Глава 24.
…Пир по случаю победы закатили знатный: три дня веселился Славгород! Не обидели и пленников – выдали по чаше мёда стоялого каждому. Горечь плена запить. Скво расхватали холостяки – их в граде всегда больше, чем женщин. А те и рады – станут с настоящими воинами жить, рожать им детей! Эти не предадут, не склонят свои головы за маисовую лепёшку. Когда отшумело празднество, снова горожане за обычные дела принялись. Рабов пока откармливали, давали время сил набраться. А уж куда их пристроить – продумали заранее. Пока снег лежит – на лесоповал. Заготавливать дерево, да возить его в град, на мельницы сушильные и доскотёрные. Нужен флот Славгороду. Ой, как нужен! И людей доставить из родных краёв, и возить руды да горюч камень с рудников северных, когда Озёра великие вскроются ото льда. Да можно будет после возвращения из Арконы Благословенной послать корабли на Полдень, где пуэбло и навахо станут ждать уговоренных товаров, торговля – лучший способ завести себе союзников, убедить сомневающихся в том, что мир куда выгодней и лучше войны. Особенно, с такими врагами, как славы. Да и домницы нужно строить новые, поскольку металла куда как больше нужно теперь – ведь все племена захотели и котлы купить, и ножи, и топоры. А наконечников для стрел вообще требуется без счёта – видимо-невидимо! По осени, когда луовераны с иннуитами на рынок явились – вообще почти всё выгребли из закромов общинных! Злата привезли едва ли тысячу пудов. Уж не знали князья, чем рассчитаться, но кое-как выкрутились. Словом, расстались довольными опять обе стороны. Все рассчитывают на дальнейшую торговлю. Луовераны привезли и сведения о своих землях. Опять чертёж на тюленьей шкуре выделанной. По рисунку выходило, что начинается их земля на другой стороне тех краёв, что славы осваивают. И тянутся те земли далеко к Полудню, откуда начинаются острова в море. Храбр увидел, снова загорелся походом, да хорошо, что у него жена разумница. Хоть и родом из диких тугар необузданных. Отвесила Йолла мужу подзатыльник, не чинясь, ткнула едва ли не носом в то, что ещё первая задумка не выполнена, на Полдень с другого края материка пройти, а ты уже опять неведомо куда собираешься! Притих витязь – верно жена говорит. Сначала одно сделать надо, потом другое. Тем более, что есть два племени, которые уже торговать готовы. И товары для них приготовлены. Согласился, что этот поход куда нужнее граду, чем новый. Тем более, что края там вовсе неизвестные, и не ясно, что там найти можно. К тому же высказал свою другую задумку – поскольку сейчас война закончилась, а, по словам пленных и гуронов, земли вокруг принадлежащие им раньше, теперь к славам перешли, то нельзя ли послать будет отряд воинов, как снег сойдёт, разведать пути сухопутные до моря по ту и другую стороны Озёр? Ведь если удачны будут поиски, и расстояние окажется не таким большим, то можно будет основать малые грады на берегах бухт удобных, и строить корабли прямо на местах. Да и зиму хранить там же под охраной. Ведь если, скажем, путь до берега даже две недели на лошадях займёт, то всё-равно будет куда короче, чем подниматься в верх по Озёрам, затем плыть по реке, пересекать Море Ледяное, и потом лишь, обогнув Зелёные Земли, гнать лодьи к родным берегам. К тому же, по словам иннуитов, да и сами воины убедились, что вдоль берега идёт течение сильное морское на Полночь, а значит, будет и оно подгонять кораблики к дому. И вот ещё время на чём экономить станут – уходить от новых градов станет возможным не дожидаясь, пока Море Ледяное ото льдов вскроется! Пока лодьи до Арконы, али других мест доплывут, да свои дела сделают, и назад пойдут – по любому льды из того места уйдут, и можно будет либо прямо к Славгороду выйти на них, по реке, да по Озеру, либо спуститься дальше течения на Полдень, и пристать к новым градам, а оттуда уже обозами, либо своим ходом до дома… Йолла поначалу опять вспыхнула, но выслушав, успокоилась сразу – уж больно разумные вещи её супруг предлагал. Доброе дело затеял старший воин. Очень доброе! На том и постановили на Совете, что после окончания войны состоялся сразу же. Пока Крут в Аркону пойдёт – пошлют отряды малые на Восход и Заход, пусть пройдут до моря-океана по обе стороны, промерят пути, разведают дороги, найдут места подходящие, чтобы грады новые основать. Порадовались князья – хорошего они себе воеводу нашли. Головастого! Соображает парень на диво! Далее ещё вопрос решили, с рудниками северными. Постановили основать там поселения малые, постоянные, и добывать руды нужные и горюч камень не только в тёплую пору, но круглый год. Иначе просто не смогут славяне выполнить все заказы племён, прослывут лжецами и обманщиками. А надо такое людям? Нет, конечно! Нужно будет и дороги прорубить – просеки, чтобы зимой, как станут воды озёрные и речные, санным путём возить добытое в град. А потом ещё поразмыслили и сообразили, что так же нет смысла везти всё сюда, коли можно на месте печи плавильные построить, и сразу на месте плавить руду, перегонять её в сталь, и везти в град уже готовые слитки на переделку кузнецам! Подивились – чего раньше не додумались. После сообразили – те земли ещё племени новому не принадлежали. Вот почему. Работали то там украдкой, можно сказать… Спохватились с отрядами, которые пути к океану пойдут разведывать, ещё и рудознатцев послать. Пускай смотрят по дороге земли новые, глядишь, ещё что полезное для общины встретится… Летят дни, слово сокол сизокрылый, мчаться месяцы. Отшумели метели лютеня[62] Прошёл Капельник[63], наступил Цветень[64]. Вышли в поля люди, поднимают землю целинную, копают гряды под огороды, сеют рожь, пшеницу, злаки вкусные, и старые, и новые. Тыквы посеяли, репу, горох, маис посадили. Старики, что на смерть отправлены были соплеменниками, ничего не утаили, отплатили за доброту, за ласку, с которой приняли их славы, рассказали все секреты возделывания, показали, что и как делать нужно, чтобы налились соками початки, дали зерно сладкое, сытное. Кое что и улучшили славы: не стали вручную мотыгами да тяпками землю рыхлить. Зачем зря пот проливать, коли можно поднять борозды плугом стальным об остром лемехе с отвалом? Тянут его туры ручные, усталости не чуя. Погоняет пару быков мальчонка смуглый в рубашке белой до колен, без штанов ещё. Мал золотник, а при деле! На ристалище воины мечами звенят, учатся. Нельзя без меча дня прожить, не позвенеть хотя бы час, пусть и каждый миг сейчас дорого, потеряешь сноровку, навык – сложишь голову в первом же бою. Потому и, когда сделаны все дела за день, скотина напоена, накормлена и обихожена, да в стойла поставлена, выходят мужи в поле, звенят мечами булатными, мечут стрелы в цель, да копьями бьются тупыми. Составляют тройки боевые, отрабатывают слаженность в битве. Всякий мужчина в общине – воин. Это – Закон. А среди белых торсов и медные мелькают, то гуроны, в племя принятые обучаются незнакомому ремеслу, но нужному. И подростки так же учатся, и даже девы племени. Не даёт им покоя умение Йоллы-тугаринки, жены Храбровой, упросили её обучить их стрельбе из лука. Почему не мужчин? Так доказала супруга витязя, что не уступит никому из мужчин ни в седле, ни в бою. А её наука больше женщинам подходит, чем мужская. У мужей всё на силу, да на сноровку мужскую рассчитано, а у неё искусство боевое для жёнок приспособлено. Да и легче девам между собой уговориться, чем к мужьям идти, а ну как поднимут на смех? Скажут, прялкой лучше занимайся, да печкой, не твоё это дело, долговолосая, стрелы в цель метать, да саблей вострой махать. Иннуитки в первых рядах. Они вообще заводилы. Как с первого посева начали песню петь перед посевом, так и прижился этот обычай в племени новом. Теперь каждую весну выбирают славы самых красивых дев, и те пляску Плодородия исполняют на Первом поле, потом обходят остальные процессией. И родят поля, как не дивятся самые недоверчивые, на диво. Мастера корабельные своё дело исполнили. Построили не двадцать лодий, а двадцать пять, и рассекают теперь двулодники глади озёрные, учатся экипажи их манёвры исполнять, строем ходить, да действовать вместе с бою. Обучаются дружины корабельные науке морского боя. Измыслили и построили ещё мастера и другие корабли, грузовые. Чем на морских лодьях руды и металл возить, можно построить корабли специально под озеро рассчитанные, и чисто под груз. Вот и закачались на воде громадины дощатые, благо мельницы доскотёрные круглые сутки доски пилят, с плоскими днищами. Насыпай туда руду, горюч камень, паруса вздымай, и вперёд. Волны большой на реке да на озере нет. С морскими штормами не сравнить. Так что в самый раз плоскодонные баржи для пресных вод. И строить их куда как легче. Почитай, ящик сколотил квадратный, и плыви. Лето отходишь – все труды окупятся. Можно на дрова пускать, если износ большой, а на другой год новые строить. А что велики они, так не один человек строит, почитай, вся община. И дымят домницы новые, прямо на рудниках заложенные, плавят руду, выдают на свет крицы готовые, которые в град на баржах новых плывут, кузнецам на радость. Построили на местах добычи селения – дома длинные, в них и рудокопы из пленников живут, и мастера. Последние, правда, меняются. Семьи им взять с собой не разрешили, уж больно там климат суров. Детям тяжело переносить. Ну а рабы… А что – рабы? Объявили им победители славяне, что пять лет пройдёт – отпустят их на волю. А там пусть сами решают, кто останется при них, а кто пойдёт искать новое племя и новые земли. А коли захотят жить вольно, но на прежних местах, то пусть клятву принесут, что вреда чинить не станут, и будут дань платить. Сразу велели не говорить ответа, поскольку слушать не собираются. А тем более – исполнять. Пусть сначала срок свой отработают, сколь дадено им. А коли будут лениться да лодырничать, уж не обессудьте – ещё добавим… Кормят хорошо. Одежду дают. Хоть и непривычную, но добротную. Голодом не морят, не обижают зря. И впереди – свобода и воля. Так чего не поработать? Лишать человека надежды не любят славы. И слово своё держат. Все убедились. Посовещались между собой пленные, решили честно трудится. А решать, что дальше делать, уж когда время настанет. Потому и работают на совесть, без лишнего понукания. А заодно и учатся новым знаниям, перенимают потихоньку ухватки полезные у славян. И стада растут. Почитай, на каждом дворе теперь градском корова мычит, овечки бегают, гуси да куры шумят. А чуд лесной – так вообще прижился. Даже и щипаться больно перестал. Соберутся детишки разноцветные у какого-нибудь подворья, дразнят страшилку, забавно им глядеть, как у того нарост мясистый на лбу кровью наливается, как распушит тот перья, да начинает своей бородой трясти, с ноги когтистой на ногу переваливаться смешно. Потом зерна кинут, за обиду, уйдут. Тот клюёт, курлычет довольно, или жалуется, что не сам такой уродился, Бог Маниту его создал. Так за что дразнитесь, дети человеческие? С конями, правда, тяжело. Лошадь ведь, что человек, почти год приплод носит. Так что табун едва до двухсот голов вырос, и те стригунки[65] пока. Его ни в плуг, ни в телегу, ни под седло ещё рано. Гулять ему два года, самое малое, пока в силу войдёт. Зато туры верховые прибавляются. Ходят те, кому Дар дан, по стадам, приманивают дикарей, выбирают среди тех, кто уже при людях живёт, годных для дела такого. Измыслили мастера дел железных и доспех особый для быков, и для всадников их. Витязи поначалу не хотели на таких зверях ездить, боялись, что засмеют их. Да когда распробовали… Бык послушен на диво. Идёт под седоком, словно конь. Слушается и поводьев, и стремян. Мощь ощутимая так и дышит от тура. И бежит он хоть неспешно, медленней лошади, но зато дольше. И навьючить груза на него, если что, больше можно, да и доспех тяжелее, а значит, прочнее, можно изготовить. Значит, у наездника защита лучше. Да и ход у тура куда как ровнее, чем у всадника на лошади. Следовательно, стрелок из лука более меток. Куда ни кинь, а положительного куда больше, чем худого! И первые пятьдесят воинов уже обучаются и ищут новое в бое на турах могучих. Пробуют задумки разные, выбирают, что из конных навыков годно, а что – нет. И самое главное – рождаются дети. Растёт племя. Четыре года славы живут на новом месте, а уже ясно, что прочно их поселение, сильно семя, и велика сила. Не сгинут они теперь бесследно. А пронесут свой Род до скончания веков… И пришло время долгожданное, отходит флот Славгорода от причалов, держит путь в Аркону благословенную. Грозовик горит на белых парусах, символом града и нового племени. Режут воду, вздымая белопенные усы острые носы корпусов. Ощетинилась копьями дружина, сияя начищенными до блеска доспехами. Решили братья князья показать, что зря пожадничали жрецы Храма Святовидова, отреклись от братьев своих по крови. Пусть посмотрят теперь, каковы люди стали в новых землях, удавятся от зависти. Плывут с ними и меднокожие воины. Немного их, всего пятеро. Но увидят их впервые славяне в Арконе. Хотел было Крут и всадников на турах взять, хотя бы пару, да вот это князья не позволили – ни к чему секрет подобный выдавать раньше срока. Да при том непонятно – своих туров, что на Славянской земле живут, обучить седлу не удавалось. А здешние вот – привыкли. Может, хоть вид у зверей и одинаков, нрав разный? Вполне возможно… Ну а пока плывут корабли невиданные через синие моря океаны, а работах полевых перерыв небольшой выдался, можно и отряды видоков засылать к морям по краям новых земель славов. И двинулись всадники через леса и степи на Восход и Закат Ярилы Красного, путь держа до самого синего моря…
