Секунду помявшись, я вошел и прикрыл дверь.
- Мы знакомы дней десять, Кларисс?
- Да, где-то так. – Обернулась она удивленно.
- Тогда, что позволило тебе считать себя в праве… - Я запнулся, не договаривая.
- Больно видеть твои переживания.
- Вот, наверное, ответ, почему я сейчас тут. – Вздохнул я, взмахивая руками в виноватом жесте. – Там, за дверью триста человек или около того?
- Четыреста восемнадцать.
- И все они прибыли непонятно из каких краев, чтобы поздравить тебя, сидящую здесь одну…
- Саша! Мне триста лет, я не ребенок. – Рассмеялась она.
- Ну, так, а зачем ведешь себя так? Там Император в гости зашел…
- А…- Махнула она рукой безразлично. – Юбилей ланита – это практически единственная возможность повидаться со всеми знакомыми сразу. Он не мог пропустить мой День рождения, здесь же Арханцель. Они редко видятся последнее время.
- Наверное, я чего-то не знаю.
Кларисс, на мгновение задержала на мне взгляд. Резко рассмеялась.
- Они двойняшки, Саша! Один думает, другой делает. Арханцель рожала, Ранцесс корчился от боли!
Что ответить на это, я уже не знал. Почувствовав движение двери за спиной, я сделал шаг в сторону от нее.
- Кларисс. – Удивленно шепнув, будто провинившейся дочери, в кабинет вошел Император.
В одно мгновение, будто став на пару голов ниже, сжавшись в какой-то несчастный сухофрукт, Кларисс подлетела к нему и застыла на необъятной груди.
Задержав дыхание, я выскользнул из кабинета и прикрыл дверь. Что же тут творится такое? Ноги от непонимания и бушующих эмоций, просто отказывались носить. Вернувшись за праздничный стол, я сел на место. В бокале образовалось вино, привлекая насыщенным цветом. В моем мире официанты уже давно бы валялись под столами, а тут не единого хмельного взгляда! Хотя, кто знает, в каком состоянии сейчас этот официант, где-то прячущийся и руководящий процессом мановением своей волшебной палочки…
В голове, будто приветствие, всплыло лицо Ахельцеса. Я обернулся, приглашая его присесть рядом на место Эзнера.
- Такое чувство, словно с меня содрали кожу… - Пожаловался я этому великолепному эльфу. – И кидают то в огонь, то в снег, то в соляную кислоту…
Смеющиеся глаза следили за моими переживаниями.
- Марго сейчас спит?
Ахельцес удивленно вскинул брови, отрицательно покачал головой.
- О чем она думает?
- Саша! – Засмеялся он с укоризной.
- Ну, привет, хотя бы передай. Скажи, что я скучаю по ней.
- Нам понадобится твоя помощь, когда ты отправишь друзей домой.
- Я догадываюсь… Много-много помощи. Кому – нам?
- Гильдии. Все никак не получается изловить Сархата. А ты его можешь видеть.
Я кивнул, отпивая глоток вина.
До утра, когда в умных горящих глазах гостей Кларисс появилось пресыщение общением с давними друзьями, ко мне подошли еще пара десятков человек. При всем желании я не смог бы запомнить их имена, и лишь удивительные притягивающие красотой лица отпечатывались в памяти под грифом: «Ему что-то было нужно, обратится позже». Возможно, через какое-то время они решили оставить меня в покое. Уже одно то, что в Объединенных Землях появился человек, физически способный содействовать в поисках и исследованиях, успокаивало их. Одного Морея явно не хватало на управление Гильдией и на рассмотрение всех заявок.
Во второй зале, где произошел неудобный разговор с Андрой, происходило что-то праздничное и торжественное. Но не было настроения сливаться с этой сияющей толпой, радовавшейся долгожданной встрече. Не было ощущения, что я часть этой совершенной массы. Очнувшись от оцепенения, я попытался найти знакомых, но безуспешно. Лишь Кларисс, скинув пелену печали, кружилась в центре внимания. Запоздало, будто нечаянно вспомнив обо мне, она представила меня гостям, как коллегу и видока первой ступени. Это и стало пусковым механизмом, позволившим ланитам подойти, представиться и предупредить, что вскоре мы увидимся для обсуждения различных важных заказов. Арханцель, Тальцуса, Ахельцеса и Императора я больше не видел.
Необыкновенная скука наползла на меня, исторгая из этого дома. Как не пытался, не было во мне ни сил не желания веселиться и улыбаться вместе с ними. Ни с кем не прощаясь, я ушел с праздника. Одна из телохранительниц Императора, статуей замерла в центре холла. Лишь ей я шутливо махнул рукой на прощание.
На Зальцестер мягко надвигалось утро, делая небо прозрачным, а воздух прохладным и влажным. Укутавшись в теплый плащ, сшитый в Баэндаре, я брел к зданию резиденции Гильдии видящих. Никогда улицы города не бывают такими пустынными, как в предрассветные часы. Становящиеся практически незаметными на светлеющем небе, защитные купола накрывали здания по сторонам. Еще ни разу я не наблюдал результат проникновения. Как они сработают? Будет ли шуметь сигнализация, сверкать что-нибудь? Или же последствие будет магическим и непредсказуемым? Подходя к зданию резиденции, я размышлял о пустующих ночами административных зданиях. Никакой охраны! Для Москвы это было немыслимо.
Остановившись перед ажурной вязью ворот, я подумал о необходимости купить свое жилье. Но это потом, когда отправлю дайверов домой… Когда буду знать точно, что этот мир теперь – мой дом.
Зайдя в комнату, я устало повалился на кровать. Не было четких мыслей и желаний. Будто дышащий мешок картошки я просто лежал, наблюдая тени на потолке. Здесь не было машин, способных нарушить ночную тишину. В этом районе редко встречались хмельные компании. Если бы в подвале запищала мышь, я бы услышал ее. Иногда посещали мысли, что я оглох. Приходилось вслушиваться в собственное дыхание, чтобы успокоиться. Зевнув, я повернулся на бок и спихнул ногами обувь. А есть ли тут мыши?
Нет, я не боюсь грызунов. Напротив, я их очень уважаю. Воспоминание о них второй или третий раз всплыло в памяти не просто так. Я напряг слух, приподнимаясь. Единственное в себе, чему я верил всегда безоговорочно – это интуиция. И сейчас она шептала топотом маленьких ножек где-то в здании. Сев на кровати, я стал вслушиваться. Иногда бывает так: в глухой темноте начинают мерещиться звуки, пугая и волнуя натянутую струной психику. Маленькие дети начинают плакать и бегут в родительскую постель, куда нет ходу никаким страхам. А что делать взрослым мужикам, ночующим в абсолютном одиночестве в невообразимых для стесненных жилищными условиями москвичей хоромах? Курить… Нет, нечего у них тут курить… Тогда пить. Горячего крепкого чаю…
Стараясь делать как можно больше шума, я поднялся и наклонился к обуви. Становившийся очевидным страх накатывал волнами. Даже стыдно за него уже не было. Хотелось выйти в большое освещенное пространство и попить горячего чаю. Включить телевизор, в конце концов… Я усмехнулся, хотя было совершенно не смешно. Поднялся, направляясь к двери и замер на середине комнаты, снова прислушиваясь. Ощущение, что в соседней комнате работал неисправный телевизор, не покидало меня. Мелкий какой-то, неуловимый практически шум исходил из-за двери. Будто тысячи подкованных блох прогулочным шагом направлялось сюда. К моей двери. Резко захотелось в туалет…
