— Рада вас видеть, мои дорогие! — воскликнула бабушка Фима, и господину Виноградову показалось, что он ни разу до этого не слышал подобных интонаций в бабушкином голосе (разве что в детстве)… Неужели, она говорила с любовью?.. Нет, не может быть!
— А уж мы-то как рады. — пробормотал он, выкручивая штурвал. Солнце теперь стало очень и очень далеким. Почти недосягаемым.
Окно, из которого выпрыгнула бабушка, бесшумно растворилось в воздухе.
Бабушка Фима поднялась на борт и встала рядом, разглядывая безбрежную розовую гладь. Кое-где облака завивались барашками от ветра и, казалось, что кто-то прошелся гигантской расческой по шерстяному покрывалу.
— Какой воздух! — воскликнула бабушка Фима радостно. — Я никогда в жизни не вдыхала такой прекрасный воздух.
Господин Виноградов принюхался. Пахло действительно странно.
— А ты все пьешь? — спросила бабушка Фима таким тоном, будто застукала любимого сына за поеданием чрезвычайно полезных витаминов.
— Ну… — замялся господин Виноградов. — Есть немного… Это же мои фантазии, верно?
Бабушка Фима с любовью во взгляде взяла начатую бутылку коньяка, осмотрела ее и выбросила за борт. Господин Виноградов и глазом не успел моргнуть.
— еще раз увижу, что налегаешь на спиртное — выпорю! — нежным голосом пообещала бабушка Фима и перевела взгляд на Вячеславу, возившуюся с толстым канатом, свернутым кольцами и борта. — К тебе это тоже относится, дорогая моя! И отойди от борта, а то свалишься, ищи тебя потом среди облаков.
— Я вижу еще одно окно! — сообщила Вячеслава и неопределенно взмахнула руками.
Господин Виноградов прищурился и действительно обнаружил еще одно окно, висящее в воздухе. В окне снова кто-то маячил. Просто не грезы, а морской порт какой-то. Бабушка Фима прикрыла глаза ладонью, от солнца.
— Мне кажется, мы на верном пути. — сказала она.
— А мне казалось, что я просто отдыхаю…
— Это дорога к Храму Зеркал и Улыбок. Разве непонятно? Куда запропастился мой дед, интересно? Неужели, погряз где-то в своих фантазиях? Узнаю — убью!.. Семен! Эй, Семен! Что-то ты бледный какой-то, Семен!..
В окне действительно сидел Семен, болтал ногами и приветливо махал рукой. Господин Виноградов вздохнул и начал причаливать.
— А давайте Вальдемар всех нас поднимет в воздух, и мы попросту полетим? — простонала Наташенька. — Я ног не чувствую! Надо было мне пойти следом за тем парнем, который чокнутый, который рассказывал про мертвецов!
— Он не сможет выбраться самостоятельно. — ответила Хватка. — По-крайней мере до тех пор, пока над миром висит Мрак.
— Но он хотя бы пытается.
Хватка пожала плечами:
— Мы тоже пытаемся.
— И я не смогу вас всех поднять, даже если бы захотел. — вставил свое слово Вальдемар. — Я старый, немощный волшебник. Я себя-то не всегда могу поднять в воздух!
— Скоро будем на месте. — Отрезала Хватка. — И, кажется, я предупреждала, чтобы вы шли молча.
Лес закончился. Они шли по заснеженному полю. Где-то на горизонте, далеко-далеко, растянулась тонкая золотистая полоска, будто там пыталось взойти солнце, но все никак не всходило. Что-то ему наверняка мешало. Наташенька готова была поклясться. Но для начала она готова была остановиться и отдохнуть, снять туфли, сломать каблуки, что-нибудь поесть и выпить хотя бы пару капель воды.
— Я менеджер, а не путешественник, понимаете? — пробормотала Наташенька, не обращая внимания на то, что ее никто не слушает. — Вернее, я работаю секретаршей, но по образованию я — менеджер. Я в самом начале своего карьерного пути! Ну, почему кто-то пытается мне помешать встать хотя бы на ступеньку выше? И куда делся Семен? Парень, называется. Как только какая-то опасность, он сразу в кусты. Я так и знала…
Вальдемар осторожно взял Наташеньку под локоток.
— Не переживай. — шепнул он. — Скоро будем на месте.
— Где?
Вальдемар пожал плечами.
— Где-то возле Храма.
— А вам-то зачем этот Храм?
— Я ищу свою музу. — подмигнул Вальдемар. — Без нее никуда.
Почему-то Наташеньке показалось, что подмигнул Вальдемар не просто так. Бродячий волшебник вообще выглядел чрезвычайно оживленным, по сравнению с остальными. Ждал чего-то? Или просто радовался приключению?
— А у меня нет музы. — пожаловалась Наташенька.
— Это потому что ты не хочешь ее искать. У каждого человека должна быть в жизни муза. Иногда она может быть близким человеком, иногда просто фотографией на стене, иногда достаточно ее просто выдумать…
— А иногда, — не поворачиваясь, вставила Хватка, — муза может запросто воткнуть тебе нож в спину.
— Или в сердце. — подхватил Клим. — Я прав?
— Утешили! — вздохнула Наташенька, глотая слезы.
— Зато от сердца. — сказал Вальдемар рассеянно. — Не реви, ну.
— Я и не реву.
— И как только все закончится, обещай помириться с Семеном. — бродячий волшебник поймал ее удивленный взгляд и вновь подмигнул. — Он замечательный человек. Поверь моему опыту. Я умею видеть людей так же хорошо, как и их создавать. И завязывай с ухаживаниями за видными парнями. Эссенции и капли не помогут. Сердцу, что называется, не прикажешь.
Больше он ничего не сказал и поспешил вперед, к Хватке. Наташенька вновь осталась один на один с собственным отчаянием. Вот только в голове появились какие-то более светлые мысли…
В темноте все так просто…
Мгновение назад мир был нарисован на бумажной салфетке, а потом чья-то рука смяла его и выбросила в вечность. И осталась только темнота. Тот самый Мрак из сказок, о котором Брокк рассказывал по вечерам.
Если рассматривать этот мир с точки зрения сна, то становится понятно, что ничего не понятно. Мир полон парадоксов и совершенно ненужных логических умозаключений. Например, люди считают себя цивилизованными, но боятся темноты не потому, что на них может напасть хищник, а потому что там, в темноте, тоже есть люди. И они могут убить, ограбить, изнасиловать… Или, скажем, творческий человек, если он профессионал, знает миллион приемов, сотни способов, тысячи решений создать произведение искусства, но когда дело доходит до решающего момента, всегда ссылается на отсутствие музы. Сил не хватило? Нет музы. Спился? Так, муза не пришла. Хочешь устроить миру конец света? Где же муза, черт возьми? Во сне нет логики, как и в пустоте.
Под ногами лишь тонкий мост — единственная ниточка, связывающая крысолова с миром. А вокруг темнота. И цепи умозаключений обвивают сознание.
Еще один шаг.
Муза. Муза? Муза!
Не поворачивая головы, крысолов протягивает руку и нащупывает теплую ладонь музы. Самой прекрасной невесты на свете. К чему скрывать? Ведь это так и есть. Можно себе признаться здесь, в темноте, что муза была отчаянно красива. А крысолов мог и влюбиться ненароком. Ведь, мог же?
