Мальчишки с восторгом разглядывали замазанную спреем руку Тамары Дмитриевны, когда она проходила мимо. Василина про себя отметила спрятать лекарства подальше, иначе точно стащат и будут играть в раненных.
Раздался телефонный звонок, и выглянувшая горничная сказала, что просят к разговору барона. Марианн пошел к лестнице, где стоял телефон, а Василина пока скомандовала переодеваться своим маленьким рыбакам.
— Мама, а мы рыбу поймали, смотри, — шестилетний Василь показал сетку, в которой билось с десяток рыбешек. — Мы бы и больше поймали, в озере много рыбы!
— Лыба плыгала высоко и вода плыгала, — сообщил четырехлетний Андрей, протягивая маме по одной ноге, чтобы она сняла высокие сапоги. С отцом бы этот номер не прокатил — одевались и раздевались сами, потому что "большие уже мужики", а с мамой можно и побыть еще немного лялечкой.
— Разделись и мыть руки, быстро! — Василина проследила, как пацаны бросились в сторону ванной, а сама понесла пахнущую тиной сетку в кухню. Она надеялась, что Симон придет как можно быстрее, потому что, хоть она и многому научилась делать по хозяйству за это время, потрошение рыбы до сих пор вызывало в ней спазмы.
Зашел муж, непривычно тихий, посмотрел на нее с тревогой.
— Мариан? — по позвоночнику Василины пополз холодок.
— Звонили из центра, я должен ехать, мышка. В Лесовине много разрушений, произошло сильное землетрясение и требуется помощь армии, наш полк перебрасывают туда. На неделю минимум. Поэтому с арендаторами придется решать проблемы тебе.
— Ну конечно, — принцесса кивнула, — езжай. Я дождусь Симона и поеду по фермам, посмотрю, как у них дела.
— Еще кое-что, Василек, — произнес он медленно. — Полковник Шукер сказал, что на него вчера вышел журналист из столицы, некий Инклер. Якобы пишет книгу о невинно пострадавшей королевской семье. Просил дать мои координаты как охранявшего принцессу Василину в ее поездке или связаться со мной, чтобы встретиться и поговорить. Собирает впечатления лично общавшихся с членами королевской семьи…
— Мне это не нравится, — Василину вдруг затрясло. — Вдруг он тоже, как этот…Смитсен? Вдруг он ищет, чтобы убить нас?
Барон обнял жену, уткнулся носом в ее светлую макушку, и начал успокаивающе гладить ее по спине.
— Я не дам тебя в обиду никому, милая. Поверь.
— Ты встретишься с ним? — глухо пробормотала Василина ему в грудь
— Да, иначе у него могут возникнуть подозрения. Дам минимум информации. Не переживай, может он и правда журналист. В любом случае, даже если он попадет сюда — тебя он не узнает. Причин бояться нет, малышка.
— Хорошо, — всхлипнула Василина, как всегда, найдя поддержку и опору в спокойствии и уверенности мужа.
Через полчаса он уехал, предварительно подробно проинструктировав примчавшегося по первому зову и уже чистящего рыбу Симона, обняв мальчишек, которые заныли от его отъезда только после того, как папа скрылся из виду, и поцеловав малышку. А жене достался крепкий, нежный поцелуй, которым он словно делился своей уверенностью и обещание "скоро вернусь".
Люк Кембритч всегда был невозможно удачливым, и при этом еще и обладал на редкость развитой интуицией. Коллеги за глаза даже называли его Лакуно, что в переводе с инляндского означало "Удачливый нос", потому что если Люк был на задании и цеплялся за какую-то деталь или натыкался случайно на человека, то в девяти случаях из десяти деталь помогала распутать интригу, а человек оказывался крайне полезным, если не искомым.
И сейчас Люк сходил с ума. Вся его натура кричала о том, что слишком уж удивительное совпадение — его случайная встреча с девочками, чьи имена и порядок старшинства повторяют имена искомых принцесс, и что не может это быть простым сходством. А факты указывали именно на совпадение и ничего больше.
Поэтому Люк был мрачен. Он сидел в кабинете у Тандаджи, постукивая тростью по ножке кресла, и попивал отвратительно горький кофе. Кривился, но пил из чистого упрямства, чтобы хоть так перебить вязкий вкус неудачи и снять сонливость из-за бессонной ночи. Пришел он сюда рано и честно попытался подремать на двух составленных креслах, пока явление начальника не пресекло его безуспешные попытки.
Он уже опросил почти всех, кто был в предоставленном Тандаджи списке, и имел несколько гипотез в разработку, о чем и сообщил начальнику. Осталось неопрошенными буквально несколько имен, из живущих далеко, до которых долго добираться. Но и это он собирался закрыть за следующую неделю.
Его бесило, что несмотря на упорный труд, на то, что он, как муравей, выискивал и складывал крохи информации, никакого прорыва не случилось. И по второй линии расследования — он так рассчитывал на анализ крови Марины или на сканирование на предмет личины! Его коллеги, так "удачно" заглянувшие в кафе во время их с Мариной встречи, подтвердили то, что он и сам подозревал, но решил удостовериться, вызвав ее на "свидание".
Марио, как менталист, прикоснулся к Марине, просканировал ее, и никаких изменений личины, вообще никакого магического воздействия не почувствовал. А Андрей Евгеньевич, специалист по пластической хирургии, с совершенной уверенностью сказал, что ни один скальпель лица девушки не касался.
Контрольным в голову стали результаты анализа крови Марины, ради которых ему пришлось организовать внеочередной забор крови у служащих ее больницы через министерство здравоохранения. И что? Он с раздражением смотрел на листочек, лежащий на столе у начальника. Он его сам туда и положил. На листочке черным по белому было написано, что забранный образец даже при сильном желании не может принадлежать члену королевской семьи или кому-то из родных королевы. Все, закрылась дверца.
— Что отработал эту версию — молодец, — Тандаджи просматривал отчеты о встречах Люка с людьми из списка. — Что будешь теперь делать с девушкой?
Люк пожал плечами и снова отхлебнул горького пойла, чтобы обдумать вопрос. Марина была необычной. Но с ней просто не получится, она как наждачка, если допустить до сердца — сдерет всю защиту и доберется до мягкого, незащищенного.
— Как обычно, встречусь еще пару-тройку раз, чтобы ничего не заподозрила, и разойдемся по-тихому, — ответил он.
Майло кивнул, не отрываясь от чтения:
— Скоро столицу придется переименовывать из Иоаннесбурга в Город Разбитых Девичьих Сердец. Вот что они в тебе находят, Кембритч? Ты не красавчик, не гора мышц и даже серенады петь не умеешь.
— Я просто обаятельный, — скромно улыбнулся Люк. — Ну и натура женская остро реагирует на правило — удиви-позаботься-заставь себя пожалеть. Как только особа начинает подозревать, что ты одинок и несчастен, так сразу она в твоей постели. Работает и если она одинока и несчастна.
