несмотря на то что они клянутся ему в верности, в них чувствуется некая недоверчивая настороженность. Ему еще придется проявить себя, чтобы ему поверили и приняли как вождя. Сейчас они еще до конца не поняли, что он задумал.
Ему подносят трон вождя, который он предусмотрительно спас во время бегства из Гента, и он садится.
— Подходите по одному и подставляйте горло.
Таков обычай — вождь имеет право убить любого, кто сомневается в его праве на это место.
Он вытянул руки, и солдаты стали подходить к нему один за другим. Сначала те, кто не оставил его в минуты позора, — верные, уверенные в себе, готовые исполнить его волю. Они верили в его силы и доверяли ему. После них подходят те, кто раньше служил его братьям, — кто-то с неохотой, кто-то с любопытством, в некоторых он чувствует страх и таких сразу убивает, но их немного — племя Рикин сильно, иначе оно не пережило бы походы Кровавого Сердца.
Церемония занимает большую часть дня, но он не спешит: в таком деле спешка ни к чему.
Солнце садится, и день подходит к концу, уступая место ночи. Сегодня она будет чуть длиннее — день равноденствия, как называл его Алан Генрихсон, становится все ближе. Мудроматери называют этот день Днем-Когда-Дракон-Поворачивается-Спиной-К-Солнцу. Доносится плеск волн — может, это обитатели глубин пришли засвидетельствовать ему свое почтение?
Но он не может пока сойти со своего трона, у него еще есть неоконченные дела.
— Где жрец? — спрашивает он, и жрец тут же подходит к нему, что-то бормоча и напевая себе под нос. — У тебя есть то, что мне нужно, жрец?
— Хранишь ли ты то, что мне дороже всего? — вопрошает тот.
Пятый Сын улыбается:
— Оно в целости и сохранности, дядюшка, но ты его никогда не найдешь. А ты принес то, что обещал взамен?
— Мне придется еще много ходить и искать то, что нужно. Или ты думаешь, что так легко найти то, что нужно? Думаешь, амулет так просто признает мою, а потом и твою власть над ним?
— Я подожду еще немного, — отвечает он.
Позади него какое-то движение — это Быстрые Дочери выходят вперед, чтобы вести его к Мудроматери. Но он еще не закончил. Он делает знак, и из тени выходят его слуги, готовые повиноваться любому его приказу. Это не звери, как большинство других рабов, но при виде них его соплеменники начинают недоуменно переглядываться и перешептываться.
— Что это значит? — кричит кто-то из Детей Скал. Другие подхватывают. — Почему мы должны подчиняться тому, кто носит круг мягкотелых и позволяет этим ничтожествам идти за ним, словно это прославленные во многих сражениях воины?
— Попробуй сразиться со мной, — говорит Пятый Сын негромко, но так, что это слышат все. К тому же в его голосе звучит такая решимость, что соплеменники предпочитают отступить. Он продолжает: — Я прошел по тропе жизни намного дальше вас, братья. Я победил всех своих соперников и невредимым вышел из гнезда Мудроматерей. Может ли кто-нибудь из вас похвастаться тем же? Давайте выходите и бросьте мне вызов, если посмеете.
Он не переходит на крик, как это сделал бы Кровавое Сердце, он даже не встает с трона, чтобы посмотреть на них свысока, — ему это просто не нужно. Они боятся его, потому что он — другой.
Но они не глупцы. Они будут ждать и испытывать его; они будут следовать за ним до тех пор, пока он побеждает. Только слабому вождю приходится оглядываться назад, сильный же всегда смотрит вперед, не сомневаясь в том, что его люди ему верны и идут за ним вслед.
— Выйдите вперед те, кто принадлежит к человеческому племени и служит мне.
Они начинают выходить к нему, опасливо посматривая на обращенные в их сторону блестящие копья и обсидиановые ножи, но никто не осмеливается перечить. Только в одном из этих мягкотелых существ он не чувствует страха, остальные боятся, хотя некоторые гордо поднимают головы, преодолевая свой страх. Вожди и одна из их Мудроматерей встают перед ним на колени, как он научил их заранее, — он видел, что так поклоняются люди племени Алана Генрихсона.
Диакониса Урсулина, как и Мудроматери его собственного племени, не боится его — единственная из всех рабов. Она поднимает глаза и встречается с ним взглядом.
— Я выполнила то, о чем ты просил, тебе не в чем меня упрекнуть. Ты выполнишь свою часть уговора?
Она говорит так смело, словно не стоят вокруг его соплеменники, готовые перерезать ей горло. Он оскаливает зубы, чтобы показать свою власть над ней, но она смотрит совершенно спокойно — так ведут себя лишь те, кому покровительствуют боги, даже если это боги Круга, следы которых нельзя увидеть на земле.
— Ты хорошо мне послужила. И я отблагодарю тебя: все рабы, прибывшие в фиорд Рикин, могут свободно ходить где им вздумается и строить хижины по своему обычаю, как ты и просила. Но так будет до тех пор, пока они подчиняются своим хозяевам. Если же они перестанут повиноваться, не потребуется много времени, чтобы покарать их. — Он сжимает кулаки и показывает тонкие лезвия, выступающие из-под кожи. Удар этих когтей смертелен. — Или ты сомневаешься во мне?
