союзник. Я не стремился снискать любовь окружающих, но они должны относиться ко мне с уважением. Котуат, могущественный князь карнутов, только что научился уважать главного друида. Если заняться его обучением, со временем он смог бы претендовать на место короля. Главное — он был кельтом в самом полном смысле слова.
Выходя из дома, я обратил внимание на воинов, слонявшихся без дела возле дома своего вождя. Наверное, Котуату доставлял удовольствие вид своих вооруженных сторонников. Но тут среди широких плеч мелькнула знакомая искривленная спина. Я приветливо кивнул старому знакомому, но Кром Дарал смотрел сквозь меня.
Покидая Ценабум, я заметил Тарвосу:
— Возможно, я нашел замену нынешнему вождю.
— И кто? — довольно равнодушно поинтересовался Тарвос.
— Котуат. Думаю, у него есть все необходимое для племени. Ему пока не хватает понимания ситуации, и кругозор узковат, но это поправимо. Только...
Тарвос сразу заметил сомнение в моем голосе.
— Только что?
— Зря я не подумал о нем раньше. Тогда бы не стал просить за Крома Дарала.
— Ты же хотел, как лучше для Крома. Это доброе дело, даже если ему невдомек.
— Доброе дело... — задумчиво повторил я. — Это как посмотреть. Не знаю, к добру ли я послал будущему вождю это дурное предзнаменование.
— Мне вернуться и посмотреть, как его отправят к другому князю? — флегматично спросил Тарвос.
— Ни в коем случае. Будет только хуже. Котуат сочтет меня нерешительным, а Кром поймет, что это я помог ему получить место при князе. Оставим все как есть.
Мы оставили все, как есть, но мысли о Кроме остались сидеть глубоко внутри моего сознания, как обломок копья в теле, и ныли, не давая забыть о себе.
Мне больше чем когда-либо хотелось поскорее вернуться в Рощу. Когда люди вышли встречать нас, я отыскал в толпе знакомое лицо и с облегчением выдохнул. Мне не нужна была даже улыбка на лице Бриги, достаточно было просто знать, что и она вышла нам навстречу. Тарвос с широченной улыбкой отодвинул меня мощным плечом и поспешил к открытой двери своего дома. Там на пороге ждала его Лакуту.
Мы, как искры великого огня творения, подчиняемся вселенскому закону, повелевающему искать и находить недостающие части нас самих. Мы выбираем близких людей, они нужны нам. Каждый из нас в отдельности — это лишь фрагмент, а жизнь — это целое. Той ночью в одинокой постели я особенно остро ощутил, что Лакуту больше не спит у меня в ногах.
Настала зима. А у меня работы только прибавилось. Пока люди отсиживаются в теплых домах, мы шепчем над семенами, спящими в мерзлой земле. Мы зажигаем костры, чтобы увести упирающееся солнце из царства зимы. Мы сопровождаем обрядами рождение и смерть, поддерживая живых и мертвых в гармонии с землей и Потусторонним. А еще мы заботимся о будущем Ордена. Слова друида слышнее в зимней тишине. Зима — хорошее время для отбора и проверки кандидатов на звание друида. В число таких кандидатов входила и Брига.
— Смотри, сколько новых лиц! — с улыбкой говорил старый Граннус. — Они тянутся к тебе, Айнвар. Менуа много сил и времени потратил, прежде чем рекомендовал избрать тебя главным друидом, ты же знаешь. Он считал, что ты сможешь... — он внезапно замолчал. К старости люди становятся излишне словоохотливы, и Граннус, похоже, вовремя вспомнил об этом.
— Так что считал Менуа? — подтолкнул я его. Мне действительно было интересно послушать.
— Да ты и сам знаешь. Он говорил, что у тебя дар.
— Какой?
Граннус насупился и отвернулся.
— Давно было. Я уже не упомню всего, что он говорил.
Но я знал, что память друида крепка, как камень. Ничего он не забыл. Он вспомнил о словах Менуа, считавшего будто я владею даром возвращать мертвых к жизни.
Меня это сильно обеспокоило. Мне не хотелось, чтобы люди ожидали от меня магических способностей, которые мне по силам. Я мог многое из того, что казалось непосвященным чудесным, но на самом деле речь шла всего лишь о работе природных сил. Но призвать обратно дух, покинувший холодеющее тело мне не под силу. Или?..
Все чаще я просыпался среди ночи с этим вопросом.
Пока мы занимались зимними работами, римляне тоже не дремали. Цезарь большую часть зимы провел в метрополии, но его офицеры, оставшиеся в Галлии, укрепляли зимние лагеря и создавали запасы для весенней кампании.
К северу от нас лежали земли белгов, объединявших несколько германских племен. Они пришли в северную Галлию так давно, что теперь уже считались галлами, как и мы. Прекрасная плодородная почва за Рейном побудила их отказаться от кочевой жизни и стать земледельцами и скотоводами. Племена центральной Галлии с удовольствием брали в жены их женщин, торговали с ними, иногда воевали, как водится у кельтов. Цезарь обвинил белгов в заговоре против интересов Рима. Верцингеторикс тут же отправил гонца за мной.
— Но ты же не уйдешь до Белтейна? — с беспокойством спросил меня Тарвос.
— До Белтейна не уйду, но потом медлить не буду, — ответил я. — А чего ты так беспокоишься?
— Да я... жениться хотел… на Лакуту, вот как раз на Белтейн. Она ведь больше не рабыня, — поспешно проговорил он, не ожидая моих возражений. — Ты же дал мне свиток, помнишь? Вот мы с ней встали под солнцем, и я сказал: «Привет тебе, свободный человек». Больше ведь ничего и не нужно, чтобы она стала свободной?
Бык явно нервничал, я его таким никогда не видел. Для него обсуждаемый вопрос представлялся очень серьезным. Я подавил улыбку и в тон ему серьезно ответил:
— Ты сделал все правильно. Можешь сказать, что главный друид подтвердил: Лакуту — свободный человек. Но ты точно уверен, что хочешь на ней жениться? Хочешь, чтобы она тебе детей родила? Она все-таки чужестранка, даже не из германских земель.
— Она из Египта, — сказал Бык с затаенной гордостью.
— Откуда? — я не поверил собственным ушам.
— Из Египта. Она сама мне сказала. Это же страсть как далеко, Айнвар?
Я не очень люблю признавать свои ошибки. Поэтому я нейтральным тоном подтвердил:
— Да, это очень далеко. Она не хочет вернуться на родину?
— Нет, что ты! Она говорит, что
