– Она никогда не делала ничего такого! – воскликнула Лютава, пересказав брату добытые сведения. – Никогда! Я бы знала!
– Да, не делала, – согласился Лютомер. Он тоже был удивлен и будто старался припомнить что-то ускользающее. – Но это ведь не значит, что она не может. Если бы я, скажем, никогда на людях не брал в руку меч, никто и не знал бы, что я умею им пользоваться. А я упражнялся бы себе в лесу и скоро стал бы сильнее всех. И все узнали бы об этом, когда их головы полетели бы с плеч… – Он осекся, тоже вспомнив тело Дрозда. – То есть когда уже стало бы поздно. А она разве мало ходит по лесам?
– Ходит. – Лютава кивнула. – Сколько раз я на нее натыкалась: мол, то травы собирать, то свекра проведать… Кто же ее научил-то? Неужели сам Просим?
Сам старый свекр Галицы тоже считался знахарем. По дряхлости лет тяжелое ремесло бортника стало ему не по силам, лазить по высоким деревьям он уже не мог и оставил работу сыновьям, а сам только выискивал места для новых бортей, давал советы и привозил князю собранный мед – бортные угодья принадлежали Вершине. Мелкий, сухой, въедливый старикашка привозил так много меда, что за ним угнаться никто не мог, и говорили, что он знает какие-то особые «пчелиные слова». А теперь выходило, что не только бортями он занимается и не только «пчелиные слова» знает…
А то, что Галица может больше, чем говорит, Лютава заподозрила уже некоторое время назад. Ее попытку приворожить Далянку к Хвалису она не оставила бы без последствий, если бы не приезд княжича Доброслава, который сначала отвлек ее от прочих забот, а потом и вовсе похитил их с Молинкой. Тогда ей, конечно, стало не до Галицы. И в тот день, когда она гналась за Хвалисом по лесу, как волчица за олененком, – на кого она наткнулась? На Галицу. Но когда Хвалис исчез из Ратиславля, разбирать вину Галицы стало не нужно, да и не хотелось лишний раз связываться с ее хозяйкой. Замиля целыми днями причитала по сыну, князь ходил хмурый и неразговорчивый. И Лютава махнула рукой, подумав, что без Хвалиса и Галица им не опасна. Выходит, зря она так подумала?
– Может, она тоже… духом-покровителем обзавелась? – только и смогла предположить Лютава, зная, что человек в Нави ничего не может, если ему не помогают тамошние жители. – Но откуда у нее покровитель?
– Дух любого может выбрать. И может быть, он у нее давно. Просто мы не знали.
– Но кто ж ее посвящал, обучал, помогал? Не Темяна же! Опять Просим?
И снова они могли лишь в недоумении смотреть друг на друга. Обойтись без помощи старших волхвов можно, только если сильный дух сам выберет себе человека и сам скажет ему об этом. Но тот, не обученный и не защищенный, станет не хозяином, а рабом этого духа.
– Значит, время пришло меч из ножен вынуть, ты это имеешь в виду? – тихо спросила Лютава. – Для них?
– Похоже на то. Но ты подумай, а кому это нужно? Допустим, я бы сейчас умер. Хвалиса-то нет. Так что оно выгодно Любовиде.
Хвалис родился от чужеземной пленницы и находился в бегах, а следующими после них по годам были сыновья Любовиды: Бороня и Славята. Но каким образом привязать Любовиду к хазарскому поясу Хвалиса, они не могли придумать.
– А вы про месть забыли, – вставил Хортомил. Старшие из бойников сидели рядом на земле, слушая взволнованный рассказ Лютавы. Уже совсем стемнело, из вышины глядели ясные звезды. – Она, хвалиска-то, пес ее мать, зла на вас, как тыща леших, что из-за вас ее сыночка из дома прогнали. Вот и того…
– Месть! – воскликнула Лютава. – Галица, то есть ее мать, родом из Ильгана…
Дальше можно было не объяснять: все здесь знали, что тридцать лет назад покойный князь Бранемер разорил Ильган и повывел тамошнюю голядь. И вот теперь росток, выросший из того старого, забытого в сырой земле корня, принес плоды мести.
– Вот они с Замилей и сошлись, – медленно проговорил Лютомер. – Замиля нас из-за Хвалиса ненавидит, а Галица – за Ильган. Одна пояс дала, другая чары наложила. Вот и прислали, – он кивнул на пояс, – чтоб или ты, или я, а кто-нибудь да укололся.
– Убью змеищу! – возмутилась Лютава. – Но вот не пойму: у них в голове что, солома? Все же на глазах произошло – если бы и ты укололся, все бы сразу поняли, что все из-за пояса!
– Тогда им и бояться меня было бы уже нечего.
– А мы? – возмущенно воскликнули хором три старших бойника.
– А я? – одновременно воскликнула Лютава.
– Ты бы на иглу напоролась, когда пояс с меня бы снимала, – усмехнулся Лютомер. – Но чего гадать: пойдем завтра да у нее самой спросим.
– У Галицы? Да найдем ли мы ее? – Лютава подняла брови.
При всем ее пренебрежительном отношении к Галице она не считала желтоглазую такой дурой, чтобы после содеянного сидеть дома сложа руки.
– Я, – выразительно заверил Лютомер, – найду!
* * *
Назавтра Лютомер и Лютава вдвоем отправились в Ратиславль. У Лютомера большой палец на левой руке был обмотан полоской льяной ветошки с пятнышком крови.
Едва оказавшись в городе, Лютава устремилась на поиски Галицы, а Лютомер прошел к отцу.
– Ну, здравствуй, волк Ярилин! – Князь радостно приветствовал сына. – Поблагодарить пришел? А что же не надел обновку-то?
Он смотрел на старый, собственный пояс Лютомера, вместо которого ожидал увидеть новый, хазарский.
– Так ведь для дожиночных пиров посылали, – ответил Лютомер, пристально глядя ему в лицо.
На перевязанный палец князь даже не глянул. Нет, Вершина не собирался его убивать. Он действительно хотел порадовать старшего сына дорогим подарком и сейчас чувствовал разочарование именно в этой надежде. Если для Замили Лютомер был соперником и угрозой, то князь понимал, что его первенец в случае беды станет первой же его опорой и защитой.
Здесь же была и Любовида, но на ее лице не отражалось ничего, кроме обычного любопытства. Нет, она тут ни при чем.
Лютомер ждал, пока сестра приведет Галицу. Или, скорее, притащит волоком… Напряженный слух ловил, не донесутся ли крики и вопли.
И вот Лютава вошла – тихо и одна.
– Нет ее нигде, – шепнул она брату. – С утра никто не видел. Бабы говорят, то ли на займище пошла, то ли за травами.
Лютомер кивнул: если ворожея у Просима, там ее накроет Хортомил с парнями, отправленный к бортнику с самой зари.
Он не удивился тому, что хитрой девки нет в Ратиславле. Даже если бы ее черное дело сладилось, без разбирательств не обошлось бы и ее участие так или иначе выплыло бы наружу. А она, в отличие от любимой княжеской жены, рассчитывать на снисхождение никак не смогла бы.
В избу поспешно вошла Замиля и тоже устремила взгляд на его пояс. И – на ее лице промелькнуло некое удовлетворение. Казалось, она была скорее довольна, что хазарского пояса на Лютомере нет. И нисколько не удивлена, увидев его живым и здоровым. Поврежденный палец ее внимания тоже не привлек. Мало ли обо что можно оцарапаться, особенно живя в лесу? Ни Вершина, ни Замиля не ожидали, что вожак бойников придет с поврежденным пальцем, не думали, что их подарок должен произвести такое действие. Что это значит?
