— Покажи мне, что ты умеешь, — сказал он и полуэльф запрыгал перед ним на носках, размахивая своими тощими руками и кулаками перед собой.
Выругавшись про себя, Павек потряс головой и повернулся. — Ты никогда не будешь кулачным бойцом, Ру. — Он вернулся со своей мотыгой. — Попробуй это, — сказал он передавая орудие с костяной рукояткой юноше, тот ловко схватил ее.
В Пустых Земллях все достаточно знали о сражениях и умели защитить себя. Не имело значения пол, город, любой мелкий поселок: если ты не выглядел так, что всегда можешь дать сдачи, целые стаи хищников и пожирателей трупов немедленно брали тебя на заметку. Квирайт был защищенной областью, но здравый смысл говорил, что страж лучше защитит тех, кто может защитить себя сам. Павек много раз видел, как квириты — как фермеры, так и друиды — тренировались один день из десяти с обыкновенными орудиями труда, типа мотыги, которую Руари сейчас держал перед ним, одной рукой поворачивая ее ручку по ходу солнца, а другой против.
Павек оценил юношу быстро и холодно, именно так, как оценивали его самого. Потом вместо того, чтобы воспользоваться слабостями, которые он увидел — а было их на удивление мало (Йохан был замечательный наставник, неудачи Руари были связаны скорее с его личностью, а не с техникой) — он попытался исправить их.
Они провели так весь день после полудня, под умирающим светом темного солнца, чередуя защиту и атаку мотыгой. Одна из двух вещей обычно случается, когда один человек пытается научить другого более тонким аспектам боя: либо кто-то из них начинает злиться так, что урок заканчивается и начинается добрая ссора, или они находят общий язык и ритм, и рождаются семена дружбы и братства.
С пылающим солнцем в глазах и мотыгой в руках, сделал выпад вправо, отражая атаку Руари. Затем он махнул рукояткой мотыги низко над землей, разрешив мокрой от пота рукоятке скользнуть через его пальцы до тех пор, пока угловатое лезвие не стукнулось о его запястье. Этот прием предназначался для того, чтобы ударить по коленкам врага и сшибить его с ног; достаточным контрприемом был прыжок в воздух, перепрыгивая низко несущуюся рукоятку. Гладиаторы выполняли этот технический элемент с закрытыми глазами и с любым оружием в руках. Павек выучил его, когда был в приюте.
В любом случае он не хотел серьезно ранить юнца; он ожидал, что Руари знает контрприем. Придурок обязан знать его, от Йохана или из бесконечных стычек со своими эльфийскими кузенами, но он прыгнул слишком поздно.
Рукоятка ударила его над лодыжками, и он повалился на землю с криком боли. Павек потверже уперся ногами в землю, ожидая вспышки ярости.
— Предполагалось, что ты прыгнешь, а не переступишь через рукоятку своими большими ногами баарзага, — сказал он, пытаясь облегчить парню несколько очень болезненных мгновений — он знал это по богатому личному опыту — и надеясь, что когда эти мгновения пролетят, этому молчаливому, жалкому юнцу не придется мучаться от боли в сломанных костях.
— А теперь скажи мне, — наконец ответил Руари задыхающимся, дрожащим голосом. Его лицо было бледно, когда он поглядел вверх, но ему не нужно было совершать героический поступок, чтобы улыбнуться. — Ты согласен стать моим учителем?
Павек опустил мотыгу и протянул руку. — Извини, червяк, не думал, что ты так глуп. Хорошо. Ты можешь встать?
Руари кивнул, но ему потребовалось помощь, чтобы подняться. Он схватился за запястье Павека и сделал несколько шагов подкашивающимися ногами.
— Мужчины, — проворчал женский голос недалеко от них. — Никогда не будут достаточно взрослыми, чтобы перестать играть в детские игры.
Оба повернулись на звук. Руари выдохнул: — Бабушка, — и отбросил запястье Павека, как если бы оно обожгло его огнем. Невозможо было угадать, сколько времени она глядела на них, полупрозрачная вуаль, свисавшая с ее шляпы, надежно защищала ее лицо от любопытных взглядов.
— Йохан возвращается. Он на Кулаке Солнца.
— Один? — Рука Павека схватила Руари за плечо прежде, чем Телами ответила, готовая удержать парнишку, если он внезапно испугается того ответа, который скорее всего будет.
— Один, — подтвердила она, на удар сердца показалось, что ее шляпа сейчас упадет с нее.
Руари покачнулся на внезапно ослабевших ногах, но Павек сумел схватить его прежде, чем тот позорно грохнулся на землю.
— Успокойся. Если он на соли, у нас еще есть время, не правда ли? — Он представил себе глаза за вуалью и заставил их мигнуть. — Вы уже знаете, что там произошло, насколько плохо?
— Нет, — ее голос был едва слышен. — Я знаю, что он один, вот и все. Я пришла к вам, обоим, раньше, чем к другим. Вы были правы.
Она повернулась, и сжимая в узловатой ладони свой посох, начала долгий путь к деревне к своему домику. Павек почти пожалел ее, но: — Вы послали их. Вы сами, вы не слушали ни меня, ни стража Квирайта. Вы думали, что ваша зарнека важнее, а вы сами мудрее и умнее, чем мы. Проклятие, Телами, это ваша вина!
Фигура Телами задрожала и растаяла в воздухе.
— Ты не должен был так говорить, Павек.
— Но это правда. Кто-то должен был сказать ей.
— Не ты. Ты должен держать рот на замке.
— Хороший совет, червяк — но я не слушаю хороших советов. — Он, рыча, схватил свою мотыгу и попытался сломать рукоятку, не получилось, тогда он изо всех сил швырнул несчастный инструмент в полукруглый диск спускающегося солнца. — Проклятие-е-е-е!
* * *
Они повстречали Йохана в пустыне, между деревней и Кулаком Солнца. Дварф здорово постарел с тех пор, как они видели его в последний раз. Его глаза, красные от недосыпания, превратились в глубокие, темные дыры. Он с трудом двигался, его мышцы как-то сжались. Его запачканный грязью канк был так же слаб, как и он, и не был одним из тех лоснящихся жуков, выращенных Бегунами Луны, на которых любили ездить квириты. Чтобы слезть с канка Йохану потребовалась твердая рука Павека, и он не смотрел ни в чьи глаза, когда рассказывал свою историю короткими, рубленными фразами.
Он сказал, что он скакал день и ночь, и спал в седле, когда не мог держать глаза открытыми. Еда не была проблемой; у него не было еды, когда он убежал из Урика, и он не стал терять время, чтобы украсть ее. У него была вода, первые несколько дней. Потом он ехал только на своей силе воли.
Павек, подозревавший нечто подобное с того момента, как Телами сообщила им эту новость, немедленно протянул Йохану мех со свежей водой из деревенского колодца. Дварф отодвинул его в сторону.
— Бесполезно. Со мной все кончено.
— Но что случилось до того? Почему все пошло так плохо?
