Аттон сунул руки под голову, прикрыл глаза и сказал:
– Честно признаться, Ваше Высочество, или кто вы там теперь, меня вовсе не впечатляют ваши достижения… Я рад, что мне не придется тащиться завтра в замок, рисковать своей шкурой ради того, чего я не понимаю. Но, с другой стороны ваша потребность в моих услугах по-прежнему велика, раз уж вы наведались ко мне. Насколько бессмысленным и ненужным в этот раз будет то, о чем вы собираетесь меня просить? Насколько я понимаю, вы уже не испытываете никакой заинтересованности в артефактах из Ульсара?
Силуэт у окна вздрогнул и обрел вполне четкие очертания сидящего у стола мужчины.
– В данный момент, пожалуй, так и есть, Птица-Лезвие. Если бы война оказалась успешной, я мог бы воспользоваться найденным в Ульсаре в своих целях, но я недооценил противника, и это случается, когда рассредоточиваешь внимание на разных гранях реальности. Я потерял власть в стране, но приобрел бесценный опыт и даже находясь в плену сделал все для того, чтобы события повернулись в нужное мне русло. Сейчас, когда цепь замкнулась, я должен решить несколько важных проблем, и в первую очередь мне необходимо обезопасить себя. Эту миссию я возлагаю на тебя, Птица-Лезвие.
– Ну, конечно же…
– Да. Суть в следующем. В процессе воссоединения возник неожиданный конфликт, природу которого понять я не в силах. Очевидно, за тысячелетия развития человека как вида, начали сказываться некоторые первоначальные недоработки, их количество превысило допустимую погрешность, и это в конце концов сказалось на самом процессе воссоединения. Звено цепи, представленное моим сводным братом изначально получилось нежизнеспособным. Наш отец, был всего лишь простым носителем, человеческая природа его почти не подверглась изменениям, но в нем было достаточно надчеловеческого, чтобы понимать, какую угрозу представляет его старший сын и сделать выводы, однако все случилось иначе. Мне пришлось завершить этот цикл самому, однако я все же не учел степени дефектности собственного брата. В итоге мы имеем побочный продукт воссоединения – существо, являющееся носителем сразу нескольких несовместимых структур. Что может произойти, когда эти структуры начнут отбирать энергию Лаоры? Я не могу дать точного ответа на этот вопрос, однако могу сказать, что равновесие нарушится. То, что последует за этим, будет ужасно. Это существо необходимо уничтожить…
Аттон припомнил некоторые из своих видений и проговорил:
– Почему бы вам не воспользоваться своим новоприобретенным могуществом и не расправиться со своими врагами? Зачем вам опять понадобился я? Не понимаю…
– Я уже говорил, что понимание для тебя вовсе необязательно и даже вредно. Попытка проникнуть в тайны, лежащие в основе мироустройства может закончиться для тебя плачевно, в тебя изначально заложили совершенно другие установки. Конечно, в процессе твоего развития человеческая и надчеловеческая составляющие изрядно смешались в твоей голове, и ты можешь вполне думать о себе как о человеке, но ты таковым не являешься. Ты всего лишь кукла, предназначенная для выполнения определенных задач, вспомогательное звено, у которого нет будущего. Это может звучать оскорбительно, но тебе придется примириться с этим.
– Это означает, что выбора у меня нет?
– Совершенно верно. Ты существуешь, пока существуют звенья воссоединения, можешь называть это персональным проклятием…
В комнате становилось все холоднее и холодней. В открытом окне показался узкий голубой серп Второй луны. На его фоне силуэт у окна стал четче, и теперь незваный гость выглядел совсем как человек, вот только за спиной у него смутные подвижные тени собирались в некое подобие крыльев. Аттон протянул руку и нащупал рукоять ножа. Словно в ответ на его движение силуэт у окна задрожал и вдруг исчез. Остались только пылающие алым огнем глаза. Выглядело это жутковато – глаза казались нарисованными на грязной стене.
– Ты хочешь проверить, насколько сказанное мною правда? Это проявление твоей человеческой природы. Поспешу тебя разочаровать – твое оружие не причинит мне вреда. По крайней мере, сейчас. У меня нет намерений обманывать тебя, да это было бы лишним. В любом случае ты выполнишь свое предназначение и откроешь Дверь, или погибнешь, пытаясь справится с демоном внутри себя. Такое я тоже допускаю, прецеденты случались. Ты должен понять, что твоя низкая человеческая сущность и истинная природная составляющая – неразделимы. Демон не может победить тебя, потому что он слаб, но он является основой твоего существования. Твоя человеческая сущность довольно сильна, но она не в состоянии ориентироваться в этом чуждом для нее мире, а потому просто погибнет в попытках пробиться через стену, возведенную для того чтобы оградить ее от основной составляющей твоей природы. Такая стена есть у каждого существа, даже у этого мира есть подобная стена. Задумайся о Пределах Лаоры и попробуй связать их со своими внутренними пределами…
Аттон убрал руку с ножа и улыбнулся самому себе.
"А ведь он боится меня…"
Мысль показалась заманчивой, и Аттон с удовольствием посмаковал ее, одновременно перебирая другие возможные варианты. Вслух он устало проговорил:
– Ладно, я приму все это к сведению, герцог. Я поверил в существование древних существ, поселяющихся внутри человека, и я видел ту самую стену, за которую невозможно пробиться… Но я по прежнему чувствую себя человеком, просто человеком который безмерно устал от скитаний… У меня есть шанс, что когда-нибудь меня оставят в покое?
– А зачем? Влачить жалкое существование, подобно слизню на камне? Без цели, без устремлений? Думать лишь о пище насущной и прятаться в страхе от сильных? Подавлять ощущение собственной ненужности водкой и в конце концов оказаться среди слабейших, среди тех, кто подлежит уничтожению? Природа человека изначально мелка и не способна к созиданию, разрушение и уничтожение – вот истинное предназначение человека.
– Но, возможно, в этом кроется и путь к Величию?
– Величие не для людей. Попробуй проникнуть сквозь отведенные тебе Пределы и ты поймешь меня. Но лучше и не пытайся, потому что, скорее всего ты просто погибнешь. А я пока еще нуждаюсь в твоих услугах.
Аттон поглядывая на неподвижные глаза, некоторое время молча лежал, обдумывая весь разговор, и наконец, пробурчал:
– Ну, хорошо… Я слушаю вас…
У дверей своих покоев Селин остановился.
"Справедливость? Нет ее. И не было. И, что самое обидное – никогда не будет… Власть не терпит справедливости. Во имя сохранения твердой власти такие чувства необходимо безжалостно отсекать, как ненужный придаток, иначе можно запутаться в собственных убеждениях. Справедливость для бедных и слабых. Надо брать глубже – отталкиваться от пороков, изыскивать все, что можно и подавлять, подавлять душевные муки, как признак слабости…"
