Атайя вытянула руки и приказала появиться сфере. В часовне, где находился Алдус, ей довелось быть всего лишь раз, но она могла представить ее и сконцентрировала на этом все свое внимание.
Алдус сидел на полу, согнувшись над собственной сферой в прозрачном свете нескольких свечей. Через дверной проем можно было увидеть четверых стражников, расхаживавших взад и вперед по коридору. К ее счастью, епископа Люкина не было поблизости.
— Епископ предоставил мне возможность всю ночь молиться, — задыхаясь, продолжил рассказывать Алдус. — Он приказал никому не входить сюда, как бы я ни уговаривал их.
— Понимаю, — пробормотала Атайя. — С твоими способностями ты в два счета смог бы заставить их отпустить тебя, они поверили бы во что угодно…
— Умоляю, спаси меня. Я не хочу умирать! Я не успел сказать тебе: я поверил вам, особенно после спасения Кордри. Я верю тебе!
Неожиданно изображение в сфере сильно затуманилось, а голос Алдуса стал практически неслышен и вскоре совсем исчез.
Атайя замерла в ожидании, но через несколько минут приказала сфере раствориться.
Быстро пересказав друзьям о состоявшейся беседе, Атайя задумалась.
— Мы должны найти способ проникнуть в часовню до наступления утра.
Лицо Ранальфа помрачнело.
— Это невозможно, Атайя. Мне доводилось бывать в страшнейших переделках. Но когда я вижу, что ситуация безнадежна, я открыто говорю об этом. — Она открыла было рот, желая возразить, но Ранальф прервал ее: — Не подумай, что я поступаю так потому, что не очень доверяю Алдусу, а потому что понимаю: нам не пробраться незамеченными в часовню, окруженную солдатами с зеркалами и корбалами.
— Но мы не можем просто так бросить его в беде!
— Атайя, бывают такие случаи, когда приходится оставлять человека на верную погибель, потому что его спасение стоит десяток жизней. Кстати говоря, у Алдуса есть другая возможность: попытаться сбежать во время поездки в Делфархам. Поверь мне, у нас нет ни малейшего шанса вытащить его из часовни сегодня ночью!
— Ему предоставляется прекрасный случай попробовать, не способен ли он пользоваться заклинанием транслокации, — угрюмо пробормотала Тоня, склонившись над кастрюлей с супом.
Атайя вскочила на ноги.
— Транслокация! Я должна перенестись к нему. Это единственный выход.
Тоня махнула половником, словно оружием.
— Даже не думай об этом!
— Это мой долг. Больше ведь никто не способен на это.
— Тогда бери с собой меня, — заявил Кейл.
— И меня! — Ранальф стукнул по столу кулаком.
— Исключено, — спокойно ответила Атайя. — Я уверена, что перенести с собой одного человека я еще в состоянии, а что касается двоих, троих… Сейчас не время экспериментировать. После транслокации я теряю много сил, но до утра мне хватит времени восстановиться. Попрошу Алдуса, чтобы он спрятал меня под покровом, чтобы кто-нибудь не увидел меня…
— А если тебя схватят? — поникшим голосом спросила Тоня. — Как мы выручим тебя?
Атайя прошлась по кухне. Думать о столь неприятной перспективе просто не хотелось.
— Неужели жизнь Алдуса ничего не стоит? Он необыкновенно талантлив. Мы не имеем права терять такого человека.
Атайя побежала к себе в комнату за плащом и туфлями. Когда она вышла, друзья встретили ее мрачным молчанием.
— Не смотрите на меня, как на смертельно больную! Лучше покормите. Я вернусь через несколько часов.
— А если не вернешься?
Тоня смотрела ей прямо в глаза напряженно и очень серьезно.
Атайя застегнула на шее пряжку плаща.
— Тогда передай Джейрену, что я люблю его и глубоко сожалею, что отказалась выйти за него замуж.
Никто не успел произнести и слова. Атайя выбежала из кухни и направилась в церковь, чувствуя, что в этом тихом месте ей будет легче собраться с силами.
Темнота и умиротворение царили в старом святилище. Атайя прижала ладони к алтарю и постаралась расслабиться. Она уже хорошо знала, где находится нужное ей заклинание. Через несколько минут ее голова закружилась, и перед глазами замелькали краски и образы, зазвучали голоса, почва исчезла из-под нее, все закружилось в диковинном танце. Последовал сильный толчок, и Атайя почувствовала, что касается каменного пола. Через мгновение, не удержавшись на ногах, она упала и, раскрыв глаза, увидела склонившегося над ней Алдуса.
— Ты в порядке, Атайя? — заботливо спросил он.
— Все нормально, — прошептала она. — Мне понадобится часок-другой, чтобы восстановить силы. Может, ты создашь покров? Чтобы никто не увидел меня.
— Может… — ответил Алдус, но даже не пошевелился.
Атайя почувствовала, что в его голосе появилось незнакомое ей напряжение, оттенок сожаления. Создавалось впечатление, что он не очень-то счастлив видеть ее.
Внезапно огонь свечей заколыхался, и Атайя широко раскрыла от удивления глаза: ни она, ни Алдус не двигались с места. Чем было вызвано колебание воздуха?
— Благодарю вас, отец Алдус, — послышался низкий мужской голос откуда-то из-за ее спины. — Вы оказали Кайту огромную услугу. Эта колдунья не должна продолжать красть души несчастных людей.
Атайя, несмотря на ужасную слабость, резко повернула голову. У входа стоял облаченный в черные одежды епископ Люкин. Он с отвращением оглядел ее с ног до головы без капли опасения.
Наверняка он знает, что у меня нет сил… — ужасаясь, подумала она.
— Принцесса Атайя, — воскликнул Люкин таким тоном, что казалось, одно ее имя являлось для него страшным ругательством. — В прошлый раз мы виделись с вами на похоронах вашего отца. Не думаю, что вы обратили на меня тогда внимание, ведь вы были слишком заняты: пытались спалить собор.
Атайя молчала, уставившись на дверной проем поверх плеча епископа, удивляясь тому, что не заметила его присутствия здесь через сферу.
Лукин, словно прочитав ее мысли, ехидно улыбнулся.
— Алдус назвал это покровом.
Атайя чувствовала, как медленно и мучительно ее охватывает липкий ужас, ужас сложившейся ситуации. Она гневно повернулась к Алдусу:
— Как ты посмел? Как ты мог так обойтись со мной?
Священник виновато опустил глаза.
— Не все из того, что он сказал вам, — ложь, ваше высочество, — издевательски усмехаясь, сказал Люкин. — Завтра мы действительно поедем в Делфархам. Причем все вместе. Ваш брат желает поговорить с вами.
О чем? — подумала Атайя. — О том, где меня лучше похоронить?
Они не виделись с Дарэком со дня похорон Кельвина. Атайя представила, сколько ненависти по отношению к ней скопилось в его душе, и у нее похолодели руки.
