Владимир Пекальчук - Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые

— Светлейшая, ты отняла у нас потеху, — со вздохом сказал Каар, — да еще и с людишкой церемонишься…

— Настоящий маг сжигает лишь то, что решает сжечь, — возразила Тальдира, — и этой скотине просто повезло, что я — мастер своего дела. Идемте.

К тому же, даже скотина, будь то овца, теленок или человек, не заслуживает смерти в пасти такой гнусной твари.

— А я бы его сжег вместе с оборотнем, — заметил Аинтааль, — если б был магом огня.

— Вот как раз потому ты им и не стал, — ответила княжна, — ибо всегда размениваешься на мелочи вместо того, чтобы ставить перед собой более важные цели и прикладывать все силы только к их достижению.

Человек, казалось, только сейчас заметил своих неожиданных спасителей, но вспышка безжалостного огня в каких-нибудь четырех шагах напугала его не меньше оборотня. И если Тальдира ускорит шаг, может быть, она уйдет с поляны до того, как к этому убогому существу вернется жалкое подобие речи. Хвала Солнцу, что хотя бы мочой от него не разит.

Однако человек заблеял что-то невнятное гораздо раньше, и княжна брезгливо скривилась.

— В знак благодарности хотя бы заткнись и не оскорбляй слух Светлейшей своим блеяньем! — процедил на эренгардском языке Каар, лучше разобравший это бормотание, и с легким осуждением сказал Тальдире: — лучше бы ты его сожгла…

Человек, не знающий языка солнечного народа и потому не понявший последних слов Каара, не внял этому совету, но его речь стала не только понятнее, но и интереснее для княжны:

— Госпожа, а не вы ли Тальдира Веспайр? — слетело с его все еще трясущихся губ.

Княжна остановилась и обернулась:

— Да, это я, человек, — произнесла она на убогом языке эренгардцев, — ты, стало быть, меня ищешь?

Тот поспешно закивал, с трудом вытащил наконец ногу из-под мертвого коня и полез в сумку, висевшую на его боку. Из нее на свет появился помятый свиток с печатью. Всадник кое-как поднялся на ноги, хромая:

— Извольте принять сие послание короля Эренгарда Тааркэйда Первого госпоже Тальдире Веспайр, — слова прозвучали гораздо тверже, к человечку буквально на глазах возвращалось самообладание, дрожь почти исчезла из его голоса.

Каар шагнул к нему и бесцеремонно выхватил свиток из рук:

— Стой где стоишь, вьйирнэ!

Он внимательно осмотрел свиток со всех сторон:

— Что, если это ловушка?

Тальдира усмехнулась, отбирая у своего спутника письмо:

— Яд в свитке? Или проклятие? Брось. Отравлять письма умеют только дроу, а наложить на свиток проклятие могут разве что их высшие жрицы Ллолт, да и то лишь с помощью своей богини.

Она сломала печать и развернула письмо. И буквально с первых же строчек в душе Тальдиры всколыхнулось бешенство: несмотря на печать и подпись короля, оно было написано проклятым вампиром.

Княжна сжала челюсти и подавила желание скомкать пергамент в руке и сжечь мгновенным усилием воли.

— Каков наглец… Вы только послушайте, — сказал она и принялась читать письмо, на лету переводя с эренгардского языка: — «Приветствую тебя, мой непримиримый враг. Так уж сложились обстоятельства, что ты не сможешь добраться до меня, не нарушив кое-какой договор, а чем это чревато — ты и сама понимаешь. Но, в силу тех же обстоятельств, мне требуется твоя помощь, а взамен ты получишь три возможности: улучшить благосостояние своего клана, применить на практике свое мастерство, подведя черту под веками тренировок, и, что более важно для тебя, приобретешь шанс со мной расправиться. Я назначаю тебе встречу завтра у северных ворот города Ларн, где сейчас и нахожусь. Твоя безопасность гарантируется короной Эренгарда, как, впрочем, и моя. И предупреждаю: даже не думай ни о каких глупостях, твой единственный способ отомстить мне — играть по моим правилам, в противном случае все кончится очень печально для нашего с тобой народа. Все обстоятельно расскажу при встрече: хоть твои карты и лучше моих, я предлагаю играть в открытую». И подпись — Зэрувиэль Этиан. Вот сукин сын, а?

— Это ловушка, — быстро сказал Каар.

— Нет, — покачала головой Тальдира, — он явно связан с королем Эренгарда. Устроить мне ловушку с помощью людишек он не может, иначе плакала его надежда на руку Таэль. Вынуждена признать, ко всему прочему, что подлость не в его вкусе. Он придумал что-то более изящное… — она повернулась к гонцу и сказала по-эренгардски: — передай тому, кто тебя послал, что я приду в назначенное время.

Тааркэйд указал острием кинжала в точку на карте:

— Я более чем уверен, что силы да Чантавара пройдут вот тут. Тут дорога лучше, да фуражом в близлежащих селах можно разжиться. И вот здесь двадцать верст через лес. Как по мне, хорошее место для засады.

— Я хорошо знаю эти места, — сказал Саннэвайр, — там в лесу у дороги нет родников и всего один колодец в конце участка. Если мы его отравим, то можем рассчитывать на существенное сокращение численности противника. Но либо отравим колодец, либо засада. Я бы предпочел первое.

— А почему не и то, и другое? — полюбопытствовал Тааркэйд.

— Если на Чантавара нападут эльфы — он заподозрит, что колодец отравлен, — пояснила Леннара, — лет четыреста назад во время очередного конфликта эльфы за одну ночь отравили медленным ядом более восьмидесяти колодцев по всему Эренгарду и в Немерии столько же. Количество жертв измерялось тысячами. Эти события все еще не забыты…

— …И являются еще одним пунктом в длинном списке причин, по которым люди не любят эльфов, — закончил мысль Зерван, устроившийся в самом темном углу импровизированного штаба.

— Кто виноват в том, что люди давят количеством, вместо того чтобы сражаться как воины, равным числом?! — парировал эльфийский военачальник.

— Тогда получилось бы, что эльфы давят своим физическим превосходством, — с сарказмом отозвался вампир, — честный бой на войне невозможен в принципе. И кстати, эльф, мы с тобой прекрасно знаем, что поступок был низким, а тот, кто предложил сделать это, годом позже свел счеты с жизнью, выпив отравленное вино. Так что оправдываться ни к чему — правда у каждого своя. Я всего лишь предостерегаю тебя, чтобы и тебе в будущем не пожалеть о сделанной по молодости ошибке и не выпить яду.

— Мне четверть тысячелетия, — надменно возразил Саннэйвайр, — и я не нуждаюсь в советах человека, прожившего едва сотню!

— Вот именно, — усмехнулся Зерван, — ты прожил треть своей жизни, а я считай что две свои. Но в одном ты прав — мы отклонились от более важных тем.

Тааркэйд постучал по столу рукояткой кинжала, призывая к тишине:

— Есть существенный аргумент против отравления. К подобным трюкам, как только что признал барон Саннэвайр, прибегает слабая сторона, которая опасается открытого боя. — От этих слов на лице эльфа заходили желваки, но король продолжил, как ни в чем не бывало: — а нам нельзя показать слабость. Поэтому, барон, вы пошлете сюда двести стрелков. Первостепенные цели — офицеры и дворяне. Открытого боя избегать, потери недопустимы. Эти двадцать верст должны показаться врагу очень длинными.