– К тому моменту он уже передал мне все свои знания. Я рвался вперед, он начал отставать. Если хочешь, я сделал ему одолжение, а может все же спас себя. Учителю явно не нравилось, что я его превзошел.
– А еще говорят, что плох тот учитель, которого не превзошел его ученик.
– И это верно. Я готов подписаться под каждым словом. Мастер был настоящим учителем и я его по сей день уважаю. Но кто сказал, что когда ученик превосходит учителя, тот не начинает его за это ненавидеть. А потом, он достиг того к чему стремился, он потерял жажду знания, потерял интерес к жизни и начал уставать от нее. Ну, так мне казалось. Так, как насчет моего предложения?
– Не хотелось бы в один момент устать от жизни.
– Боюсь, тебе это не грозит. У тебя есть цель – Несвиж, как и у меня – жажда знаний. Так что усталость нам пока не грозит.
– Я подумаю.
– Нет. Ты согласишься.
– Уверен?
– Увидишь.
В этот момент раздался стук в дверь, и когда барон дал разрешение в кабинет вошел его секретарь. По своему обыкновению немолодой уже мужчина, полностью покрытый сединой, вошел с толстой папкой, настолько набитой документами, что те даже выглядывали из кожаного переплета.
– Сэр. Я прошу прощения, но скопилось слишком много почты. Вчера вы так и не соизволили ее разобрать.
Слуга? Секретарь? Возможно, вот только тон такой, словно он укоряет своего господина в нерадивости и никак иначе. Что это? Барон настолько распустил своих слуг? Нет, все иначе. Барон Гатине умел подбирать себе кадры. Для тех, кого он приближал к себе достаточно близко, во главе всегда была служба и небрежение долгом они воспринимали как недостаток. Ну и что с того, что нерадивость проявил сам барон. Это еще хуже. Так что, Жерар и не подумал возмущаться поведением секретаря, а даже испытал некую неловкость.
– Хм. Спасибо Руп. Оставь, я потом разберу. Можешь идти.
– Слушаюсь, сэр.
Нет, ну что ты будешь делать, даже это прозвучало как укор. Понятно, что время завтрака уже давно миновало, но он-то еще не поел. Ох дождетесь.
– Чего ты так на меня смотришь?– Когда дверь за секретарем закрылась, встрепенулся барон.
– Да так. А не много ли ты позволяешь своим слугам?
– Твоя правда. Что-то они совсем распоясались. Слушай, а нельзя ли, сделать так, чтобы и этот пройдоха, помучался со мной подольше?
– Ага. Уже согласился.
– Если этого брюзги не будет рядом, то нет. Ты даже не представляешь, сколько он тащит на своих плечах, порой даже принимает решения за меня, и пока ни разу не совершил ошибку.
– Я же тебе говорил, что не стремлюсь трубить на весь свет о своих возможностях. Ты уверен, что он тебе непременно нужен? Ладно. В конце концов его можно будет просто зачаровать, так что он ничего не вспомнит. Еще и зелья делать в два раза больше. Все, все – сделаю в лучшем виде.
С первым голодом было уже покончено, потому хозяин кабинета откинулся на спинку, и расположив папку перед собой, начал просматривать документы, лежащие в ней. Он не сомневался, что Руп разложил все в порядке значимости, но это была давняя привычка, выработавшаяся еще до того, как у него появился этот незаменимый старик.
А это что такое? Раньше за секретарем не наблюдалось подобных ляпов. Как этот документ мог оказаться в самом низу? Стоп. Все нормально. Ведь об этом знают только два человека, сам барон и Волан. Нет, теперь есть еще один. Интересно, что бы это значило?
– Что-то интересное, Жерар?
– Приказ, который я вчера вручил Георгу,– растерянно произнес барон.
– Ничего удивительного, если он решил остаться на службе.
– Ты говоришь это так, словно знаешь об этом.
– Конечно знаю. И ты бы знал, если бы с утра не думал только о похмелье. Сотня на прежнем месте и уже изнывает на тренировочном поле. Боже, как они только не прибили его, за такое издевательство. А еще наемники.
– Что ты сказал?
– Взгляни в окно. Ах да, отсюда же ничего не видно. Я бы на твоем месте не торопился так, не то, старина Руп, задаст тебе трепку.
– Да пошли вы.
Барон с грохотом отодвинул стул и направился к выходу. Неужели получилось? Если все именно так, если Георг сам принял решение стать опорой своего младшего брата… Более лучшего расклада ожидать было просто невозможно, потому что это мечта любого игрока, две шестерки и ничуть не меньше. А от Рупа все же прилетит еще один недовольный взгляд. Ладно. Барон он в конце концов или просто погулять вышел.
То, что Жерар увидел на тренировочном поле еще издали привлекло его внимание. Однако, сколько он не силился, понять суть происходящего у него не получалось. Всадники, вся сотня носились по кругу, что казалось бессмыслицей. Нет, если бы наемники сейчас обучались бы верховой езде, то это легко объяснялось, но ведь они не только уверенно держались в седле, но еще и умели сражаться верхом. Вообще подготовка в этой сотне была разносторонней, что не так уж и часто встречалось, а скорее весьма редко.
Когда Жерар достаточно приблизился, то ему стало понятно, чем именно занимаются наемники. Они не просто ездили по кругу, выдерживая крупную рысь, но еще и стреляли из арбалетов, когда проносились мимо щитов, расположенных примерно в семидесяти шагах. Проскакать мимо мишеней, пустить болт и уйти на круг, до завершения которого успеть перезарядить арбалет на скаку, и повторить все вновь. Ничего подобного барон раньше не наблюдал, хотя в воинском деле разбирался весьма неплохо, хоть сейчас в бой.
Георг тоже не стоял в стороне и находился в кругу, наравне со всеми пуская болты в цель. При этом он не забывал крутить головой, наблюдая за окружающей обстановкой – хорошее качество. Командир просто не имеет права увлекаться схваткой и стремиться только к тому, чтобы дотянуться до очередного врага. Он может уступать во владении оружием своим подчиненным, они ему это простят, если он обладает холодным рассудком, способствующим победе. Конечно есть самородки, которым это вкладывается создателем, но даже им необходимо вырабатывать и поддерживать это качество, а потому и на тренировках приходится вгонять себя в состояние близкое к реальному бою, как впрочем добиваться этого и для подчиненных, только тогда учеба получится полноценной.
Сотник вовремя заметил подъезжающего барона, которого сопровождал Волан, и взмахом руки дал понять это. Так же этот взмах означал, что прибывшим придется обождать до конца учения. Как видно, особым пиететом парень не страдал. Ну что же, можно и обождать, тем более наблюдать за происходящим было интересно.
Хлопки арбалетов раздавались один за другим, порой накладываясь друг на друга, что весьма впечатляло. Но стоило взглянуть в сторону мишеней, как это чувство тут же сменялось разочарованием.
